Проделав — мысленно — все необходимые процедуры с мисс Клейтор, Кайзерманн — опять же мысленно — с квачом в руке направился к мисс Сароян, решительно протянул руку к вороту ее платья и… И вдруг понял, что дальше исполнять обязанности вековой давности ему не хочется. Мисс Сароян была гораздо симпатичнее своей супруги, ширококостной и мужеподобной… Торопливо вернувшись в начало двадцать первого столетия, шериф подумал, что, по сути, эта скромно держащаяся девушка просто жертва растления. А уж бедные дети… Он с жалостью посмотрел на девчонок (одна из них была мулаткой) — сидевших на диване и слишком тесно, по мнению шерифа, прижавшихся друг к другу…

Хэмфри Батлер, относившийся к сексуальным меньшинствам более терпимо, с любопытством размышлял о другом: пользуется ли парочка тем, что дала им природа, или выражает свою любовь купленными в секс-шопе приспособлениями…

Тем временем рассказ мисс Клейтор подошел к концу. Как оказалось, сегодня утром, до наступления самой жары, они с супругой и детьми отправились на пляж. Купались, загорали, перебрасывались мячом… И была там на пляже очень симпатичная молодая девушка в закрытом купальнике и с фотоаппаратом. Она сделала несколько снимков детей, затем разговорилась с мисс Клейтор и спросила ее адрес — прислать фотографии. Мисс Клейтор дала адрес и даже телефон, потому что… впрочем, неважно. Потом они вместе купались, потом сходили в пляжное кафе, потом девушка сказала, что ей пора, — и ушла. А когда полчаса назад семья вернулась в свой коттедж, то первым делом выяснилось, что из сумочки мисс Клейтор исчезли ключи от дома. Открыв ключами мисс Сароян, они обнаружили кошмарный факт: их обокрали! Исчезли украшения, две зимних шубы, наличные деньги и даже кредитные карточки — лежавшие во вполне надежном месте… В каком? — поинтересовался шериф и с трудом сдержал смешок, услышав ответ: в шкафу, под нижним бельем. А самое жуткое, что там же лежала бумажка с записанными пин-кодами — она, мисс Клейтор, не в состоянии держать в памяти эти дурацкие цифры… Хуже того, исчезла коллекция, которую мисс собирала несколько лет…

Что она коллекционировала, мисс Клейтор так и не сказала — но потребовала от шерифа немедленных и решительных действий. НЕ-МЕД-ЛЕН-НЫХ!!!

— Вы оставили официальное заявление и список пропавших вещей? — казенным голосом спросил шериф. Мисс энергично кивнула. — Тогда не смею задерживать. Мы займемся вашим делом. В порядке очереди — в летний сезон мы весьма сильно загружены.

Мисс Клейтор взвилась так, словно под юбку к ней забралась оса и запустила жало в особо чувствительную часть тела. Как?!! Наглые преступники в любой момент могут смыться с награбленным, а шериф толкует о какой-то очереди?! Она так этого не оставит!

Кайзермаин вновь, второй раз за сегодня, заговорил в манере шерифа юго-западных штатов — растягивая слова и словно бы перекатывая во рту изрядную дозу жевательного табака.

— Мэ-э-эм, я ва-ас не понима-аю… Вам достаточно было прочитать любое из объявлений, висящих на любом пляже Трэйк-Бич. И оставить деньги и ценности, в том числе ключи, в одной из охраняемых ячеек — на время посещения пляжа. Замок там срабатывает по отпечатку вашего большого пальца, на который девушка с фотоаппаратом едва бы покусилась. И стоит все удовольствие пятнадцать долларов, мэ-э-м. Экономия не довела вас до добра. А сейчас идите домой и не мешайте нам работать.

Мисс разродилась яростной тирадой, из которой следовало, что Трэйк-Бич — город жуликов и полиция его явно в доле с ворами.

— Что?! — Кайзерманн поднялся с кресла, грозно сдвинув брови. — Если вам не по душе Трэйк— Бич — можете сменить место жительства! Езжайте в Калифорнию, там пляжи, по слухам, не хуже! А теперь — вон отсюда!!!

На прощание мисс Клейтор выкрикнула, что будет жаловаться прокурору округа.

— Да хоть во Всемирную лигу сексуальных меньшинств, — ласково ответил Кайзермаин. Он знал, что Вайхмастер, окружной прокурор, однажды застукал свою жену с партнершей по теннису — и дамочки занимались отнюдь не спортивной игрой. С тех пор шериф и прокурор были в вопросе о секс-меньшинствах полными единомышленниками.

— А ведь вы гомофоб, шериф, — сказал Хэмфри, закрыв дверь за посетительницами. Сказал таким тоном, будто только что сделал это удивительное открытие.

— Отчего тебя это так волнует, сынок? — задушевно поинтересовался его начальник.

— Мне волноваться не о чем, — пожал плечами Хэмфри, — но вы сегодня потеряли голоса двух избирательниц. И голоса им подобных женщин, которые узнают про эту историю…

— Когда в Штатах избрание шерифа будет зависеть от голосов лесбиюшек, — сказал Кайзерманн, — я выберу другую страну для жительства. Попробую устроиться где-нибудь в эмиратах. Там похожих особ до сих пор возят по городу в голом виде верхом на ослах, привязав лицом к хвосту, — а нормально ориентированные граждане швыряют в них тем, что подвернется под руку.

И шериф закруглил спор, обратившись к Нордунку:

— Как ты думаешь, кто мог ощипать перышки этой самой мисс Клитор?

— Пляжная Бонни, ее манера, — безапелляционно вынес вердикт Нордуик. — А ключи взял и поспешил в коттедж, надо думать, Копченый Чарли, — если она до сих пор не сменила напарника.

— Давненько у нас не гостила Пляжная Бонни, — сказал шериф. — Года два уже. Ладно, дай объявление на розыск, но чуть погодя, часа через три-четыре. Насколько я помню, Бонни и Чарли не имеют обыкновения засиживаться на месте после удачного дельца…

Нордуик понимающе заулыбался. И протянул руку к трубке — на пульте раздался зуммер сигнала.

Через пару секунд улыбка исчезла. Нордуик дал отбой и доложил коротко:

— Звонил Вешбоу. Птичка вернулась в клетку.

— Шутки в сторону, — посерьезнел шериф. — Это не обиженные лесбиюшки, это два убийства. Операцию проработаем ювелирно. А индюков из ФБР и чернозадого придурка Хэммета я подключу в самую последнюю очередь. Пусть посмотрят и поучатся.

Дорога к западной оконечности Трэйклейна, 25 июля 2002 года, 14:37

«Шевроле» Молдера медленно катил по огибающей озеро дороге — колеса с легким треском отлипали от размякшего асфальта, на датчике температуры двигателя временами тревожно мигал огонек перегрева.

Инициатором поездки выступил Хэммет — попросил подвезти его поближе к поселку, расположенному неподалеку от истока вытекавшей из озера Трэйк-Ривер. Раскатывать на своей машине бедному, ищущему работу афро-американцу было как-то не к лицу, а дела с общественным транспортом в округе Трэйк обстояли не лучшим образом.

Поселок, куда направлялся Хэммет, находился не на самом берегу, а чуть в стороне. Раньше он был населен преимущественно персоналом рыбзавода, принадлежавшего Дональду Вайсгеру, а после закрытия предприятия влачил довольно жалкое существование — противостояние незаконных эмигрантов-миног с администрацией США закончилось решительной победой последней и почти полным исчезновением первых, а европейские гурманы остались без дешевого деликатеса. Ныне в поселке большей частью обитали — в теплые месяцы — наезжавшие в округ Трэйк рабочие-сезонники.

По дороге Молдер пересказал Хэммету разговоры с Вайсгерами — в весьма усеченном виде, никак не касаясь «семейного музея» и его экспонатов. После чего детектив задал несколько неожиданный вопрос:

— Послушайте, Молдер, вы никогда не слышали калифорнийскую сказку о трех поросятах?

— Слышал. Но мне всегда казалось, что она английская.

— Да нет, в Калифорнии она звучит совсем иначе. Слушайте же. Жили-были в одном лесу три брата-поросенка. И решили в видах грядущей зимы построить себе по отдельному коттеджу. Два брата были шалопаи и бездельники, не дураки выпить, забить косячок, попеть и поплясать с молодыми свинками. В общем, один из них построил себе дом из соломы, а другой — из веток и сучьев. Третий же брат был себе на уме, окончил колледж, работал в солидной фирме и имел уже достаточно жирный счет в банке. Он возвел каменный коттедж и радовался, представляя, как будут петь зимой его братцы, стуча зубами от холода. Зима, конечно, пришла, как ей и положено. Но раньше пришла осень, а осенью Калифорнию тряхнуло. Землетрясение. И от трех коттеджей не осталось ничего. Один брат-поросенок смахнул с себя солому и вылез на свет божий целым и невредимым. Другой выбирался из-под веток и сучьев чуть дольше, по тоже отделался лишь парой царапин. А коттедж третьего брата превратился в груду камней, а сам он — в большую свиную отбивную. Зима же в том году оказалась на редкость теплой, холодные зимы в Калифорнии редкость…