— Вы еще будете меня учить Священному писанию, раздери меня дьявол! Да вы хоть сами-то смотрели священные тексты? Не те, что были безжалостно отредактированы Иоанном, прости Господи, Златоустом, а…

В это время зазвонил мобильный телефон. Все трое сразу же зашарили по карманам.

— Вот, дьявол! — воскликнул австралиец. — Я же мог просто вызвать помощь, а не надсаживать горло, крича о помощи. В этих священных местах совершенно забываешь о таких суетных вещах, как телефон.

«О такой не менее суетной вещи, как виски, тем не менее, не забыл», — подумал Молдер, но сказал в трубку:

— Фокс Молдер слушает.

— Это я, — услышал он голос Скалли. — Я совсем забыла рассказать тебе, чем кончилась история в больнице. Твоя догадка полиостью подтвердилась. Был грандиозный скандал. Главврач брызгал слюной и…

— Скалли, расскажешь, когда я вернусь, — перебил он.

— С тобой опять что-то приключилось? — в голосе напарницы послышалась тревога.

— Нет, сижу в кафе в отеле, веду очень интересный разговор с весьма замечательными людьми, но скоро собираюсь идти спать.

Ну не говорить же ей, что он, на ночь глядя, предпринимает восхождение на неизвестную гору, да еще в компании подвыпившего фермера с вывихнутой ногой и сотрудника спецслужб бывшего потенциального противника!

— Тогда всего хорошего, Молдер.

— До встречи, Скалли, — он с облегчением выключил телефон.

Австралиец отхлебнул очередной раз из фляги и, как ни в чем не бывало, произнес;

— Ну что, продолжим наш славный путь? С вами-то я быстро доберусь. Синай не Синай, но, может быть, это та самая гора, с которой Моисей следил за битвой с этими… как там их… амаликитяна-ми, а его братья поддерживали ему руки… Или здесь Иаков боролся с Господом… Или на ней искушали Христа… Да здесь, дьявол бы меня побрал, здесь любая гора священна — как ни поверни…

Его детская непосредственность невольно вызывала улыбку, на него трудно было долго сердиться и, следуя примеру Заборина, Молдер подставил плечо. Уже смеркалось, и стоило поторопиться, чтобы не карабкаться вверх при свете звезд. И луны. Да, сегодня же полнолуние…

Он думал, что придется попотеть, учитывая комплекцию австралийца, — но, как ни странно, идти с хромым фермером оказалось не так уж и трудно. Да и до вершины оставалось совсем недалеко, — прав был Сэм Фазнер, обидно было бы отступать у самого финиша. Пусть даже эта гора и не Синай, а поле под ним — совсем не Армагеддон.

Вершина оказалось плоской, заросшей травой по колено — и обитаемой: у другого края поляны стояло здание в форме базилики, и оттуда доносился какой-то шум. Подойдя ближе, путешественники смогли осмотреть строение — было оно весьма капитальное, построенное, должно быть, не в прошлом веке, и даже не в позапрошлом. Тем не менее, обросшие мхом колонны не выглядели ветхими, хотя базилика и стояла, как говорится, на семи ветрах.

Пока они, не спеша, волоча австралийца с подогнутой ногой, шли к зданию, на вершину сбоку выбрался еще один путник — рыжий кучерявый мальчуган, судя по виду, из местных.

— Вот еще один на нашу голову, дьявол меня разбери! — пробормотал Сэм Фазнер. — Оказывается, людное это место, священная гора…

— Мальчик, ты заблудился? — спросил Заборин.

Абориген что-то ответил на идише, к звуку которого все трое уже привыкли, хотя ни слова в нем не понимали, и достал из кармана маленькую пращу — видать, дикий ребенок приготовился защищаться до последней капли крови.

— Наверное, он здесь охотился на каких-нибудь мелких зверушек, а мы ему всю добычу распугали, — предположил Молдер, Заметив, наконец, что трое взрослых мужчин не собираются причинять ему зла, мальчуган сплюнул под ноги и, сломя голову, побежал вокруг базилики — по-видимому, туда, где располагался вход в здание, поскольку путники явно вышли с тыльной его стороны.

— Может, там обосновалась какое-нибудь еврейское семейство? — предположил простодушный австралиец. — Пасут овец с той стороны горы, а мальчугана дед-пастух отправил домой, час-то поздний.

Молдер пожал плечами — ему слабо верилось, чтобы даже самые отсталые слои местного населения обживали заброшенные храмы.

— Странно, — задумчиво сказал Заборин. — Храм будто нарочно расположен так, чтобы его не видно было с дороги.

— Может, раньше дорога пролегала с другой стороны горы? — предположил Молдер.

— Может и так, дьявол всех подери, — снова вмешался Фазнер. — Но сдается мне — не зря меня сюда принесло. Странное было приглашение, непонятное, но в пацана моего, в него словно дьявол вселился — хочу, говорит, на съезд уфологов, и все тут. А не пустите, говорит, сбегу. Ну, дальше аэропорта он, положим, не удрал бы, но все равно… Я и подумал — чего б и не съездить, и сам проветрюсь, и парня не придется под замок сажать, чтоб не драпанул. И на горе Синай побываю. Приехал, посмотрел на эту публику, на тарелочках двинутую, и думаю — чего я, до второго пришествия буду ждать, пока ко мне придут да проводят? Лучше уж самому по окрестностям прошвырнуться.

— И здесь вы правы, — согласился Заборин. И с улыбкой добавил: — Дьявол вас раздери.

Молдер вспомнил, что Дайана тоже говорила о какой-то встрече на горе Синай на закате дня, и что она ждет, когда за ней придут. Гора, закат дня. Похоже, он явился на чужой праздник без приглашения. Специальный агент попытался прислушаться к себе — интуиция утверждала примерно то же самое, что так экспрессивно высказал Фазнер. Более того, внутренний компас, который он ощутил в себе еще в начале восхождения, уверенно вел его дальше — в обход базилики.

Они обогнули здание и увидели вход. Мальчишки перед базиликой не было, зато на звук шагов (пять ног на троих) обернулся… клоун. Самый настоящий клоун, каких можно увидеть в цирке и на ярмарках, — с прилепленным красным носом, нарисованной улыбкой до ушей, в башмаках гулливерского размера, широченных штанах и пестром колпаке.

Израиль.

Где-то между Тель-Авивом и Иерусалимом…

«А забавно, наверное, мы втроем сейчас смотримся», — подумалось Молдеру. Он скосил глаза вниз и, как и ожидал, обнаружил на своей некогда белой футболке обширные пятна пота. Свободной рукой он по-прежнему опирался на посох. Заборин выглядел не лучше — не сумел он сохранить свой костюм в безупречном состоянии, как в подобных обстоятельствах удавалось кинематографическим Джеймсу Бонду или Индиане Джонсу. А на плечах у них висел толстяк Фазнер в ковбойской шляпе и с огромной серебряной фляжкой в руке.

Клоун поднес к лицу воображаемый лорнет, весело оглядел всю троицу, всплеснул руками и издал радостный вопль:

— Какие люди!

Говорил он по-английски — видимо, с первого взгляда на их живописную группу было ясно, что эти трое на святой земле чужие и что иврита, идиша, арабского или какого-нибудь еще более экзотического языка вроде суахили они не знают,

— С черного хода приходят только самые близкие, дорогие гости, которым парадные церемонии ни к чему, — продолжал клоун. — Но считайте, что я встречаю вас «с пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами» ^{note 2}.

По склону горы ко входу в базилику вела деревянная лестница; с одной стороны она была огорожена деревянными перилами, чтобы можно было держаться, помогая себе на довольно-таки крутом подъеме. По ней, где-то на середине подъема, двигались люди — двое или трое, отсюда было не разобрать.

— Проходите, гости дорогие, — клоун отвесил шутовской поклон и широким жестом указал на вход в здание. — Как только солнце скроется за горизонтом, все и начнется.

— Что начнется? — спросил Молдер.

— Сотворение мира. И приглашены на него только самые-самые…

— Я не получал никакого приглашения, — честно признался Молдер.

— Много званых, но мало избранных ^{note 3}, — все в той же шутовской манере произнес странный привратник этого странного места. — Кто здесь нужен, того судьба сама привела, а кто оказался ненужным — тот дожидается, пока за ним придут. Проходите, только посох ваш, пожалуйста, оставьте здесь.