В дверях палаты появилась медсестра и обратилась к главному врачу, словно совершенно не замечая своего непосредственного начальника:

— Мистер Джереми, вас срочно просят пройти в пятый блок. Срочно.

— Хорошо, иду, — мистер Джереми повернулся к незваным гостям: — Ну, господа, разбирайтесь с этими призраками-духами сами, это ваша работа, право слово, а меня ждут неотложные дела.

Одарив специальных агентов еще одной фальшивой улыбкой, он торопливо зашагал по коридору.

— Я вам нужен? — поднял голову от истории болезни заведующий отделением.

— Пока нет, — покачал головой Молдер. — Мы бы хотели осмотреться, побеседовать, для начала, с младшим медицинским персоналом, а потом уже отвлекать вас.

— Хорошо, — кивнул врач. — Я распоряжусь, чтобы сотрудники отвечали на все ваши вопросы.

— Да, — вдогонку попросил Молдер. — Пришлите нам медсестру для сопровождения.

Больной на постели пребывал в бессознательном состоянии. Или, может быть, просто спал — поскольку, как отметил опытный взгляд Скалли, показатели приборов были в норме. Молдер в белом халате больше напоминал врача, чем специального агента ФБР, и даже если бы пациент проснулся, он бы вовсе не удивился присутствию в помещении посторонних.

Призраки, говорите?

Каждая странность всегда имеет свое объяснение, но если даже до него докопаться, не всегда удается объяснить природу самого этого объяснения. А если уж кто-либо попытается раскрутить всю цепочку до конца, ему придется проникнуть в саму тайну сотворения мира. Есть многое на свете, друг Горацио…

В ожидании медсестры Молдер и Скалли вышли в коридор и остановились у окна, разглядывая невыразительный больничный пейзаж. Аккуратно подстриженные кустики, зеленые лужайки и нянечки, неспешно дефилирующие по дорожкам, толкая перед собой коляски с неходячими страдальцами.

— Это вы тут расследуете дело о призраке Дика Дога? — раздался за спиной старческий голос.

Оба агента резко развернулись. Перед ними стоял благообразный старичок, насквозь пропитанный больничными запахами. Такие старожилы, знающие о болезнях и пациентах гораздо больше самих врачей, есть почти в каждом госпитале.

— Что, простите? — переспросила Скалли.

— Пойдемте на улицу, подышим свежим воздухом. Вот сюда, пожалуйста, через черный ход, так никто нас не увидит, — предложил старичок и лишь затем представился: — Меня зовут Рональд Тиккеридж, бывший помощник президента правления «Вашингтон Бэнк». Должен сказать, странные дела творятся в этих стенах. Весьма странные.

— В чем же это выражается? — поинтересовался Молдер, когда все трое уселись на скамейку, — агенты по краям, словоохотливый пенсионер — в середине.

Скалли подумалось, что со стороны они с напарником, наверное, напоминают заботливых отпрысков, пришедших навестить дедушку.

У бывшего помощника президента правления была весьма любопытная трость — с набалдашником в виде головы кобры, распахнувшей свой капюшон. Старичок беззаботно сложил руки на голове пресмыкающегося и принялся вещать с тем добродушным возмущением, которое у людей преклонного возраста обычно начисто проходит, если на десерт к обеду им вдруг дают булочку, а не эклер:

— Они думают, что больные ничего не замечают! Они думают, что это больница для них, а не они для больных! Мы для них кто? — так, мусор, как сказал поэт. А ведь мы все видим, все замечаем. Этот мистер Джереми, который здесь всем заправляет… Он после ремонта подмял реанимационное отделение под себя — здесь служат все его родственники! Знаете, сколько у итальянцев родственников? Больше, чем у негров! Так вот, в этом отделении все — медсестры, врачи, санитары, даже повара в столовой и распоследние уборщицы — все родственники мистера Джереми. Понаехали со своей Сицилии, или откуда они там, прямо мафия, как сказал поэт. Некоторые даже говорить по-человечески не умеют, лепечут что-то свое по-итальянски да руками машут. Я здесь шестой раз лечусь, родственнички любимые отправляют, благо страховка позволяет, так я все вижу!

Очевидно, эклеров он в обед все-таки не получал.

— Вы хотели нам что-то рассказать о привидении, — напомнил Молдер, которого нечистоплотные делишки улыбчивого мистера Джереми интересовали куда меньше, чем мистическая подоплека таинственных смертей.

— Да, о Дике Доге, — послушно согласился старик. Он немного картавил, но речь его была вполне разборчивой. — Это был известный дебошир местного масштаба. Мне как-то даже доводилось один раз с ним встречаться — ну и морда, не приведи господь, как сказал поэт. Год, а может больше, назад, после очередной пьяной драки, его привезли сюда с разбитым черепом. И отправили прямиком в морг. А он через два часа пришел в себя — представляете: мозги наружу, все лицо — хотя какое там лицо, морда звериная! — кровью залито, а он встал и пошел искать обидчика. Все бы ничего, да кулаки у него, что жернова на мельнице, — я в молодости жил на ранчо, знаю, что это такое. Словом, замахал он ими так, что все покойнички со столов полетели. Но санитары, говорят, — сам я этого, конечно, не видел — тоже были ребятки не самого хрупкого сложения. В общем, придавили они его вчетвером. Все одно — в морге, никто ничего и не скажет. Дело как раз в пятницу было. И сразу после этого старый морг прикрыли, открылось новое здание. А теперь призрак Дика Дога выходит по пятницам и ищет обидчиков…

— А его убили в том месте, где теперь находится… четырнадцатая палата? — спросил Молдер.,

— Не знаю, — честно ответил старик, — но, наверно, там, где же еще? Как сказал поэт…

Тут их прервали.

— Вот вы где! — донесся женский голос — Это ведь вы из ФБР, да? Специальные агенты Молдер и Скалли?

Со стороны бывшего морга к ним торопливо шла стройная девица в белом халате.

— Заведующий отделением послал меня сопровождать вас и вводить в курс дела, — проговорила она без малейшего акцента. Впрочем, прядки волос, выбившиеся из-под накрахмаленной шапочки, были цвета воронова крыла, так что старичок, возможно, и был прав в своих предположениях. — Мистер Тиккеридж, вы опять встали? — обратилась она к словоохотливому пациенту. — Вам же прописан постельный режим! Я все сообщу вашему лечащему врачу. Быстро в палату!

Старик развел перед агентами руками: ничего, мол, не поделаешь, ведь наябедничает врачу, она такая, — и, опираясь на палку, поплелся к корпусу. Молдер и Скалли тоже поднялись.

— Извините, — обратилась к ним медсестра. — Я провожу мистера Тиккериджа до палаты, а то ведь он снова забредет не туда. Подождите меня в реанимации у четырнадцатой, пожалуйста. Я быстро.

— Вы не могли бы заодно принести… истории болезней, тех четверых пациентов, что скончались там? — попросила Скалли.

— Конечно, — кивнула медсестра. — Заведующий велел отвечать на любые ваши вопросы и исполнять все просьбы.

— Что ты обо всем этом думаешь, Молдер? — спросила Скалли, когда они остались одни. — Мороз по коже идет от этой истории. Придется завтра выставлять в палате засаду и самим знакомиться с призраком этого неугомонного Дика Дока.

— Ты же не веришь в призраков? — усмехнулся Молдер.

— Тем более хочется с ним познакомиться. Я буду изображать на постели тяжелобольную, а ты спрячешься в соседней палате, вооружившись гранатами из заполненных святой водой презервативов…

— Нет, — не принял иронии Молдер.

— Что «нет»?

— Если мы решим ставить засаду, то в постель лягу я. Четверо уже погибли, я не хочу, чтобы ты была пятой. И вообще, мне это поручение Скиннера сразу не понравилось.

— Я тебя не узнаю, Молдер! — не унималась Скалли, которую сегодня с самого утра почему-то тянуло на колкости. — Тебе, можно сказать, на блюдечке преподнесли такую чудесную историю с привидениями, а ты мнешься, будто пыльным мешком из-за угла пристукнутый…

— Не нравится мне что-то во всей этой истории… — упрямо повторил Молдер.

В этот момент у него зазвонил сотовый телефон.

— Молдер слушает. А, это ты, Джон, привет. Что? Я плохо слышу… В какой больнице? Да, это далековато… А что с ним? Нет, не могу, у меня важное дело. Когда? Завтра, с утра пораньше? Нет, нет, никак не могу, я же сказал — у меня расследование, операция ориентировочно планируется на полночь пятницы — никак не могу… Обидно, но что ж. Удачно вам съездить… До встречи.