После всего этого пятиминутное ожидание под дверью мистера Або Маркус Даг счел сущей ерундой.

— Сэмюэль Або? Откройте, пожалуйста! Я ваш адвокат по вопросам иммиграции Маркус Даг, помните меня? Мы должны заполнить прошение о вашей натурализации.

Дверь, наконец, открылась. На пороге стоял невысокий молодой африканец в синей рубашке из искусственного шелка. У него была приятная улыбка и располагающее лицо.

— Прошу вас.

Маркус вошел. Обычная дешевая обстановка наемной квартиры — Маркусу не удалось заметить ни одной вещи, которая носила бы отпечаток вкусов и личности хозяина. Но вместе с тем — чистог опрятно, по столу не шныряют тараканы. Кажется, этот мистер Або — разумный человек и с толком вложил те небольшие деньги, которые выдала ему социальная служба.

— Здесь довольно темно, — сказал адвокат. — Вы не могли бы зажечь свет или открыть окно, чтобы заполнить форму?..

Мистер Або предпочел включить торшер. Это тоже было симптоматично. Многие иммигранты в первые месяцы предпочитали держать окна наглухо зашторенными. Только теперь, при свете, мистер Даг заметил, что кожа у его клиента, пожалуй, излишне влажная, а глаза чересчур блестят.

— С вами все в порядке? — участливо спросил он. — У вас больной вид. Может быть, лихорадка или что-то в этом роде?

Сэмюэль Або молчал, и мистер Даг выдал на-гора следующий блок давно заученной речи:

— Я знаю, как вам одиноко, поверьте мне. Вы в чужом месте, далеко от своей семьи. Но, как только вы станете гражданином США, я помогу вам привезти сюда каждого брата, сестру, тетю, дядю, двоюродных братьев и сестер, всех родственников, какие у вас только есть…

«… В конце концов вы построите себе маленькое карикатурное подобие своей родины и так и проживете до самой смерти, не высовывая носа из собственного гетто. И лишь на склоне дней наконец узнаете, чем заплатили за приезд сюда. Своими детьми, Сэмюэль. Ибо ваши дети будут говорить уже на другом языке. Такие дела, черный брат!»

Всего этого Маркус Даг, разумеется, не сказал. Он завершил мини-сеанс психотерапии так:

— … и все это начнется уже сегодня. Вы меня понимаете?

Сэмюэль, поразмыслив над его словами, мягко улыбнулся и ответил:

— Спасибо!

4 сентября 1996 года 19:15 Гистологическая лаборатория ФБР Вашингтон

Спецагент Молдер считал, что судмедэкспертов должно быть много — хороших и разных. Он, как впрочем и все в управлении, превосходно знал, что Дэйна Скалли — ас во всем, что касается полевых исследований. Однако для анализа взятого у трупа материала он предпочел привлечь агента Рендлера — молодую, талантливую и амбициозную кабинетную крысу. Молдер передал Рендлеру коробку с отобранными Скалли образцами, в красках расписал срочность, важность и запутанность данного дела и вскоре смог пожать плоды своего административного гения.

Рендлер позвонил через час и попросил спецагента зайти в лабораторию.

— Может быть, подождем агента Скалли? — предложил эксперт, едва Молдер появился на пороге. — Чтобы мне не рассказывать одно и то же два раза.

— Она не придет, — печально сообщил Молдер. — У нее свидание.

И, полюбовавшись вытянувшимся лицом Рендлера, добавил:

— Вздохните спокойно. У нее свидание с трупом. Ну и? Нашли что-нибудь?

— Во-первых, асбестовые волоски. Правда, совсем немного. Местная почва, пыльца и так далее. Но потом я наткнулся вот на это. Мне пришлось связываться с ботаниками, чтобы определить, что это такое.

И Рендлер протянул Молдеру пробирку со своей находкой.

— Похоже на какие-то колючки, — высказал свое мнение Молдер.

— Вообще-то, это семена, — снисходительно пояснил Рендлер, — хотя действительно колючек на нем предостаточно. Эти «колючки» — приспособительный признак, выработанный растением в результате естественного отбора. Семя цепляется ими за почву, так ему легче укорениться. Но в данном случае оно попыталось укорениться в коже мистера Сандерса.

— И что это нам дает? — быстро спросил Молдер.

— Такие семена не растут в местных теплицах. Это пениатус Зенкера или иначе — «цветок страсти», лиана из семейства Meni-sperrnaceae, лунносемянниковых. Довольно редкий вид, растет только в некоторых районах Западной Африки: Гвинея, Конго: Теперь вам понятно, что это нам дает?

— Угу, — Молдер энергично кивнул.-Однако, как такая мелочь могла пролететь пять тысяч миль и укорениться в Оуэне Сандерсе?

— Этого я вам не могу сказать, — отозвался Рендлер. — Но вот что еще сообщили ботаники, семена пениатуса Зенкера содержат алкалоид, подобный тубокурарину. Надеюсь, эта информация вам как-то поможет.

4 сентября 1996 года 20:05 Штаб-квартира ФБР Вашингтон

Распрощавшись с экспертом Рендлером, Молдер немедленно связался со Скалли по телефону и доложил о результатах своих «философских размышлений».

— В кожу Сандерса впились крайне интересные семена. Они принадлежат одному редкому растению из Западной Африки, кажется, его называют «цветок страсти». Семена содержат тубокурарин. Это тебе о чем-то говорит?

— Разумеется! Курареподобные вещества блокируют синапсы между нервными стволами и мускулатурой. Если точно рассчитать дозировку, наступит паралич, но все органы — сердце, печень, почки, мозг — продолжают функционировать. При отравлении курареподобными веществами смерть наступает только вследствие паралича дыхательной мускулатуры. Если, разумеется, сердце не остановится раньше. А оно, скорее всего, остановится…

— Значит, это вещество смертельно опасно? — уточнил Молдер.

— Конечно. Южноамериканские индейцы готовили яд из сока некоторых растений, родственных твоему «цветку страсти». Это был знаменитый кураре, у широкой публики больше известный под названием стрихнин. Но все дело в том, что смертельная доза должна быть достаточно большой. В небольших дозах стрихнин иногда применяли для кратковременного наркоза. А яда, содержащегося в одном семени, едва ли хватит для того, чтоб убить мышь.

— Токсикологический анализ не обнаружил следов этого вещества?

— Нет, — Скалли вздохнула. — Молдер, боюсь, это ложный след.

— А оно не могло расщепиться в теле жертвы?

— Только если Оуэн Сандерс прожил еще какое-то время после того, как укололся.

— Так ты считаешь, нам не удалось пролить хоть какой-то свет на обстоятельства смерти этого загадочного блондина?

Скалли вздохнула:

— Боюсь, что нет. Но, кстати о блондинах! Кажется, я знаю, чем объяснить депигментацию жертвы. Такое могло случиться, если у него частично отмер гипофиз.

— Гипофиз?

— Ну да, эндокринная железа, расположенная у основания мозга. Он вырабатывает гормоны, которые регулируют деятельность всех других эндокринных желез. Передняя доля, например, производит гормон роста, а также отвечает за работу надпочечников, щитовидной железы и половых желез. А средняя доля как раз вырабатывает гормоны, регулирующие производство меланина.

— И ты считаешь, что нашла причину болезни?

— Нет, я только опознала симптом, но причина остается неизвестной. Кроме того, в данном случае причина болезни и причина смерти — это не одно и то же. Хотя гипофиз является железой жизненной важности, и щитовидная железа, и надпочечники могут работать автономно.

— От чего же помер тот бедолага?

— От того, что он лишился гипофиза.

— Скалли, я перестал понимать твои парадоксы.

— Это просто объяснить, сложнее в это поверить, особенно после медицинского колледжа. Мы говорили о передней и средней доле гипофиза, но есть еще задняя доля, в ней вырабатывается вазопрессин гормон, регулирующий артериальное давление. Теоретически, если повредить заднюю долю, человек умрет от сосудистого коллапса. Но науке до сих пор не известны инфекции или травмы, при которых страдает задняя доля гипофиза. Она прекрасно защищена.

— Но ты полагаешь, что наткнулась именно на такую болезнь?

— Другого объяснения я не вижу. В других органах я не нашла никаких патологических изменений. Обычно в таких случаях диагностируют смерть от сердечного приступа, но Сандерсу было девятнадцать лет!