День 13 марта 1890 года Бальмонт считал переломным, провиденциальным в своей жизни. Он не раз возвращался к нему в стихах («Воскресший», «Два строя») и в прозе (рассказы «Воздушный путь», «Крик в ночи», «Белая Невеста»).

С того дня он чувствовал себя как бы родившимся заново и еще более укрепился в мысли стать поэтом, служить высокой цели — искусству.

Мечту стать поэтом не убили ни трагические переживания, связанные с попыткой самоубийства, ни тяжело пережитая неудача с первой книгой стихов. Он твердо решил осуществить эту мечту и находился в необычайном творческом подъеме. Свое состояние Бальмонт описал так: «Душа моя стала вольной, как ветер в поле, никто уже более не был над ней властен, кроме творческой мечты».

С этим настроением он и отправился весной 1891 года в Москву «покорять» литературный мир. Начинать ему приходилось заново, почти с нуля, и он вскоре на себе испытал все трудности вхождения в литературу. В течение нескольких лет он скитался по редакциям газет, журналов, издательств, перебиваясь случайными заработками и порой едва ли не голодая.

Бальмонты часто жили врозь: Константин в Москве, а Лариса или в Иваново-Вознесенске у сестры Анны, или в Шуе и Гумнищах. Причины этого — отсутствие квартиры в Москве (ею Бальмонт обзавелся лишь в середине 1892 года) и две беременности жены: в декабре 1891 года она родила сына, которого нарекли Николаем, а в июле 1893 года дочь, названную Анной (весной следующего года она умерла).

Из писем Бальмонта Ларисе Михайловне, датированных апрелем 1891 года, известно, что в Москве он сначала побывал у писателей-земляков — ивановца Ф. Д. Нефедова и владимирца Н. Н. Златовратского. Нефедову стихи Бальмонта нравились, и он пытался их опубликовать в литературном, общественном и политическом еженедельнике «Заря», к которому был близок. Эта газета просуществовала только один 1891 год. Судя по письмам жене, в «Заре» стихи Бальмонта были напечатаны.

Седьмого апреля Бальмонт сообщает: «Вчера вечер провел у Златовратского, была у него чертова дюжина народу, никого только интересного». У Златовратского собирались люди народнических убеждений, они перестали интересовать поэта, их он определяет словами «старая погремушка». При всей приветливости и Нефедов, и Златовратский реально ничем не могли помочь Бальмонту. Он ищет новых знакомств и вскоре их завязывает: с редактором «Русской мысли» В. А. Гольцевым, литературным и театральным критиком И. И. Ивановым и заведующим кафедрой всеобщей литературы Московского университета Н. И. Стороженко[3].

В. А. Гольцев советует Бальмонту обратиться в популярный ежемесячный журнал «Сотрудник» (выходил в 1890–1891 годах), предложив ему написать статью о шотландском поэте Бёрнсе, а также о земстве и земцах. Бальмонт интересовался земской деятельностью, поскольку его отец возглавлял земскую управу в Шуйском уезде, он готов был даже заняться земской темой, в сущности чисто газетно-журнальной, лишь бы что-то зарабатывать. Однако об участии его в «Сотруднике» ничего не известно. В «Русской мысли» поэт начал печататься позднее: переводы — с 1893 года, а свои стихи — с 1894 года.

И. И. Иванов заведовал литературным отделом в журнале «Артист» и сотрудничал с газетой «Русские ведомости». При его посредничестве Бальмонт начал печататься в том и другом издании, а чуть позже, с 1893 года, в журнале «Мир Божий», где Иванов курировал отдел критики. В «Артисте» были опубликованы несколько стихотворений Бальмонта, среди них «Северный праздник», «Умер бедный цветок», «У берегов Скандинавии», а также его перевод стихотворения «Ворон» Эдгара По и сцен из драматической поэмы «Бранд» Генрика Ибсена. Но журнал этот, посвященный театру, выходил применительно к театральным сезонам и вряд ли мог стать «окном» в большую литературу.

На первых порах особое значение Бальмонт придавал печатанию в либеральных «Русских ведомостях». Первая его публикация в газете появилась в последнем номере 1891 года — это был перевод рассказа Матильды Росс «Маленький кубарь». В течение последующих трех лет там довольно часто печатались его переводы, заметки, рецензии, статьи, а также вышли стихотворения «Памяти А. Н. Плещеева» и «Чайка» (в составе лирико-прозаического этюда «Тени»). Публикации в таком солидном печатном органе, как «Русские ведомости», делали имя Бальмонта известным, но в основном как переводчика иностранной литературы и автора популярных статей о ней.

Самую существенную помощь Бальмонт получил от профессора Николая Ильича Стороженко. 21 апреля 1891 года он писал жене: «Был вчера у Стороженко — милый, очаровательный старик лет 45–50-и. Я ему отдал мой перевод Брандеса о Шелли и просил только высказать его мнение о доброкачественности перевода и желательности напечатать его отдельной брошюрой». Стороженко был крупным специалистом в области английской литературы, занятия Бальмонта творчеством Шелли не мог не одобрить, но идею об издании брошюры, судя по всему, не поддержал. Вместе с тем он искренне заинтересовался работой Бальмонта-переводчика и стал руководить его занятиями по изучению иностранных литератур, снабжал книгами, помогал найти работу как переводчику, предложил писать статьи для журнала «Мир Божий». Его привлекал энтузиазм Бальмонта, который регулярно приходил к нему домой для бесед и консультаций. Их отношения стали дружескими, покровительство Стороженко поэт сравнивал с отцовским. В 1893 году в журнале «Северный вестник» (№ 5) Стороженко опубликовал свою статью «Английские поэты нужды и горя», сопроводив ее переводами Бальмонта из Голдсмита, Бёрнса и Джорджа Элиота (псевдоним английской поэтессы, писательницы Мэри Энн Эванс).

Благодарный Бальмонт посвятил Н. И. Стороженко стихотворение «Заря», а позднее с чувством признательности писал о нем в мемуарных очерках «Видящие глаза» и «На заре». В последнем читаем: «Один, голодая, имея нравственную опору лишь в профессоре Николае Ильиче Стороженко, который гостеприимно принимал меня и руководил моим изучением истории европейских литератур, я перевел, а Прянишников или, точнее, П. П. Кончаловский, напечатал книгу норвежского критика Г. Иегера о Генрике Ибсене. <…> Н. И. Стороженко, к коему чувства мои — сыновняя любовь и признательность, ибо он поистине спас меня от голода и, как отец сыну, бросил верный мост, выхлопотал для меня у К. Т. Солдатенкова заказ перевести „Историю скандинавской литературы“ Горна-Швейцера и, несколько позднее, двухтомник „История итальянской литературы“ Гаспари».