В одном учебном пособии по психологии, весьма интересном и содержательном, автор, профессор Тульского университета, посетовала: поскольку пособие составлено на основе официально утвержденной программы курса психологии для вузов, в нем, помимо таких ярких тем, как развитие личности или, скажем, психологическое консультирование, волей-неволей пришлось отразить и такие разделы, которые вызывают у студентов мало интереса, – в частности, историю психологии. Тем самым истории психологии был поставлен удручающий «диагноз»: современными студентами, которые получают психологическое образование, этот предмет расценивается как неинтересный, скучный, обременительный, практически бесполезный.

Данная книга написана для того, чтобы опровергнуть это необоснованное предубеждение.

К такой смелости автора побуждает глубокая и искренняя заинтересованность в истории психологии, которую за несколько последних лет проявили сотни студентов столичных и провинциальных вузов, где был многократно прочитан курс лекций «живой истории психологии».

Отсутствие интереса к данному предмету можно, казалось бы, объяснить логично и бесхитростно. Что и сделал в частной беседе один титулованный психолог в ответ на сетования, что среди специалистов нового поколения многие даже не слышали, скажем, имени Вильгельма Вундта и не знают, как им использовался тахистоскоп. В ответ на это «живой классик» воскликнул: «А зачем, скажите на милость, современному психологу-практику тахистоскоп Вундта?»

Возразить на это довольно просто. Тахистоскопическое предъявление стимульного материала – исследовательский прием, который в модифицированном виде используется и поныне. И специалисту, желающему по праву называться таковым, отнюдь не бесполезно знать те феномены, которые выявляются этим методом. То есть усвоить необходимо не просто исторические факты, а широкую палитру научного знания, сложившуюся в истории развития психологической мысли. А иначе чем изволите практически пользоваться? Шаблонным набором инструментальных приемов? Такую психологию наш великий соотечественник Л.С.Выготский называл «фельдшерской», противопоставляя ее по аналогии с медициной подлинно научной психологии, которая только и может быть по-настоящему практична.

При всем уважении к авторам ныне существующих книг по истории психологии, приходится признать, что они сами отчасти спровоцировали снижение интереса к данному предмету. Серьезные, глубокие и обстоятельные учебники, изданные к настоящему времени, все посвящены, во-первых, истории преимущественно теоретической психологии, во-вторых – общей психологии (в ущерб другим важным и интересным отраслям), в-третьих – в них мало отражена связь идей и достижений прошлых лет с актуальной проблематикой и задачами современной практической психологии.

Естественно, психологу ХХI века, ориентированному на решение насущных задач, могут показаться мало интересными «дела давно минувших дней». Но, как мудро заметил Генри Форд: «Прошлое полезно в том отношении, что указывает нам пути и средства к развитию». Эрудированному психологу легко заметить, что «труды» иных современных коллег – не более чем парафраз вчерашних и позавчерашних идей (иной раз – бесповоротно дискредитированных).

«Психология день за днем» – это своеобразный календарь психологической науки, палитра событий и историй, представленных в календарном порядке – месяц за месяцем. Разумеется, автор не претендует на полный охват всех событий мировой психологии – здесь собраны лишь некоторые, наиболее, по мнению автора, яркие и поучительные.

Эта книга написан для тех психологов, кто намерен по пути своего профессионального роста двинуться дальше, оперевшись на опыт предшественников. Хочется надеяться, что книга будет полезна и всем тем, кого интересует психологическая наука и кто готов воспользоваться ее уроками.

На заре ХХ века один из пионеров экспериментальной психологии Герман Эббингауз писал: “Психология имеет очень короткую историю, но длинную предысторию”. По прошествии века эти слова можно повторить с не меньшим основанием – что такое сто с небольшим лет в истории науки? В равной мере это высказывание справедливо и в отношении всех крупных школ и направлений психологической мысли – их расцвет пришелся на ХХ век, а предыстория теряется в глубокой древности. Так, один из столпов гуманистической психологии Карл Роджерс в своих трудах неоднократно цитирует древнекитайского мыслителя Лао Цзы:

Эти слова можно понимать в том смысле, что человеку изначально присущи позитивные устремления, и если им не препятствовать (а тем более – если их поощрять), то человек способен сам решать встающие перед ним проблемы, вести себя добродетельно и достойно без всякого принуждения. Похожие идеи, в частности, можно найти и у Руссо, который был убежден: человек, если дать ему возможность раскрыть врожденный потенциал, будет развиваться оптимально и эффективно, поскольку доброта изначально свойственна его природе.

Эта идея красной нитью проходит сквозь всю теорию личности Роджерса и его концепцию психотерапии, которые были впервые подробно представлены в его работе “Клиент-центрированная терапия: ее современная практика, значение и теория”. Эта книга увидела свет ровно полвека назад – 2 января 1951 г. и ознаменовала революционный переворот в теории и практике терапии и консультирования.

Идеи, сформулированные в книге, Роджерс начал разрабатывать значительно раньше и впервые представил некоторые из них на суд научной общественности еще в 1940 г. в своем докладе “Некоторые новейшие концепции в психотерапии”, сделанном в университете штата Миннесота, а три года спустя – в книге “Консультирование и психотерапия” (прошло чуть более полувека, и это “последнее слово научной мысли” стало доступно и русскоязычному читателю). Суть выдвинутого Роджерсом подхода заключается в том, что каждый человек имеет внутри себя “большие резервы самопонимания, изменения Я-концепции, точек зрения и поведения, и эти ресурсы выявляются только тогда, когда создается соответствующий климат…” Проще говоря, в самом человеке заложено все необходимое для его полноценного существования, надо только помочь высвободиться этому позитивному потенциалу.

Такой подход может быть расценен как наивный идеализм, тем более что действительность на каждом шагу, казалось бы, ему противоречит. Глядя на окружающих, постоянно приходится задаваться вопросом: “Где же он, этот самый позитивный потенциал? Если он и есть, то как же глубоко он запрятан!” В оптимизм Роджерса очень хочется верить, однако помимо деклараций, кажущихся голословными, хотелось бы все-таки иметь и какое-то научное обоснование такого подхода. Существует ли оно?

В качестве аргумента в пользу своих теорий психологи-гуманисты приводят результаты одного исследования, проводившегося в США во второй половине 20-х гг. Оно было осуществлено Кларой Дэвис – психологом, весьма далеким от гуманистической ориентации и скорей принадлежавшим к поведенческому направлению, так что ее работы следует отнести не столько к истории, сколько к предыстории гуманистической психологии. Начало эксперименту было положено 27 января 1926 г., когда в распоряжение Дэвис поступил первый испытуемый – годовалый ребенок, впоследствии фигурирующий в научных отчетах как Эрл Эйч. Опыт был предельно прост. Ребенка наблюдали в естественных условиях его существования, модифицировав лишь одно из них: его не кормили, то есть не давали ему какую-то определенную пищу (которую обычно выбирает для ребенка взрослый). Разумеется, малыша не морили голодом, напротив – есть он мог сколько угодно. Более того, еду он мог выбирать себе сам из великого многообразия предложенных продуктов.