Я все записала, периодически улыбаясь и представляя, как я предложу Антону «покрутить стебелек». А его попрошу «поискать мое зернышко».

После окончания лекции в комнату зашла госпожа Цутида. Она вежливо поблагодарила Сайюри. А потом, когда мы остались одни, сказала, что привела ко мне гостя и спросила, не откажусь ли я его принять. Я равнодушно согласилась. Им оказался Митихиро. Госпожа Цутида удалилась.

«И как мне с ним общаться?» – немного раздраженно подумала я, вспомнив, как плохо он говорит по-английски.

Жестом пригласила его присесть на диван. Он устроился с краю, непринужденно откинувшись на спинку и глядя на меня с нескрываемым восхищением. Я попыталась поговорить на общие темы, но это удалось плохо.

– Черт бы побрал все эти языковые барьеры! – смеясь, воскликнула я по-русски.

И Митихиро удивленно приподнял бровь.

– Знаешь, Митя, – сказала я, переиначив его имя на русский лад, – может, съездим куда-нибудь?

Кажется, он понял и встал. Мы вышли из комнаты и в коридоре столкнулись с госпожой Цутидой.

– Мы погуляем, – сообщила я ей с улыбкой.

– Дождь очень сильный, – ответила она.

– Ничего, посидим в ресторане, – спокойно сказал Митихиро.

Как потом выяснилось, он хорошо понимал речь, но сам никак не мог преодолеть какой-то психологический барьер и поэтому объяснялся с трудом. И всячески пытался справиться с этим, так как по профессии был адвокатом, и умение свободно говорить на английском ему было необходимо.

Госпожа Цутида распрощалась с нами, и мы вышли на улицу. Дождь, и правда, хлестал что есть силы. Митихиро раскрыл зонт и проводил меня до своей большой черной машины модели Мицубиси. Я села на переднее сидение. Он устроился за рулем и повернулся ко мне с вопросительным выражением лица.

– Все равно, – лаконично сказала я.

Ситуация начала меня забавлять. Было интересно, что он хочет от меня и какова схема таких отношений. Не будет же он выводить меня в свет, чтобы похвастаться необычной русской гейшей.

Мы остановились возле роскошного современного отеля, который, казалось, был создан каким-то непонятным образом только из зеркального стекла. Рядом находился ресторан. И мы направились в него. Заняв столик на двоих в уютном уголке со множеством вьющихся растений, мы сделали заказ и молча посмотрели друг на друга. Я захотела белого столового вина «Шато пион», и сомелье налил светло-зеленой жидкости в бокал, предварительно показав этикетку на бутылке. Я кивнула. Он ушел. Мне становилось скучно. И почему-то вдруг захотелось пошалить, к примеру, забраться под стол, накрытый длинной белой скатертью, и «покрутить стебелек» Митихиро. Эта мысль вызвала улыбку, которую мне трудно было погасить. Митихиро оторвался от сукияки[11] и в недоумении на меня посмотрел. Я отпила вино, не сводя с него глаз. С удовольствием увидела, как к его щекам прихлынула кровь. Он перестал жевать и вытер губы салфеткой.

– Ты умеешь искать зернышко? – спросила я, проверяя, знает ли он это выражение.

Сайюри уверяла меня, что все японцы знакомы с древней символикой и легко понимают такие сравнения. Митихиро явно знал, так как краска залила все его лицо. Он кивнул, глядя как-то беспомощно. Я вспомнила наставления госпожи Цутиды о сдержанности, утонченности и воспитанности гейши и прикусила язык. Но ведь я была русской, поэтому и не должна в точности соответствовать канонам. Митихиро, видимо, тоже так думал. Он улыбнулся и глянул на меня с едва скрываемым желанием. Его черные блестящие глаза неотступно смотрели на мои губы. Но это неподобающее для японца проявление эмоций тут же было погашено и скрыто за маской приветливой сдержанности. Однако даже такое краткое обнажение сути, сильно меня воодушевило, и я стала смотреть на Митихиро с нескрываемым интересом и симпатией.

После ресторана он повел меня на спектакль кукольного театра бунраку. Я с удовольствием наблюдала за игрой ниточных марионеток, периодически чувствуя, как рука Митихиро робко касается моей. Потом он отвез меня в гостиницу, подарив напоследок коробку бельгийского шоколада и очаровательную фарфоровую куколку в костюме гейши. Дождь так и не прекращался. И Митихиро любезно проводил меня под зонтом до дверей гостиницы. Он поцеловал мне руку и вежливо раскланялся.

«И это все?! – подумала я, в недоумении глядя, как он садится в машину. – Может, я ему просто не понравилась? – мелькнула мысль. – Особенно после моего неподобающего выступления за обедом на тему «поискать зернышко».

Я поднялась в номер и села на диван. Настроение отчего-то резко упало, навалилась тоска. Мне невыносимо захотелось вернуться домой, увидеть родителей и забыть все это, как дурной сон.

На следующий день позвонила госпожа Цутида и пригласила меня на «ночной чай». Я знала, что это время чайной церемонии от полуночи и до утра. Я спросила, что мне надеть, и она ответила, что я могу приехать, в чем захочу, но потом переоденусь в сарафан. Это желание ее гостей.

– Это те же господа, которые были на твоем дебюте, – напоследок сказала она, видимо, желая меня успокоить.

«Ага, значит, будет и Митихиро», – подумала я и обрадовалась.

Но получилось так, что я не попала на «ночной чай» госпожи Цутиды. Почти сразу после нее позвонил Антон и заявил, что соскучился. Я подумала, что до полуночи у меня еще масса времени и решила с ним встретиться. Он сказал, что освободится после трех. Я попросила прихватить какое-нибудь готовое рыбное блюдо и пиво. Выходить в такой дождь мне никуда не хотелось, тем более предстояло всю ночь развлекать гостей. Только я приняла душ и выпила чай, как позвонил Тору и сказал, что они с Манами обижены, так как давно меня не видели и не слышали.

«Чего это с ними со всеми такое? Все вдруг хотят меня видеть», – подумала я и тут вспомнила, что сегодня выходной.

– Дела разные были, – уклончиво ответила я.

Я попросила госпожу Цутиду не сообщать племяннице о наших занятиях, и она свято соблюдала договоренность.