— Что ж, это естественно, — заметил президент. — Но хорошо, что информация не вышла за пределы вашей обсерватории. Я убежден, я искренне убежден, доктор Геррик, что вы можете заверить меня в этом.

Геррик вынужден был сообщить, что еще четыре человека, не являющиеся сотрудниками обсерватории, обладают полной информацией о Черном облаке. Барнет и Вейхарт из Калифорнийского технологического, но это своя компания. И, кроме того, два английских ученых: доктор Кристофер Кингсли из Кембриджа и Королевский астроном. Подписи двух последних стоят под докладом.

Президент был неприятно удивлен.

— Двое англичан! — воскликнул он. — Скверное дело! Как это произошло?

Геррик понял, что президент прочитал только резюме отчета, и рассказал, как Кингсли и Королевский астроном сделали вывод о существовании Облака независимо от американцев, как в Пасадене получили телеграмму от Кингсли, и как англичане были немедленно приглашены в Калифорнию. Президент успокоился.

— А-а, они оба в Калифорнии, не так ли? Вы правильно поступили, что пригласили их. Это, по-видимому, самое разумное, что вы могли сделать, доктор Геррик.

И только в этот момент Геррик по-настоящему понял, зачем Кингсли так внезапно понадобилось возвратиться в Англию.

Спустя несколько часов, Геррик уже летел на запад, вспоминая все подробности своего визита в Вашингтон. Он не рассчитывал получить от президента сдержанный, но суровый выговор, не ожидал он и того, что его так скоро отправят назад в Пасадену. Как ни странно, но выговор беспокоил его гораздо меньше, чем он мог бы ожидать. Он знал, что выполнил свой долг, а строжайшим судьей для Геррика был только он сам.

Королевскому астроному тоже понадобилось несколько дней, чтобы добиться встречи с людьми, облаченными властью. Он решил воспользоваться личным знакомством с Первым лордом Адмиралтейства. Его усилия значительно быстрее привели к успеху, если бы он согласился заранее изложить суть дела. Однако Королевский астроном не счел возможным пускаться в объяснения, настаивая на аудиенции у премьер-министра. Наконец, ему удалось встретиться с личным секретарем премьера, молодым человеком по имени Фрэнсис Паркинсон. Паркинсон был откровенен: премьер-министр чрезвычайно занят. Как должно быть известно самому Королевскому астроному, кроме обычных государственных дел, в ближайшее время премьеру предстоит одна весьма сложная международная конференция, весной ожидается визит в Лондон мистера Неру и, нельзя забывать, в скором времени сам премьер-министр отправляется в Вашингтон. Если Королевский астроном не изложит сути своего дела, то ему, очевидно, рассчитывать на аудиенцию бессмысленно. Конечно, дело должно быть исключительной важности, иначе, как это ни прискорбно, он, секретарь, не сможет оказать никакого содействия. Выбора не было. Королевскому астроному пришлось сообщить секретарю самые краткие сведения о Черном облаке. Через два часа он давал объяснения, на этот раз подробные, премьер-министру.

На следующий день состоялось экстренное совещание Кабинета министров в узком составе, на которое был приглашен Министр внутренних дел. На совещании, в качестве секретаря, присутствовал Паркинсон. Подробно изложив содержание отчета Геррика, премьер-министр пристально посмотрел на собравшихся и сказал:

— Я собрал вас здесь для того, чтобы познакомить с обстоятельствами, которые могут привести к серьезным последствиям. Считаю, что пока нам не стоит обсуждать конкретные действия по предотвращению возможной опасности. Очевидно, что сначала следует удостовериться в точности приведенных в отчете фактов.

— А как мы можем это сделать? — спросил министр иностранных дел.

— Прежде всего, я попросил Паркинсона осторожно навести справки, как бы это сказать, о научной репутации джентльменов, подписавших доклад. Наверное, вы хотели бы услышать его сообщение по этому вопросу?

Собравшиеся выразили такое желание.

— Было довольно трудно получить заслуживающую доверия информацию, особенно о двух американцах. Но, по мнению моих друзей из Королевского общества, можно не сомневаться, что доклад, подписанный Королевским астрономом или обсерваторией Маунт Уилсон, является абсолютно достоверным с точки зрения наблюдений. Они были, однако, значительно менее уверены в способностях подписавших доклад к анализу ситуации. Я понял, что только Кингсли из всех четверых может претендовать на компетентность с этой точки зрения.

— Что это значит: «может претендовать»? — спросил лорд-канцлер.

— Говорят, что Кингсли блестящий ученый, но не все считают его вполне адекватным человеком.

— Выходит, что аналитическая часть доклада зависит только от одного лица, одновременно и блестящего ученого и не совсем адекватного человека? — спросил премьер-министр.

— Полученную мной информацию, пожалуй, можно интерпретировать именно так. Но должен отметить, что подобная оценка чересчур резка, — ответил Паркинсон.

— Что ж, может быть это и так, — продолжал премьер-министр, — но у нас, по крайней мере, остается право сомневаться. Мы обязаны всесторонне разобраться в этом вопросе. Что именно можно предпринять для получения дополнительной информации? Вот, что я хотел бы сейчас с вами обсудить. Например, мы могли бы поручить совету Королевского общества создать комиссию, которая бы тщательно изучила ситуацию. Есть еще одна и последняя возможность, осуществление которой зависит уже лично от меня, — это связаться с правительством США. Ведь оно тоже заинтересовано в установлении достоверности или, вернее сказать, в точности выводов профессора Кингсли и его коллег.

После дискуссии, продолжавшейся несколько часов, было решено немедленно обратиться к правительству США. Это решение было принято под сильным нажимом министра иностранных дел. Он не пожалел красноречия, добиваясь решения, которое передавало рассмотрение вопроса в его ведомство.

— Несмотря на то, — сказал он, — что консультации с Королевским обществом и желательны с многих точек зрения, нам нельзя забывать о том, что в этом случае информация о ситуации, которую на теперешней стадии лучше бы держать в тайне, неминуемо станет известной большому числу людей. Я думаю, что избежать этого нам не удастся.

Участники совещания согласились. А министр обороны поинтересовался, «какие шаги могут быть предприняты, чтобы гарантировать, что ни Королевский астроном, ни доктор Кингсли не смогут сеять панику, распространяя повсюду свою точку зрения на предполагаемые факты».

— Это тонкий и серьезный вопрос, — ответил премьер-министр. — И об этом я уже подумал. Потому, собственно, я и попросил министра внутренних дел присутствовать на совещании. Я намеревался обсудить с ним этот вопрос отдельно.

Все согласились с тем, что последний вопрос должен быть рассмотрен премьером и министром внутренних дел, после чего совещание было закрыто.

Министр финансов вернулся в свой кабинет в глубокой задумчивости. Из всех присутствовавших на совещании он один был серьезно встревожен, так как знал, сколь неустойчива национальная экономика и как мало нужно, чтобы ее развалить. Напротив, министр иностранных дел был воодушевлен. Он думал лишь о том, как прекрасно держался на совещании. Министру обороны обсуждение показалось бурей в стакане воды, во всяком случае, его ведомства предстоящие события пока не касались. Ему было непонятно, зачем его вообще пригласили. Министр внутренних дел был очень доволен, внутренне готовясь к дальнейшему обсуждению ситуации наедине с премьер-министром.

— Уверен, — твердо сказал он, — что мы отыщем закон, который даст нам право ограничить действия этих двоих: Королевского астронома и ученого из Кембриджа.

— Я тоже в этом уверен, — ответил премьер. — Ведь не зря свод законов существует столько веков. Но нам надо действовать как можно тактичнее. Я уже имел случай поговорить с Королевским астрономом. И намекнул ему насчет соблюдения государственной тайны, из его ответа я понял, что мы можем быть совершенно уверены в его осторожности. Но, по некоторым его замечаниям, можно сделать вывод, что с доктором Кингсли дело обстоит не так радужно. Ясно, что мы должны без промедления связаться с доктором Кингсли.