– Аминь, – выдохнула толпа в конце заключительной молитвы.

Священник поднял голову и кивнул Кейтлин. На дрожащих ногах она шагнула вперед и опустила единственную белую розу на гроб Джоша. До сих пор не верилось, по-настоящему не верилось, что он умер. Несмотря на все остальное, Джош всегда был ярким, полным жизни человеком.

Последние несколько дней Кейтлин занималась организацией похорон, кратко общалась с полицией, избегала журналистов и пыталась разобраться в том, что произошло. Она не могла спать в собственной спальне, так как мысли о разбрызганной всюду крови лишали присутствия духа. Пришлось провести две ночи, свернувшись под покрывалом на софе, и заснуть удавалось только с помощью таблеток, которые посоветовал доктор Феллерс.

– Знаю, что ты ненавидишь таблетки, – сказала Бернеда, вкладывая темную бутылочку в руку Кейтлин, – но они помогут. Я еще раньше записалась на прием к доктору, поэтому попросила его выписать лекарство и для тебя.

– А тебе не кажется, что сначала нужно было спросить меня? – проворчала в ответ Кейтлин, но лекарство оставила. «Лоразепам» [1] оказался в самый раз, успокаивая ее в течение дня и помогая уснуть ночью.

Кейтлин так и не смогла поговорить с Келли, так как одна звонила другой в то время, когда та не могла ответить. Сестра обещала позвонить после похорон, когда репортеры отправятся за другими сенсациями, а сплетники найдут новый объект для своих отвратительных пересудов.

– Я не могу прийти на похороны, – оставила сообщение Келли. – Мать будет чудить, как только сможет, а я не умею лицемерить. Лучше не буду гнать волну. Не сейчас. Мы с тобой соберемся, когда Джош упокоится в земле. Держись…

Кейтлин старалась, но время выдалось чертовски сложное. Работу пришлось отложить, и она накапливалась с каждым днем. Клиенты оставляли сообщения с соболезнованиями вперемежку с вопросами, когда закончится работа над их любимыми проектами. Она решила, что не позднее завтрашнего дня необходимо будет ответить на звонки и как-то продолжать жить.

Если не помешает полиция. Если позволит совесть.

– Пойдем, – сказал Трой и потянул сестру к ожидавшему их лимузину, припаркованному в тени деревьев.

Водитель в форме – представительный мужчина, нанятый похоронной конторой – стоял, прислонившись бедром к капоту. Кейтлин сосредоточилась на машине и не заметила приближения незнакомца, пока на ее ноги не упала тень.

– Миссис Бандо? Мои соболезнования.

Она подобралась. Сейчас набегут репортеры, которые освещают панихиду, начнут совать микрофоны прямо в лицо и щелкать фотоаппаратами, чтобы сделать фото для местных газет.

– Не сейчас, – решительно заслонил сестру Трой.

– У вас сейчас трудное время, и я подошел только потому, что мы коллеги с Ребеккой Уэйд.

Низкий мужской голос. Высокий, серьезный человек в светлых брюках, синем блейзере, с темными, более длинными, чем принято, волосами, с тенью щетины на скулах.

Трой развернулся лицом к назойливому гостю:

– Мне все равно, кто вы. Сейчас не подходящее время. Если вы нас извините…

– Нет, подождите. – Кейтлин остановилась в тени и посмотрела на незнакомца через темные стекла очков. – Вы знакомы с доктором Уэйд?

– Ходили вместе в школу, потом я много лет с ней работал. Меня зовут Адам Хант, – протянул руку мужчина. – Ребекка попросила проверить, как идут дела у некоторых пациентов, пока она в отъезде.

– Вы с ней давно говорили?

– Не то, чтобы недавно, меня немного задержали. – Он посмотрел вниз, и только теперь Кейтлин заметила, что у мужчины перевязана лодыжка. – Повздорил с мотоциклом. Я проиграл. – Адам сверкнул широкой улыбкой, которая сделала теплее холодный серый цвет его глаз. – Мне не следовало сюда приходить, но вы не ответили ни на один мой звонок, а Ребекка особенно настаивала на встрече с вами. Я… Я прошу прощения за задержку. Понимаю, какое трудное у вас сейчас время, но если вам захочется поговорить с кем-нибудь, позвоните мне. – Мужчина вложил ей в руку визитку. - Не буду вас задерживать. Еще раз приношу вам свои соболезнования.

Не успела она ответить, как незнакомец похромал по небольшому склону, в конце которого был припаркован джип старой модели.

– О чем он, черт возьми, говорил? – спросил Трой, дергая свой галстук.

– Точно не знаю…

– Ладно, для сведения, мне он не нравится. Возможно, это личное.

– Для сведения, тебе никто не нравится, – ответила Кейтлин и заметила, как в глазах брата промелькнула тень. – Прости, удар ниже пояса, – извинилась она. – Сегодня тяжелый день.

– Разве только сегодня? – откликнулся он, пока шофер открывал перед ней дверь. Краем глаза Кейтлин наблюдала, как Адам Хант садился за руль джипа. – И кто такая Ребекка Уэйд?

– Мой психиатр.

– А-а-а. – Трой проводил глазами отъезжающий джип. – В таком случае, тебе, возможно, лучше с ним все же поговорить, но сначала проверь его. Вдруг он репортер, которому заказана статья на первую полосу. Как тебе известно, большинству из них нельзя доверять. Ради сенсации продадут родную мать.

– Ты становишься параноиком.

– Неа, скорее, реалистом.

Они быстро уселись на горячие сидения, и шофер тотчас включил двигатель и кондиционер. Краем глаза Кейтлин заметила, как в другой темный автомобиль садились ее мать, Люсиль, Аманда и Ханна. Они направлялись в «Оук Хилл».

– В нашей семье психи не редкость, – через силу попыталась пошутить Кейтлин.

– Очень смешно. Только не я. Все остальные – точно. Запомни, я единственный нормальный.

Сомнительно, но разве в последнее время она не сомневалась во всем? Единственный нормальный? Ох, Трой, спустись на землю. Судя по тому, как шли дела, она очень удивится, если в семье останется хоть один здоровый на голову.

Атропос внимательно следила за всеми. Пришли на похороны Джоша Бандо, как будто среди них есть хоть один человек, которому не все равно жив тот или умер. Во время службы она наблюдала за присутствующими: за строгим выражением лица священника, за утомленным подавленным лицом свекрови, скрытым короткой вуалью, словно это были не похороны, а показ мод. А еще были незаконнорожденные, жадные Бискейны, показавшиеся здесь только затем, чтобы публично заявить о своем родстве с кланом Монтгомери.

Шугар. Крикет. Дики Рэй… Прозвища [2] говорят сами за себя. Одну зовут сладенькой, и она самая настоящая шлюха, другая зовется как не в меру шумное насекомое, третий выбрал имя достойное звезды экрана, хотя на самом деле – просто ублюдок, которому повезло родиться с пенисом. Скорее всего, с самым маленьким в мире.

Атропос наблюдала за их отчаянными выражениями лиц, их жаждой присосаться к фамильному древу Монтгомери и получить шанс на наследство, которого они не заслужили. Ей нравилось знать, что Бискейны не получат ни цента, как и остальная – законная – часть семейства.

Не их судьба, не их предназначение. Нити судьбы уже спрядены и отмерены. Осталось только в соответствующее время перерезать нить.

Каждому нужно проявлять терпение, а потом настанет срок и человек почувствует боль от острых как бритва ножниц Судьбы... Смерть будет соответствующей, страдание - острым и особенным для каждого. Потому как Атропос знает, что важна не смерть. Важнее умирание.

___________

Примечания:

[1] Лораземпам – препарат относится к классу бензодиазепинов. Лоразепам воздействует на несбалансированные химикалии головного мозга, вызывающие тревожное состояние, бессонницу и судороги. Лоразепам применяется для лечения тревожного состояния, нервозности и напряжения, связанного с тревожным расстройством. Препарат также используется для лечения некоторых видов эпилепсий и бессонницы (вызывает сон).

[2] Шугар - от англ. sugar – сахар, сахарный. Крикет – от англ. сricket – сверчок. Дики – хоть и уменьшительное от Ричард, но в то же время, англ. dick – член, пенис (вульг.).

Глава 11