Гордость и смелость хрупкой, нежной и очень красивой девушки поразили Повелителя огня. Он обернулся человеком и вошел в круг огня. Молча смотрел мужчина на девушку, удивленно выгнув черную бровь, точно так же она отвечала ему.

— Пойдешь со мной? — вдруг спросил он.

— Пойду! — сказала она. А что еще могла ответить девушка перед лицом неминуемой смерти.

И они ушли. Уже потом она узнала, что зовут его Фейром, что он — Повелитель огня. Девушка просто шла по лесу, а Фейр то исчезал, то появлялся, принося ей все необходимое. Они долго путешествовали по равнине и достигли самого восточного ее края. Почему Василия шла именно сюда, она сказать не могла, но взглянув на океан, поняла, что достигла цели. Понял это и Фейр.

— Ты слышишь зов? — спросил он. Наконец, Повелитель огня ощутил в девушке силу одной из стихий.

— Я не знаю, как это назвать, но меня просто тянуло сюда, — она впервые за все время пути боялась смотреть на Фейра.

— Но, Лиса, — так называл он ее, — я не хочу, чтобы ты уходила.

Он шагнул к девушке и впервые за все время дотронулся до нее, осторожно взяв ее пальчики в свои. Они почувствовали это одновременно: будто кровь в жилах вскипела. Его прикосновения обжигали душу, ее касания приносили облегчение, как тень в дневную жару. Фейр уже больше не мог оторваться от Лисы, и она этого не хотела. Их поцелуй соединил их навеки. Мог бы соединить… Но Фейр был огнем, а Лиса — водой.

— Остановитесь, несчастные, — над поверхностью океана появился Царь морских глубин. Он давно ждал Василису, он чувствовал ее. Она не была рождена смертной. Ее матерью стала одна из женщин морского народа. Но взрослеть наследницу отправили на землю и возвращения ждали с нетерпением. — Повелитель огня, взываю к твоему рассудку!

Царь рокотал океанским прибоем, волны которого, наконец, окатили влюбленных, остудили их пыл и откинули друг от друга.

— Ты не можешь забрать ее у меня, — вспыхнул огнем Фейр.

— Отец, прошу, — упала на колени Лиса.

— Нет! — взревел Царь, и в единый миг новая волна смыла наследницу и утащила в воды морские.

Лиса не боялась воды, она сразу же растворилась в ней и впервые в жизни почувствовала себя свободной. Она могла быть где угодно и в какой угодно момент. Она наслаждалась новой силой, которую ощущала каждой частичкой своего тела. И это было так чудесно, что образ Фейра затерялся среди новых впечатлений.

«Слава Богиням, — услышала она вдруг отца, — я уж думал, ты променяешь свою стихию на любовь».

Лиса только улыбнулась.

Так полетал день за днем. Нахлебница стала принцессой, и ей все больше и больше нравился обретенный дом. Ужасы земной жизни быстро забывались. Лиса думала, что и Фейр уйдет в прошлое. Но образ Повелителя огня преследовал ее, голос догонял в самых быстрых течениях. Принцесса оказалась рабыней обычных чувств.

Не смог сжечь свою память и Фейр. Молнией метался он по миру, неистовал, изливая свой гнев лавой вулканов, а потом вернулся туда, где потерял свою Лису. Он сидел на берегу океана и смотрел в даль, ожидая ее появления. Его сердце плакало, искрами, словно кровью, осыпаясь в траву. Днем их было не видно, но ночью они сверкали звездами, упавшими на побережье. Так появилась огонь-трава.

— Это красиво, — вздохнул морской Царь, появившись однажды из пучины прямо у самого берега. — Чего ты добиваешься?

— Я люблю ее, — Фейр даже бровью не повел при виде своего собрата. — Верни мне ее.

— Я не могу, — морской Царь появился не для того, чтобы полюбоваться мучениями Повелителя огня. — Пока она была хоть чуточку человеком, у вас был шанс. А теперь она — чистая стихия. Вы уничтожите друг друга, едва прикоснетесь.

— Отец, неужели это правда? — раздался вдруг голос Лисы. Она давно уже была здесь, но не решалась появиться перед Фейром, считая себя виноватой в их разлуке.

— Да, дочь моя, — Царь был печален.

— И ты знал?

— Я не мог отказать себе в удовольствии видеть тебя, знать, любить. Прости…

— Прости? — на глазах Лисы появились слезы. Она никогда не плакала, даже в детстве, когда было просто невыносимо. Но тут… Она смотрела на Фейра и не могла сдержать рыданий.

— Любимая… — шептал он, протягивая руки.

— Прости, — она соткалась из воды и ступила на берег — красивая, недоступная, родная. Фейр кинулся к ней, но она остановила ее движением руки. — Нет, я не могу допустить, чтобы ты умер. Прости и забудь меня.

Она еще раз окинула его взглядом, стараясь запомнить на всю свою бесконечную жизнь.

— Но мы можем видеться… — он прижимал руки к сердцу, будто боясь, что оно выскочит из груди.

— Нет, — печально покачала она головой, — это просто слишком больно… Быть рядом и не быть с тобой. Нет!

Последнее слово она выкрикнула, а потом кинулась в воды морские и растаяла.

…— Неужели так все и закончилось, — Эля плакала навзрыд, утирая слезы платочком.

— Ну что ты, глупая! Нет, конечно.

— Значит, они встретились? — и столько надежды в ее голоске.

— Да, встретились, — я усмехнулась. — Не смогли они жить вдали друг от друга.

— Они поженились! И отец Лисы ошибся! Они не умерли, ведь любовь не может убить! Да?

Пока я рассказывала, на землю опустилась ночь. Небо ушло во тьму, выставив, словно щиты, мерцающие звезды.

— Они навсегда остались вместе, — я откинулась на сено, Эля последовала моему примеру. — Вон видишь, среди звезд будто туман…

— Да.

— Это они. Фейр и Лиса встретились и поцеловались. Огонь и вода! Они превратились в пар и улетели к самым звездам!

Эля плакала.

Еще с час мы тряслись в телеге, а потом раздался лай, запахло дымом. Из-за пригорка появились первые домики.

— Вот я и дома, — воскликнула Эля, вытирая платочком личико.

Мы прощались в полной темноте. Война и здесь побывала, выжав досуха все тайники и запасники, оставив от полей лишь сгоревшую стерню. Нищета она беспросветна.

— Не забудь, — наставляла меня девушка, — в городе лучше всего остановиться в гостином дворе, он в самом центре. Денег тебе хватит ненадолго. А еще надо одежду купить! Это платье тебе не идет!

Я улыбнулась. Славная она, добрая. Не думая долго, я сняла кулон с огонь-травой и протянула Эле:

— Возьми, — девушка в изумлении замерла.

— Но, Аль, это же… это же…

— Подарок! — я взяла ее руку и положила кулон в раскрытую ладонь. — Пусть принесет тебе счастье.

Огонь-трава, почувствовав нового хозяина, вспыхнула, озарив лицо Эли. И оно изменилось. Горе и нужда исчезли, подарив коже здоровый цвет, локоны, выбивавшиеся из-под платка, засверкали и завились, носик заострился и теперь весело смотрел вверх, а на щеках появились озорные ямочки. Или мне все это только показалось… Темно ведь…

Я села в телегу и продолжила свой путь. Возница разбудил меня уже под утро у городских ворот. Едва я сошла, он развернулся и пустился в обратный путь. Интересно, а он вообще отдыхает?

Самое сложно, чем мне пришлось овладеть за день пути с Элей — это финансовая грамота. Я вообще не могла понять, зачем нужны монеты, а потом девушке долго пришлось объяснять, где их берут. При этом она смотрела на меня как на тяжело больную. А уж различать осьмушки, четвертушки, медяки, серебрушки и золотые пришлось на собственном опыте.

Настроение мое медленно, но верно, стремилось к нулю, когда я стояла перед хозяином гостиного двора, уставившись на горсть монет у себя в руках. Он мое затруднение понял быстро, отобрав две серебрушки за два дня проживания в маленькой комнатке под самой крышей с узкой лежанкой, правда, заправленной довольно чистой простынкой. Здесь не оказалось даже стола! Хотя… на кой он мне…

Из окна зато можно было рассмотреть весь город. Ограниченный каменной стеной, он со временем рос не в ширь, а в высь. Потому большинство новых зданий были в два-три этажа. Они казались настоящими исполинами рядом со старенькими одноэтажными особняками. Война обошла Тримир стороной, хотя он и находился в непосредственной близости от границы. Наверное, город просто не сопротивлялся захватчикам, а гостеприимно раскрыл свои ворота, сохранив себя во всей своей красе.