Первое время Димкин портрет стоял на её столе, пока мама однажды самовольно не убрала его в папку. Его — и другие, беспросветно-чёрные рисунки, которые появились после того, как она снова смогла держать в руках карандаш. Или кисть. Или уголёк. Но всё чёрное, только чёрное… Как и папка. Теперь она лежала на самом дне ящика. Не забытая… просто открыть её Ясе с тех пор было очень страшно. Она плохо помнила, что там было — кроме этого, единственного, портрета Димки. Дальше легла «серая» папка — тоска, тоска, тоска, но медленно, по чуть-чуть, уже возвращаются и другие цвета. Дальше, позже — папки обычные. Много всякой трогательной ерунды. Пейзажики, натюрморты, иллюстрации к книжкам… Только вот людей с тех пор Яся не рисовала никогда.

— Интересный мальчик. Вы с ним… — тут Эмма, наконец, заметила, что с девушкой что-то не так и встревоженно вгляделась в её побледневшее лицо. — Ээ… Прости, я опять влезла не в своё дело?

Яся слабо пожала плечами. Женщина побыстрее положила рисунки обратно в папку и убрала её на место, следом и все остальные.

— Я правильно поняла — они лежали по порядку? Тогда ясно, а я-то всё думала… И… давно всё это было?

— Три года, — прохрипела Яся.

— О. Он тебя бросил?

«Почему она от меня не отстанет?! Что ей надо?!» Боясь, что сейчас скажет что-то, о чём потом пожалеет, Яся молча покачала головой и подняла вверх указательный палец. Как ни странно, Эмма её поняла. Вскочила и подошла к ней, обняла, прижала к себе, погладила закаменевшую спину.

— Прости, девочка, прости старую дуру… Это мой бич — везде лезу, всё порчу… Я не хотела, правда…

— Всё нормально.

Яся кое-как проморгалась, прогоняя подступившие слёзы. Нельзя плакать, скоро приедет Максим, и, если заметит её состояние, сделает неправильные выводы. А с Эммой на самом деле очень даже легко общаться. Она умеет признавать свои ошибки — и одно это уже дорогого стоит.

— Я надеюсь… мм… что у вас с Максом всё будет хорошо. Я знаю его как никто, и уверена, что он сможет сделать тебя счастливой. Несмотря на некоторую бестолковость, он очень хороший мальчишка. И он не предаст, не бросит, если уж… Ладно, не буду за него суфлёром работать, сам скажет. Ну что, Ясенька, мир?

— Угу… спасибо.

Яся поспешно вытерла щёку и улыбнулась.

— Посоветуйте мне тогда, как его мама…

— Что надеть на день рождения? Ну…

— Да нет, это как раз меня не волнует. Красивое платье «от Гордеевой» у меня есть, и ладно. Я до сих пор не очень представляю, что ему подарить. Хотелось бы что-нибудь стоящее, а не очередную ненужную безделушку. Но у него, наверное, всё есть…

— Э, ну тут есть только один беспроигрышный вариант! — Эмма обвела глазами комнату. — Самое лучшее, что ты можешь подарить Максу (помимо себя, естественно) — это какую-нибудь свою картинку. Тоже в своём роде эксклюзив!

— Я как раз думала об этом… Но какую? Я хоть любую со стены сниму, но что ему больше понравится? Не представляю…

Эмма даже сбегала в соседнюю комнату, глянуть на две большие картины, потом вернулась и уверенно тыкнула в висящий над кроватью девушки пейзаж в тонкой рамке. Солнечный летний день, на переднем плане — ржаное поле, щедро разбавленное весёлыми ромашками и ярко-синими крошечными васильками, а дальше, за дорогой и узкой полосой леса — невидимая деревня, только потемневшие от времени церковные купола возвышаются над деревьями. Бабушкина Костромская!

— У этой картины просто потрясающая энергетика, очень позитивная, светлая, живая… А ещё Макс два раза спрашивал, не знаю ли я случайно, где можно достать васильки. Так что эта ему точно понравится. Стопроцентно!

Яся с облегчением засмеялась. Она и сама подумывала именно о ней. Самая любимая, недаром висит над кроватью. Но для Максима — не жалко.

— Хорошо! Только рамку, наверное, надо другую заказать, эта совсем простая…

— Нет-нет, так очень даже гармонично! Глаз не должен отвлекаться на «упаковку»!

— Ну, вам, наверное, виднее…

— Слушай, — оживилась Эмма, — я тут видела ещё один рисунок, тушью. В нём тоже что-то есть… Он у тебя в белой папке был. Достанешь?

Яся слегка удивлённо послушалась. Она давно не перебирала рисунки и даже подзабыла, что и где у неё есть.

— О, вот! Тоже классно! И, главное, символично! Свеженькое?

Яся с недоумением разглядывала сей «шедевр» в стиле абстракционизма — переплетение каких-то линий, много чёрного, немного белого… и одно яркое синее пятно. Фигня какая-то, совсем не в её манере, неизвестно, что тогда на неё нашло…

— Нет, этому точно не меньше года. И что, вам нравится такая абракадабра?

— Сама ты абракадабра! — засмеялась Эмма. — Это же символический портрет Макса! Я думала, что ты так скрытно его изобразила… А теперь вижу — нет, это всё судьба! Ты нарисовала Макса, и он потом нарисовался в твоей жизни! Во я круто загнула, а?

Яся даже растерялась, заново приглядываясь к рисунку. Ну… вообще-то… Обладая известным воображением, можно было легко увидеть в синем пятне — глаз, а в нагромождении неровных линий сверху — упавшую на лоб чёрную чёлку. Смешно, честное слово! Но и интересно… как это действительно у неё получилось?

— И это подарю, — решила она. — Спасибо за советы, Эмма, я хоть теперь перестану мучаться!

— Всегда пожалуйста!

Тут раздался звонок в дверь, и они обменялись заговорщицкими улыбками. Яся убрала рисунки в стол и выбежала встречать Максима. Тот явился сразу с тремя букетами — для Яси, её мамы и своей собственной (а то знаю я тебя, обидишься, и правильно сделаешь). Ясин букет на фоне роскошных бордовых роз смотрелся гораздо скромнее, но девушка чуть не завизжала от радости. Ромашки, колокольчики, васильки! Конечно, садовые, но за ними надо ещё очень погоняться, а розы — этого добра на каждом углу навалом. Здорово!!

Под одобрительными взглядами дам молодёжь поцеловалась; тут же вторично накрыли стол. Вскоре пришёл с работы и Ясин папа — словом, полноценное знакомство двух семей состоялось и прошло очень даже успешно и душевно. Уходя, Виленские хором признались, что давно так приятно не проводили время…

Ближе к одиннадцати Максим прислал смску: «не спишь? можно я тебе перезвоню?» Интересно, что могло случиться за два часа?

— Извини, но мама мне всё рассказала, — сразу начал он. — Ну, про того парня… Ты не очень сердишься?

— Я — нет, а ты?

— По поводу?

— Что не рассказывала. Я собиралась… но попозже. Честно говоря, сильно попозже. Потому что сейчас это не так уж и важно. Прошлое — это уже прошлое.

— Вот про это я и хотел спросить, — с облегчением откликнулся Максим. — Я ведь помню всё, что ты мне говорила. И про попытку начать всё сначала… У тебя получилось?

Яся ласково улыбнулась, глядя на его цветы.

— Да. Получилось, можешь не сомневаться. Я сама вначале не верила, но… факт остаётся фактом. Ты помог мне осознать, что пора уже жить сегодняшним днём. Это правильно. Так что спасибо тебе большое…

— Да не за что. Мне ведь и самому это надо. Яська, я не хочу тебя отпускать. И… у меня одна просьба, — Максим невольно замялся. — Ты… после дня рождения… может быть… останешься у меня?

Яся от волнения чуть не выпустила телефон. Глубоко вздохнула, унимая загрохотавшее сердце, и отчаянно улыбнулась.

— Останусь.

— Спасибо… Это будет самый лучший подарок…

Уфф… И как после этого заснуть??

Через два дня Максим торжественно заявил, что уже купил ей всё необходимое, даже зубную щётку. Яся не сразу поняла, о чём это он. Выяснилось, что этот шустрик уже всё продумал и воплотил в жизнь: якобы будет неприлично заставлять хрупкую девушку тащить на себе не только подарок, но и мешок всяких женских мелочей для полноценной ночёвки (ну, или двух, десятое ведь пятница…) Поэтому съездил и купил ей не только тапочки (красивые, тридцать четвёртого размера, еле нашёл!), но и какой-то пеньюар, и полотенце, и фен, и шампунь, и расчёску, и… Только бельё запасное пока постеснялся, но это только пока… Бедная Яся стояла красная как рак и радовалась тому, что этого никто не видит — все на обеде. Попыталась было робко протестовать — куда там! Он что, всё это обратно понесёт или сам будет носить?? Между прочим, халат с сорочкой вообще мама выбирала, а со вкусом у неё точно всё в порядке, должно понравиться.