Тань, ты не обидишься, если я тебя спрошу?

Спрашивай. О моем бывшем муже, я правильно догадалась?

Офигеева, ты самая умная женщина Москвы и Московской области. Но сначала я опишу ситуацию. Понимаешь, в последнее время, точнее, последние полгода, во всех неприятностях, которые случаются с нашей фирмой, связаны структуры, принадлежащие этому твоему Туманскому. Неприятности мелкие, несущественные, пока я их спокойно разруливаю. Но сам факт заставляет насторожиться.

Таня смотрела на него потемневшими от волнения глазами.

Витя, я не знаю, что тебе на это сказать. То есть ничего конкретного. Но если Женя тобой заинтересовался, это очень плохо. Знаешь, я в этой жизни почти ничего не боюсь. Но его, скажем так, опасаюсь. Он способен на любую гадость. Думаю, ты знаешь, что он черный рейдер. Специалист по «недружественным присоединениям». При желании может сожрать любую структуру. У него все притоптано, и в правительстве, и в Думе, и в прокуратуре, и в арбитражном суде. Я еле спаслась, в ведь тут у него не было материального интереса. Думаю, он меня просто пожалел, как мать своего ребенка. Тем более, что ребенок этот ему никогда на фиг не был нужен.

Вы давно развелись?

Тогда и развелись. Лет шесть назад. Только я хочу внести ясность: не «мы развелись», а я от него сбежала. И, пока все вопросы с разводом не урегулировала, скрывалась там, где он не мог меня достать. Тогда не мог. Сейчас достал бы. Вить, мне не очень приятно об этом говорить, но он в средствах себя не ограничивает.

То есть может убить?

Сейчас скорее всего нет. А в начале своей карьеры, как я предполагаю, он и этим не брезговал. Его, ну, скажем, «оппоненты» исчезали бесследно. Не надо на меня так таращиться! Я ничего не знала, он меня с ребенком держал подальше от своих дел и делишек. В Швейцарии. Когда узнала, сбежала. Схватила Толика в охапку и уехала к маме в Литву.

Давно Таня не вспоминала обстоятельств своего бегства. Сейчас ей было уже непонятно, как тогда хватило душевных сил действовать четко и хладнокровно. Вдруг из глубины памяти вынырнул и вцепился в горло липкий страх. Ее трясло. Виктор накрыл Танину руку своей ручищей.

Офигеева, успокойся. Вот выпей, – он протянул ей бокал вина, Татьяна проглотила его, даже не почувствовав вкуса. Ее все еще трясло, но уже меньше.

Тань, не надо так. Я понял, больше к тебе с этим приставать не буду. Справимся. Ты вон поешь лучше. И выпей. Давай я водки закажу. Честно, мне и самому неплохо хлебнуть.

Теплый Витин голос как-то успокоил Таню. Она только попыталась отказаться от водки. Но Виктор был непреклонен.

Нам сейчас это надо. Чтобы расслабиться, успокоиться и сегодня ночью не видеть страшных снов. А что ты за рулем... Во-первых, твоя машина так и осталась запаркованной у нашего офиса. Я вызову водителей, они нас развезут по домам. На наших машинах. И не возражай! Зря я им, что ли, деньги плачу?

.Ну хорошо, пусть уже несут твою водку, – согласилась Татьяна.

После рюмочки ей стало хорошо: тепло и не страшно. Витино присутствие действовало на нее успокаивающе. От него веет чем-то очень надежным, подумала Таня. Он мне нравится, определенно нравится, но я его не хочу. Сережу захотела сразу, как только он ко мне прикоснулся. А этот большой и сильный мужик мне не нужен. Поэтому с ним так спокойно. Ну и отлично. Мы же, вроде, собираемся с ним поработать, а тут всякие сантименты могут только помешать. Тут она даже развеселилась. Можно еще посидеть в этом симпатичном ресторане. Время еще детское. Она извинилась, позвонила сыну и предупредила, что задерживается на встрече с клиентом. Толик был какой-то заторможенный, это она сразу почувствовала, но отнесла за счет войны с бабкой. Ничего, один вечер погоды не сделает. Завтра разберусь.

Вите после выпитой водки лучше не стало, наоборот, но надо было держаться. Таня не должна заметить, как угнетающе подействовало на него то, что он узнал. Поэтому он заговорил о школе. Вспомнил учителей, ребят, собственные детские проделки. Это, как ни странно, подействовало гораздо лучше водки. На душе стало спокойнее.

А помнишь, как мы в девятом классе кабинет химии взорвали? Ты, по-моему, к этому руку приложила.

Мы историчку взорвали. В кабинете химии, правильно. Я аммиак у химозы из-под носа стянула. Она на отличницу не подумала. И Валерку Просина научила, как сделать йодистый азот. А уже вы им полкласса намазали. Жалко, никто из нас этого не видел. Все удовольствие другим досталось.

Зато нас не спалили. Все на десятый «Б»думали, но исполнителей так и не нашли. Слушай, удивительно, но тебя все считали в лучшем случае за «своего парня». Почему? Ты же красивая. А мы, уроды, этого в упор не видели.

Да, вы меня в упор не видели.

За тобой только Ермаков ухаживал. Да и то так... неотчетливо.

Таня рассмеялась и слегка покраснела. Виктор же продолжал:

Да, ты помнишь, как мы в магазине встретились? Я тогда не успел выйти, как на Сережку наткнулся. Он так там и живет. О тебе спрашивал, кстати. Ты его видела?

У Татьяны перехватило дыхание. Что это? Она не может спокойно слышать про Сергея. Надо взять себя в руки. Витьке ни к чему знать, что у нее с Ермаковым. Она спокойно произнесла, хотя сердце стучало, как бешеное:

Видела у нас во дворе пару раз после того случая. Мы даже вместе прогулялись. Он в издательстве работает. По-моему, не слишком успешно. А жаль. Он был очень способный, и литературная жилка присутствовала. Мне кажется, он мог бы добиться большего.

Мне тоже. Я так ему и сказал. Он же в школе был один из лучших, если не считать математику. Но как-то потом у него все не заладилось. Мы с ним практически не общаемся с тех пор как я переехал. Так что, в чем там дело, я не знаю.

Таня, как ни странно, тоже не знала, в чем там дело с Сережиной карьерой, и вполне искренне поддакнула. А про себя решила, что надо все разузнать и помочь. Не своему любовнику, а просто хорошему человеку и специалисту.

Выпили еще по рюмочке, и Витя расхрабрился:

Тань, можно, я задам тебе нескромный вопрос?

Валяй, задавай.

У тебя кто-то есть? Ну не может быть, чтобы у такой шикарной женщины никого не было.

Ты правильно понимаешь, Витя. Есть, конечно, – впервые в жизни честно ответила Татьяна на этот вопрос.

Не подумай, что я клеюсь. А, черт возьми, конечно, клеюсь. Но не специально, просто так получается. Хреново мне, Танька. Вот у тебя сын есть. Дома тебя ждет. Друг у тебя, он тебя любит, я знаю. Тебя невозможно не любить. А у меня никого. Дашка ушла, толков от нее немного было, но все-таки жена. Ну ладно, это дело прошлое, а вместо нее завел я себе мегеру. С какой дури, сам понять не могу. К ней мне идти ну совершенно не хочется. С тобой тут сидеть хорошо, спокойно. Поговорить есть о чем. А с ней... и ведь сам. Своими, можно сказать, руками. Не думай, я не жалуюсь. Но вот сижу, смотрю на тебя, и понимаю, какой я идиот.

Ладно, перестань. Унижение паче гордости, тебе это не к лицу. Ты про ту самую барышню, которая тебя по телефону домогалась? Ты ее так классно послал. Думаю, и дальше справишься.

Правда? Ты точно так думаешь? Тогда конечно справлюсь.

Таня заволновалась. Витино умонастроение могло в любой момент измениться в самую непредсказуемую сторону. Пора домой.

Минут через двадцать их уже вез водитель. У офиса Таня пересела в свой автомобиль, Но за рулем был другой шофер. Первый повез домой Витьку, который успел допить графинчик. Почему это здорового мужика развезло с такого относительно небольшого количества водки? Водитель, пожилой дядька с добрым веселым лицом, на которое он усердно, но безуспешно пытался натянуть маску суровости, как будто услышал ее мысли и произнес вслух:

В первый раз вижу Виктора Николаевича в таком состоянии. Он же не пьет практически. Ну, бокал вина там, пару пива, и то нечасто. Может, случилось что, Вы не в курсе?

Мы выпили водки, – мрачно сказала Таня.

Ну ясно. С непривычки его так разобрало. А Вы, простите, кем Виктору Николаевичу приходитесь? Не в обиду, я с ним уже много лет работаю, так он мне как родной.