Однако, много дней спустя, Сулувей вернулся. Здесь истории отличались друг от друга: одни говорили, что Сулувей вернулся в свою деревню с белыми глазами и улыбкой на лице, попросив о последнем пире в его честь. Другие говорили, что Сулувей пришел под покровом ночи в образе вампира и «сладким» голосом просил пустить его на порог.

Какова бы ни была правда, история распространилась быстрее болезни.

Когда эта история достигла ушей сводного брата Сулувея Четсу, главы племени Жоса, было решено действовать. Хотя у Четсу не было такого большого количества голов скота, как у его брата, и в племени ощущалась нехватка в молодых воинах, Жоса было храбрым и гордым племенем. Зло присутствовало на севере, и Четсу решительно отправился на поиски пропавших сородичей.

Он выбрал самых крепких мужчин своего племени, и все они были его двоюродными братьями.

Он убедился, что они подготовили и оседлали своих когтистых скакунов, обмазав бескрылых птиц маслом, чтобы те не сгорели на солнце. Как обычно молодой Ханту не удосужился помазать маслом лапы и длинную шею своей птицы, те части, которые были наиболее чувствительны к солнечному свету. Четсу отругал его и в гневе швырнул глиняную чашу с маслом на землю. Старейшина был не в настроении терпеть подобную невнимательность.

Всадники отправились на рассвете, пока солнца не начали безжалостно обжигать все живое. Каждый был одет в шукуиз шерсти рубинового цвета, и открытый саронг, который носили жители равнин. Красный цвет придавал Четсу и его людям вид агрессивных и храбрых воинов. По бокам седел у каждого воина были закреплены лук и топор. Соплеменники провожали их песнями и танцами. Кочевники не были воинами, и отбытие пяти всадников в полном вооружении было довольно редким явлением.

Четсу направился на север, и это был последний раз, когда соплеменники видели своего вождя. Проходили дни, а всадники все не возвращались. Жена Четсу ждала его возвращения, глядя на горизонт. Все это время небо вдалеке казалось темнее ночи, на фоне контрастирующего белого. Некоторые облака были похожи на шляпки грибов токсично желтого цвета, были и слоистые облака, накрывавшие горизонт бесформенной черной тенью. Расплываясь, они становились похожими на огромные лица. Еще немного и они совсем закроют солнца, думала она.

У храма не было названия. Потому что он был единственным храмом, известным кочевникам. Снаружи он представлял собой пилон неотесанного красного валуна, словно зуб, выходящий из ровной поверхности. Если бы кто‑то попытался убрать ржавчину и стальное покрытие, он обнаружил бы под всем этим слоем величественный собор, здание, построенное для поклонения двуглавому орлу из другой эпохи. Внутри был сводчатый потолок, украшенный мозаикой, арки и колонны храма были выполнены по технологии, давно забытой жителями равнин Бассика.

Число встретившихся в храме глав племен резко сократилось с того дня, когда они собирались у Сулувея три недели назад.

Многие из соплеменников не откликнулись на призыв ни по узлам связи, ни через дымовые сигналы. И хотя об этом не говорилось вслух, многие считали их умершими.

Все старейшины выжидали, сидя в благоговейной тишине, иногда тихим тоном выражая свою тревогу. В храме было темно, и лишь тонкие лучи света пробивались сквозь узкие просветы в окнах. Но это никого не беспокоило, все внимание было приковано к пучку света в центре зала.

Луч солнечного света падал на причудливый механизм, установленный в храме. Все старейшины ранее уже видели эту машину, некоторые даже поклонялись ей, но никто никогда не лицезрел ее в действии.

И никто из них не помнил времена, когда они действительно нуждались в этом.

Устройство стояло на полу, похожее на продолговатый сосуд, по своим размерам не превышая мешок муки из ядер орехов. Словно спящий зверь, механизм не подавал никаких признаков жизни. Его панели и клавиши были покрыты толстым слоем пыли. Все время, что оно находилось здесь, никто не посмел дотронуться до этого образца забытой технологии. Небольшая рукоятка, торчавшая из устройства, словно ждала, чтобы кто‑нибудь нажал на нее.

Устройство стояло в центре окружности, по краям которой были изображены воины в луковицеобразных шлемах.

Рисунки изображали воинов в шлемах, пронзавших двуглавого орла стилизованными языками пламени. Как и на самом устройстве, так и на окружности отсутствовали какие‑либо отпечатки рук и ног, в отличие от области за кругом, испещренной следами ног кочевников.

– Кто‑то должен это сделать, – прошамкал беззубый старец племени Муру.

– Ней, ты старше меня, эта честь принадлежит тебе! – откликнулся другой старейшина.

– Тебе нечего бояться, ты молодой и полон сил. Ты и должен это сделать! – возразил третий.

Вскоре зал наполнился криками, и стало ясно, что никто не хочет прикасаться к машине. Никто не знал, что произойдет после.

– Я сделаю это! – выкрикнул молодой кочевник, выступив вперед. – Я призову богов.

Заплетенные волосы храбреца выдавали его принадлежность к племени Коси, безрассудных наездников с Западных равнин. Никто не стал спорить с ним, и все расступились, когда воин направился в центр храма.

Кочевники в далеком прошлом поклонялись Богу‑Императору. Но это были времена колоний, времена давно позабытые. Изолированный от Империума Гаутс Бассик подвергался нападениям со стороны пришельцев и пиратов. В то время кочевники жили в страхе и часто прятались, избегая конфликтов. Но затем пришли боги и вышвырнули ксеносов с планеты. Боги были их покровителями.

Храбрец из племени Коси набрал воздух в легкие и вступил в круг. Толпа в ужасе отшатнулась назад, но ничего не произошло. Медленно выдохнув, Коси полностью вошел в круг и наклонился, чтобы получше изучить устройство.

Устройство выглядело настолько незамысловато, что воину ничего не оставалось, как нажать на рычаг. Опасливо сжав рукоять большим и указательным пальцем, кочевник начал раскручивать его. К его удивлению рукоятка легко поддалась вращению, несмотря на значительный возраст устройства. Он начал раскручивать ее все быстрее и быстрее, чувствуя вращение валов внутри машины.

Неожиданная вспышка заставила храм ожить. Некоторые из старейшин стали удивленно озираться по сторонам, в то время как остальные принялись кричать и хвататься руками за голову. Луч света, о существовании которого они не знали все пять тысяч семьсот лет покоя, взметнулся вверх и озарил храм ярко оранжевым сиянием.

Храбрец продолжал вращать рукоять, как будто он всегда знал, как это делается. Шум, исходящий от устройства, превратился в громкое жужжание. Резонируя от стен здания этот звук вызывал мурашки на теле у присутствующих.

Кто‑то в толпе стал призывать Коси остановиться, но кочевник даже при желании не мог этого сделать. Колесо вращалось по своему собственному желанию так быстро, что юноша не мог убрать пальцы с рукоятки.

Затем прозвучал щелчок, и оно остановилось. Температура в помещении начала опускаться. Старейшины застыли в ожидании. Даже те, кто паниковал больше всех, стояли в полной тишине. Холод отсутствовал на Гаутс Бассик и ощущался лишь тогда, когда колдуны управляли сознанием человека. Но сейчас иней покрыл весь храм, от тонких кусков меха, висевших на стенах, до шука старейшин.

Но ничего не произошло. Лишь огоньки мелькали на приборной панели устройства. Храбрец Коси вышел из круга, и старейшины подались вперед, чтобы удостовериться, что дело сделано.

И именно тогда земля задрожала. Волна энергии накрыла присутствующих, и машина поднялась в воздух, зависнув там на короткое время, и вернулась в прежнее положение. На этот раз испуганно вскрикнули все, кто стоял в храме. Огни погасли, и храм снова погрузился во тьму, словно огромная черная тень накрыла его. Старейшины почувствовали истощение, пытаясь нащупать путь во тьме.

Все они, даже те, кто был слаб здоровьем, могли инстинктивно ощущать то, что произошло. И хотя они полностью не понимали, что именно произошло, ясно было одно: устройство действительно работает.