- По какой причине?!

- Делаешь вид, что не знаешь?- удивился вор.- Измена Родине!

… Тайная канцелярия императора, или в простонародье Гильдия Воров, прозванная так из-за своей специфики работать в тени, марая руки во всей грязи, в которой утопает страна в мирное время под чутким руководством придворной знати. И тени – следователи-криминалисты этой организации, действующей во всех уголках страны. И один из них заинтересовался Михаилом.

В тёмной, лишённой подлинного освещения комнате с единственным факелом у входа, за видавшим виды, но крепким дубовым столом сидел рыцарь. Его вид был сломлен, что не мудрено – нависающие, покрытые мхом стены давили, поглощая разум заточённого в них человека.

Но это лишь первый, поверхностный взгляд на происходящее. На самом деле Михаила нисколько не волновало его местонахождения и причины, которых, кстати, он так и не понял.

- Ну что же, Михаил. Десятник элитной гвардии его венценосного величества. Что ты скажешь в своё оправдание? Или подпишешь признание сразу?

- Признание в чём?

- Ну, вы меня огорчаете,- следователь был молодым парнем с только распушившимися усами.

Как он попал в такую серьёзную организацию, было уму непостижимо. Но, раз он носит метку тени, значит, того стоил.

- Я вас не понимаю. И можно побыстрее. Я тороплюсь.

- Торопитесь сбежать из города?

- К чему вы клоните?!

- Сэр Михаил, от лица Гильдии Воров, властью, данною императором, я, Фере Ранк, обвиняю вас в измене Империи по поправке тринадцать точка шесть к статье закона о демонопоклонничестве за призвание в мир подлунный демона человеческой жертвой.

- Да ты с ума сошёл?!- обвиняемый в порыве вскочил из-за стола, но в ту же секунду в помещение ворвалось два охранника с обнажёнными мечами.

Михаила разоружать не стали, поскольку не было дураков, кои захотели бы устроить баталии в сосредоточии имперских спецслужб.

Рыцарь сел обратно, сжав до хруста костяшек кулаки.

- Что вы скажите в своё оправдание?- невозмутимо осведомился следователь.

- Я отдал большую часть своей жизнь служению Империи, я брал приступом в первых рядах все нынешние центральные города страны, я проливал кровь невинных, и всё ради того, чтобы какой-то сопляк обвинял меня в преступлении, которого я не совершал, а, наоборот, стал жертвой. Вместо того, чтобы искать того демона, вы взялись за самую уязвимую нить этой цепи и решили всё повесить на неё. Видимо, пришёл конец государству, раз даже тайная канцелярия не держит клятвы, данной Венцу.

Ранк побледнел. Но не успел ничего ответить – дверь открылась, а вовнутрь вошёл тысячник элитной гвардии императора.

- Что вы здесь делаете? Это не в вашей юрисдикции!

Вместо ответа он получил пергамент с ярко выделяющейся печатью самого венценосца. Быстро пробежав глазами по тексту, следователь откровенно разозлился, но, видимо, содержимое документа было настолько «убедительным», что он произнёс:

- Можете быть свободным, сэр Михаил. Но учтите, Гильдия следит за вами.

… Покинув наконец-то злосчастное здание Тайной Канцелярии, Михаил впервые за весь промежуток времени заговорил со своим военачальником:

- Зачем?

- Зачем что? Вытащил твою никчёмную шкуру из лап следователя? Или бился лбом о мраморный пол тронного зала, выбивая тебе имперское помилование? Пойми, Михаил, из трёх подвластных мне сотен, из тридцати десятников ты единственный, которого я действительно уважаю и ценю, как воина. Твоё имя у всех на устах, тебя узнаёт каждый от нищего столицы до дворянина приграничья, а исчезновение твоё приведёт к такой шумихе, что даже Осенняя революция и рядом не стояла. Но раз ты всё-таки решил уйти, то я не буду тебе препятствовать. Хотя, признаю, я всё ещё надеюсь на то, что ты одумаешься…

Он ещё что-то рассказывал, о долге чести воина, что смерть жены не повод срывать заранее намеченные планы, что он походатайствует перед императором и выбьет звание сотника, но Михаилу было всё равно. Теперь он ясно понимал, что в Столице ему делать нечего.

На улице был уже вечер, поэтому, попрощавшись с тысячником, рыцарь отправился в кузницу, где его должны были дожидаться проверенные временем и боями латы. Серые стены сменяли друг друга неохотно, напоминая казармы, в которых приходилось жить Михаилу во время службы салагой пятнадцать лет назад.

В Империи, где война дело обыденное, призывали к службе всех детей в возрасте пятнадцати лет. Первый год шла общая подготовка, где выявлялось, на что способен будущий боец армии. После уже шло распределение по направлениям и два года готовили воинов той или иной специализации. Михаил попал в тяжёлую пехоту за своё телосложение: он был широкоплеч, вынослив, холоден в принятии решений. И это сыграло ему на руку три года назад, когда Империя чуть не потеряла Столицу. В решающем бою, он поднял павшее в самом начале сражения знамя и помчался под плотным обстрелом лучников противника в основной костяк пехоты, прорубая путь к сотнику инженерной бригады. Но он даже не подозревал, что за ним увяжется добрая половина соратников. В этой неожиданной контратаке была выиграна самая сложная битва войны с княжествами восточнее империи. Тогда-то Михаил и стал гвардейцем императора и сразу удостоился звания десятника, а в качестве премии – надел земли на только что захваченной территории, где всего несколько месяцев назад явился в этот мир демон, унёсший с собой жизни любимой и сына.

Кузнец был рад рыцарю, хотя с тоской прощался с ним, видимо осознавая, что не просто так хмур гвардеец. Но, получив расчёт, он удивил на прощание Михаила, неожиданно схватив за рукав и горячо шепнув в лицо:

- Чудовище из преисподней ищи у Свободного града.

Уже после гвардеец мысленно благодарил мастера ковки за наводку, но в тот момент его подхватил невольный порыв – он коршуном вылетел из кузницы и помчался к своему временному жилью – таверне около расположения гвардейских частей. Там его ждала поклажа, оставшаяся с последнего похода – всё его имущество.

Но не только безмолвные вещи ждали его - десять закалённых в боях рослых мужчин, в полном боевом облачении приветствовали своего командира.

- Решили уйти, не попрощавшись, милорд?- начал беседу, как водится в таких кругах, представитель один от всех.

- Я знал, что вы всё равно явитесь проститься, не хотел показывать свою привязанность,- отшутился Михаил, с болью глядя на тех, кто прошёл с ним сквозь огонь, воду и гранит крепостных стен.

- Сэр… Вы же знаете, что могли попросить нас пойти с вами, и мы бы непременно пошли?

- Конечно. Поэтому я не хочу вас звать. Это только моя битва, только меня ждёт клеймо дезертира, и впутывать вас в это я не хочу. В будущем у вас будет ещё много боёв, побед, сложных выборов, но помните мой пример того, как не стоит поступать…

- То есть нам не стоит отказываться от карьеры ради любви? Тогда ради чего нам жить, командир?!

- Я… не знаю. Мне просто хочется уберечь вас, вы стали мне младшими братьями, пусть некоторые из вас и старше меня. Моё имя очернено, завтра все будут знать меня, как врага народа. Прощайте, мне нужно уйти, пока врата на ночь не закрыли, иначе с утра я умру от позора нацеленных глаз.

- Прощайте командир. Но знайте, что эта клевета не уйдёт дальше уст глашатаев. Та слава, которой вы себя покрыли, не даст родиться презрению в сердцах благодарных.

Михаил отдал честь своим бойцам взлетевшим к небу кулаком и отправился к располагавшимся невдалеке воротам. Но буквально через несколько секунд вечернюю тишину прорвал дружный крик десяти глоток:

            - Виват, Михаил, виват!

Ещё долго этот крик разрывал ночную тишину. Даже когда бывший гвардеец скрылся за воротами, этот клич разносился над городом, возводя дань памяти покинувшему строй командиру, выбравшему путь одиночки.

Одиночка

«Жизнь - это одиночество ... В эту минуту перед каждым стоит своя, только своя задача, и каждый должен сам ее решить. Ты совсем один, пойми это раз и навсегда»