Все хорошее когда-то заканчивается. И чем лучше это хорошее, тем скорее оно заканчивается. Мы отдыхали. Отдыхали от накопившегося груза невзгод и переживаний, страхов и ожиданий. Нет, описывать этого я не буду, пусть останется хоть что-то за розовыми кулисами этого спектакля. Пролетело порядка двух месяцев. В один прекрасный момент мы с Шилой как-то сразу поняли, что отдыху пришел конец. Саныч давно прижился в ближайших барах, а Краппс уже месяц как вернулся на два моих корабля-дома. Еще две недели мы заканчивали наши дела, а потом кусочек моей души с пушистым названием «Бурундук» плавно отвалил от «Ботаника» и пошел своей дорогой, унося в своих объятиях двух дорогих моему сердцу женщин и ненавязчивого, но надежного друга с большим количеством конечностей и широкой душой.

Перед этим было расставание, а перед расставанием последний вечер посиделок, а до него адаптация Шилы, а до адаптации еще много всякой всячины. Хочу сразу сказать, что отдых на курорте был оплачен из моей части гонорара, а огромный остаток средств я поравну разделил между Шилой, Краппсом и Анной. В общем, избегая жанра мелодрамы, закроем эту одновременно грустную и трогательную для меня страницу повествования. Черт возьми, я был опять среди проверенных временем и делами друзей, у нас имелась цель и у нас присутствовали средства для ее достижения. У меня даже завалялись кое-какие наметки, откуда можно начать временно прерванные поиски хвостов Содружества.

Для этого мне, как бы я не противился, все же было необходимо еще раз посетить корабль-склеп в правительственном бункере планеты Маятник. За время моего нахождения на отдыхе Светлана уже неоднократно пыталась вскрыть орешек тактического модульного планшета офицера, командовавшего силами обороны бункера. К сожалению, за исключением кое-какой информации, скорее полезной местным историкам, археологам и теологам, добыть что-то полезное для нашего дела не удалось. Побоявшись самоуничтожения устройства, моя боевая подруга оставила попытки его дальнейшего взлома. Поскольку ничего, кроме неуютного чувства потери, не держало нас у курортной планеты, «Ботаник» неспешно сошел с ее орбиты. Нам предстоял обратный прыжок к Маятнику.

Погружение в виртуальную реальность «Ботаника» немного встряхнуло меня, все же это фактически являлось подсознательной мечтой чуть ли не последнего года моей жизни. А погружение в настоящую многомерность, не скованную узкими рамками «надпространственности», быстро вывело меня из состояния хандры. Я опять стал пилотом дальнего разведчика космических сил Содружества. Упиваясь чувством свободы в многомерности, я проложил скачок к Маятнику с особенно тяжкими признаками извращения. Светлана, деликатно спросив, не разучился ли я, сохраняла нейтралитет до самого выхода. Вышли мы удачно, совершенно не нарушив каких-либо правил приличия и местных традиций. И поскольку я уже не являлся тем самонадеянным юнецом, впервые попавшим на борт чуда неземной техники, погружение даже в довольно глубокую многомерность прошло на удивление мягко. Все семь дней я провалялся в медицинском отсеке, убивая двух зайцев. С одной стороны, мой организм нуждался в тщательном обследовании после почти годовой жизни беспризорника, с другой – я всегда находился в подключенном состоянии. По понятным причинам я не захотел проходить курсы реабилитационных процедур до расставания с друзьями. Но теперь Саныч, совершенно не внемля хилым доводам моего могучего, способного отмазаться даже от свадьбы разума, практически за шкирку отнес меня к месту этого нудного действа.

Вот так без какой-либо спешки и нервов мы прибыли на Маятник. Но тут и возникли кое-какие непредвиденные проблемы. Уверившись в своих познаниях местных традиций, я без всяких задних мыслей открыто повел корабль к планете, и очень скоро оказался остановлен тройкой фрегатов местных маракуйских военных. И дело-то оказалось за малым. Мы не значились совершенно нигде и никак. Хоть Маятник и представлял собой практически свободную экономическую зону, но уж совершенно оторванных незнакомцев проверяли перед входом в «приличное заведение». К счастью вопрос удалось быстро уладить. В общем-то, нам повезло, что дядюшка Ссорташш оказался на Маятнике, заканчивая свои дела по недавно провернутой афере с найденными нами артефактами. Чтобы не слишком углубляться в объяснения нас для простоты классифицировали как параганский военный эсминец, находящийся в частном владении, благо в этом куске космоса такое не было редкостью, а конструкции параганских космолетов случались наредкость разношерстными. Мне даже удалось отвертеться от встречи с дядюшкой, который жутко возжелал посетить мой новый корабль, и помогли мне дела шкурные. Любопытство – дело полезное, но вот деньги – важное.

Не слишком привлекая к себе внимание, мы зависли на бесплатной орбите планеты. В общих чертах планы наши распространялись на посещение древнего правительственного бункера. Но умаявшийся от нахождения в стесненных условиях Саныч ни при каких условиях не желал упускать случая побывать в «людском» муравейнике орбитального комплекса. Даже два месяца, проведенные в «нумерах» курортной планеты, нисколько не уменьшили этой тяги. По большому счету мы никуда не спешили, и Саныч получил свою вожделенную увольнительную «на берег».

– Слыш, кунак, тебе разве совсем не хочется прогуляться по космолету чужих? – подкалывал я вынашивающего развратные планы Саныча. – Там столько всяких интересностей, да и поживиться чем-то можно.

– Серёнь, да устал я уже от этого голимого железа, – отмахнулся Саныч. – Ну что там такого может быть интересного? Куча непонятных фиговин, какие-нибудь сущеные жмуры и полное отсутствие баб?

– Ну, положим, с бабами тебе и на орбиталке не шибко светит, – хмыкнул я. – А там еще и бункер не очень-то разграбленный есть. Бардак и романтика!

– Да шло бы оно все, – Саныч даже сплюнул на палубу. – Серёнь, я уже до зеленых чертиков насиделся взаперти, веришь, просто хочется поглядеть на какие-нибудь новые лица, пусть даже они будут исключительно противными мордами. Ты же знаешь, что бухалово сам-на-сам и в пусть даже дохлой компашке – суть две разных вещи. Так вот: сам-на-сам я уже набухался по самое немогу.

– Да ладно,– удивился я. – А Светка? Она же у нас многолика и многозада.

– Попрошу без инсинуаций, – вставила свои «пять копеек» наша подруга.

– Ну это… – немного смутился я, пойманный на слове. – Зад… то есть «поппа» у тебя одна, но уж очень разная она.

– Вот и радуйся, оболдуй, – в прочем без реальной строгости пожурила супруга. – Столько разных баб фактически в одном флаконе. Что еще приличному кобелю для счастья требуется?

– Ну вот тут уже я попрошу! – попытался возмутиться я.

– И что, совсем-совсем ничего нельзя с собой взять? – прервал наш милый трёп Саныч. – Даже задрыпанную пукалку?

– Нет, – я облегченно переключился на Саныча.

– А ножичек? – с физиономии перебирающего убийственные железяки Саныча можно было писать тематический портрет «Скорбь». – Вот этот, тут же даже плазмы нет, сплошная мономолекулярка?

– Нет! – рявкнули мы со Светланой в унисон.

– Ну це ж, таки да, вообще! – в сердцах заявил Саныч, бросив игрушку с тридцатисантиметровым клинком. – Ну и чо мне теперь? Голым идти?

Дальше мы с супругой могли только смеяться, периодически подпитывая здоровый смех взглядами на разочарованного в лучших чувствах Саныча. Саныч, впрочем, на нас не обижался, разрабатывая вслух планы на предстоящий отдых. Здесь-то по нам и ударила моя недальновидная щедрость. Смешно, но при просьбе увольняемого о выплате какого-нибудь жалования мы столкнулись с проблемой. У нас совершенно отсутствовали какие-либо местные денежные эквиваленты. И пока совершенно нелюбопытный до нудной разработки планов на будущее Саныч подбирал «гардероб», состоявший фактически из пары вариантов боевой брони, мы со Светланой решали два насущных вопроса: о деньгах и посещении древнего косомлета.