— Мы приближаемся.

— Приближаемся к чему?

— К тому месту, которое ты указал.

— Дай нам знать, когда подойдем, — проговорил капитан.

Я слезла и приготовилась ждать.

Мотор фырчал чаще, чем обычно. Гора метнулась нам навстречу. Что делать? Может, влезть на скамейку и крикнуть, что я не умею плавать?

— Пэт!

Я подпрыгнула:

— Что?

Это пришел Лес. Он стоял лицом к рубке и, могу поклясться, ни разу не взглянул на остров.

— Где мы сейчас?

— Там.

— Хорошо.

Он сказал, чтобы я повернула маленькое колесико на стене, слева от меня. Я так и сделала. Мотор заработал медленнее, и судно почти остановилось. Колесико стояло в положении «нейтрально».

— Веди дальше.

Неужели я? Я вскочила на скамейку. Неужели я? Наверное, нет. Пит возился с якорем, подтолкнул цепь, и якорь загремел вниз. Я спустилась со скамейки.

— Ну поверни еще, — командовал Лес.

— Это ты мне?

Я вскочила на скамейку. Ну, конечно же, мне.

— Поверни левее.

Я немного повернула штурвал, мотор начал заикаться, а корабль потянуло назад. Боже! Послышался страшный удар. Пит снова бил топором по какой-то штуковине. Мне бы только убежать отсюда, я бы лучше накрыла на стол или занялась еще чем-нибудь.

— Вот и достаточно.

И зачем только я родилась на свет?

— Что достаточно?

Пит выпрямился и уставился на меня. По выражению его лица я поняла, что он доволен мной.

— Поставь колесико в положение «нейтрально», — приказал Пит.

— На «нейтрально», — снова повторил он.

Я повернула колесико, судно уменьшило ход, затем остановилось.

Лишь позже я поняла, как сумел Лес, не глядя на остров Чаппел, безошибочно определить, где мы находились в тот момент. Оказывается, он ориентировался по островкам, окружающим Чаппел. В этих местах курс корабля часто прокладывали, ориентируясь по мачтам кораблей, высшей точке горы или возвышенности. Так можно было вернее избежать рифов и отмелей.

Наконец-то я осталась на корабле одна. Лес и Пит забрали часть лесоматериалов и вместе с ними отправились на берег. Судно медленно двигалось, наверное, соскочил якорь. Может, на морском языке это явление называется как-то иначе, но суть происходящего от этого не менялась. Корабль шел другим курсом. Когда мы бросили якорь, нос корабля был направлен в сторону берега, а тут он смотрел в сторону моря. Я припомнила советы, которые имеются во всех справочниках путешественников: послюнявив палец, подняла его вверх, чтобы таким образом определить направление ветра. Как я и думала, он дул в сторону носа. Однако мне это ни о чем не говорило.

Я посмотрела на море. По волнам от носа бежала мелкая рябь. И тут я поняла, что корабль несло в открытое море. От страха на моей голове волосы встали дыбом. Что делать? Я представления не имела, как можно остановить корабль. Наверное, надо было повернуть рулевое колесо, но в какое положение? Меня могло унести в океан! Более того, корабль мог наскочить на отмель или врезаться в скалу. Может быть, Лес все-таки догонит меня на лодке. Я бросилась через камбуз на корму, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. И тут я увидела за кормой привязанную лодку и ухмыляющегося в ней юнгу.

— Что, не ожидала? — опросил юнга.

Самое главное было то, что остров Чаппел не отодвинулся от корабля ни на йоту, он стоял на том же месте, где и раньше, не дальше и не ближе. Что и говорить, мне стало явно не по себе.

Я пошла пить чай. Когда я снова вышла из камбуза, нос корабля был повернут к берегу. Будто невзначай я спросила юнгу, почему каких-то полчаса назад нос корабля смотрел в море, а сейчас — в сторону острова. Мне разъяснили, что, когда корабль стоит на якоре, нос направлен в сторону ветра, но в тот день «ветер дул куда попало».

На острове Чаппел змей не так много, как на других островах группы Фюрно, и тем не менее они и здесь доставляют немало хлопот. Преподобный Браунриг в своих путевых записках отмечал, что за восемь лет на острове Грин было убито восемь тысяч змей. На острове Форсит как-то в жаркий день мне довелось увидеть таких толстых змей, что, если я начну их описывать, мой рассказ покажется неправдоподобным. Дело в том, что на этих кишащих змеями островах почти никто не бывал в течение полутора веков, в основном посещали Чаппел.

Леди Джейн Франклин после путешествия на Фюрно в 1842 году предложила щедрое вознаграждение — по четыре с половиной пенса за каждую убитую змею, но их было такое множество, что это предложение пришлось отменить.

С той поры змей практически никто не беспокоил, кроме, пожалуй, случайных наездов охотников на «овечьих птиц». В 1952 году полицейский Лью Бейли с острова Флиндерс (с ним было еще шесть человек), прихватив с собой три ружья и три жезла, отправился на Чаппел. Всего за каких-то часа два им удалось убить 143 тигровые змеи (Notechis Sentatus) длиной не менее двух метров.

Ежегодно во время сезона охоты на птиц охотники убивают по нескольку змей. Однако это никоим образом не сказывается на численности этих пресмыкающихся. Популяция змей с тех пор настолько возросла, что остров буквально превратился в клубок черных двухметровых тигровых змей толщиной с человеческую руку. С 60-х годов прошлого века на Чаппеле постоянно никто не живет, а до этого в хижинах, крытых травой, на острове проживало несколько семей. Из сохранившихся записей следует, что, когда Браунриг в 1860 году собирал средства для миссии, эти семьи согласились выделить определенное количество масла, жира и «овечьих птиц».

Еще в 1920 году на Чаппеле было тридцать пять навесов, которые построили жители близлежащих островов. К 1939 году их количество сократилось до четырнадцати, а к 1947 году осталось всего одиннадцать В 1952 году лишь две семьи осмелились бросить вызов змеям.

В 1954 году на Чаппеле Эрика Уэста и Роя Госса, двух весьма искусных охотников, сильно покусали змеи. И хотя здесь была лучшая охота на птиц, после этого события люди перестали приезжать на остров.

С корабля мы заметили на берегу дымок от костра. Как только сошли на берег, мы тут же направились к огню. Однако оказалось, что это не сигнал бедствия. Просто охотники сжигали свое пришедшее в негодность охотничье обмундирование, прежде чем покинуть этот остров.

К тому времени Госс, Уоррелл и Уэст уже были на подходе к острову Флиндерс. На пристани в Уайтмарке мы видели, как они сходили на берег. Госс совсем ослабел и был в полубессознательном состоянии, а Уэст распух от слишком большой дозы противоядия. Уоррелл привез с собой мешок из промасленного шелка. В нем оказалось двести тигровых змей. Обращаться с ними приходилось с большой осторожностью. Змеи предназначались для лаборатории вакцин и сывороток в Сиднее. Трудно описать ужас, охвативший присутствующих, когда Уоррелл развязал мешок, чтобы показать нам двухметровых змей. Даже самые невозмутимые рыбаки кинулись на заборы!

Нам предстояло забрать с Чаппела бочки. Пока их перевозили на лодках, я отправилась на берег фотографировать змей. Мне рассказали, что здесь даже низкий кустарник называют «лающим», потому что оттуда на нас может «залаять» змея. Некоторые считают, что звуки, издаваемые змеями, скорее напоминает кашель, чем лай.

Лес говорил мне, что змеи так же боятся человека, как и люди змей, но на острове Чаппел это не могло служить утешением. Начитавшись и наслушавшись о змеях всякой всячины, я все-таки оказалась не подготовленной к встрече с ними. Они лежали повсюду, куда бы ни ступала нога. Свернувшись калачиком, эти серые отвратительные существа в блаженной истоме грелись на солнышке. В кустах расположились змеи. Боясь пошевельнуться, я стояла на небольшой скале, а надо мной распластались змеи, похожие на хлыст. Любое мое движение было небезопасным. Делала шаг и замирала, потому что они следили за мной своими немигающими глазками. Если я проходила мимо змей или пятилась, они оставались неподвижными, но, стоило только сделать резкий шаг в их направлении, змеи со скоростью молнии выскакивали из кустов или из-под скалы.