— Моя мало говорить, но понимать. — Как-то на такой уровень понимания языка вышли около сорока женщин.

— Вот теперь будешь переводить. — Обратился я к Луису де Леону Пинело, именно так звали того еврея, который только благодаря знанию английского, да и тому, что я его знаю, выжил почти чудом. Напомню, все богатые, а он был раньше таковым, были казнены после бунта. За два с половиной месяца он наловчился и по-русски неплохо говорить.

— Эти женщины, — показал я на отобранных, — хорошо учили русский язык и были послушны, поэтому мы предоставляем им отдельный барак, где они будут жить со своими детьми. Если вы и ваши мужья будете столь же прилежны и послушны, то возможно и вы сможете получить свой дом и жить семьёй. Пока же вы будете усердно трудиться и ждать, когда моя милость к вам вернёт свободу и ваших мужчин. Кто же будет упорствовать и не повиноваться, того продадим в дикие племена, там вас быстро научат свободу любить.

Особо долго смысла распинаться не было и я их отпустил по баракам, тех же сорок женщин повезли в Южный Залив, где для них сделали бараки, целых три, с большим внутренним двором. Среди сорока двух отобранных у шестерых детей не оказалось, они даже замужем не были, но раз уж решение было принято, то они поехали с остальными. Забегая вперёд, скажу, с одной из них я и сдружился, в смысле, взял себе в качестве второй жены. Неплохая девка оказалась, хоть и дочь одного из убитых в бою маркизов, хорошо, что не из казнённых, а погибнуть в бою, вполне себе достойная смерть для маркиза.

— Дозволь, товарищ директор, мне тоже, жену свою и сына с собой поселить. — Воспользовался моим благодушным настроением Пинело. И не снижая скорости речи, решил умаслить сходу ещё больше. — Ещё я хотел бы помочь с некоторыми законами, многих важных не хватает в твоём, государь, Судебнике.

— А ты что его читал?

— Пока не научился хорошо, но учусь, мне Тамило читал. Дьяк твой.

— Кто такой Тамило я и сам знаю, хрен с тобой, дом будешь сам строить себе. С семьёй жить в Приказной Избе запрещаю. Инструмент и материалы можешь у дружка своего, дьяка, попросить, может и не откажет, хотя парень он прижимистый.

К сожалению, после переписи испанок, выяснилось, что ни одна из них не владеет никакой нужной и полезной работой, хотя уход за детьми и возня по хозяйству в нынешних реалиях тоже можно назвать полезным навыком. Так, как присматривают за детьми индейцы, для нас до сих пор казалось даже не жестоким, а скорее небрежным уходом, вернее его полным отсутствием. Часть женщин была, по договоренности дележа добычи, передана присоединившимся к походу тоэнам. Но мы не особо расстроились, от тех, что мы отдали, для нас вообще никакого прока, в наших руках оказалось почти три сотни монашек. Пусть теперь служат своему богу в более подходящих условиях, достойных любого аскета и стоика. Большую часть оставшихся у нас женщин пристроили в текстильном, бумажном деле и на рыбопереработку. Олегу было достаточно один раз попасть в цех переработки рыбы, чтобы при случае, в новых реалиях, скопировать всю систему, пришлось правда исключить заморозку, пока не хватало сил создать производительные мощности. Даже для себя смогли сделать только маленькие холодильники, вернее мини-бары, работающие на спиртовке. Тех же женщин, которых не смогли распределить в городе, отправили в Спокан на уборку урожая. Я переживал, что с этим могут возникнуть сложности именно из-за нехватки рабочих рук.

Когда прибыли мелкие дети со старшими, первым делом провели санобработку и сделали прививки от оспы, а как только все отдохнули собрали и отправили в Кочиму. Собственно, такую мысль подкинул Луис, вернее натолкнул. Как-то зашёл разговор о погоде.

— А ты бывал в Англии? — Спрашиваю его.

— Да, осенью напоролись на мель, корабль в ремонт, а у меня тоже нашлась работа, так в Портсмуте и провёл всю зиму, только пару раз выезжал в Лондон. Еле пережил, ужасная погода, там у них даже снег бывает лежит и не тает по многу дней. Только доброе токайское спасало. — Пожаловался на климат Оловянных островов южанин.

— Так у нас тут и похлеще будет зимой и сугробы лежат выше человека, и мороз под…, ну очень холодно в-общем. — Споткнулся я на определении температуры.

— Значит мы умрём все? — Расстроился Луис.

— Ну ты смешной. — Я весело хохотнул и хлопнул его по плечу. — Я тебе открою страшную тайну, как выжить не прибегая к помощи токайского. Тем более у нас его мало, самому не хватит.

— Как же? — Не выдержал еврей моей паузы.

— Да очень просто, в каждом доме есть печь, уголь мы добываем, сушняк для растопки тоже надо заранее запасать. Да ты, кстати, себе обязательно печь поставь. И ещё нужно тепло одеться и сапоги меховые надеть, но самое главное, — Пинело аж подобрался весь внимая, — радоваться снегу и зиме!

— Ты, товарищ директор, шутишь над добрым марраном, а я даже не могу в толк взять, где шутка, а где правда. — Он действительно был огорошен. — Может ещё плохо понимаю русский.

— Всё истинная правда, Лу. Но вот твои страхи меня убедили в одном, маленькие дети тяжело будут переносить акклиматизацию, поэтому мы их отправим туда, где так же тепло как у вас в Лиме.

— Тогда не пойму, зачем делать столицу в Аркаиме, если в твоей империи есть такие благодатные места?

— Загадочная русская душа, её не могут разгадать тысячелетия, когда ты станешь русским, Лу, поймёшь.

— Это невозможно по природе вещей, государь, уж прости за прения. Я уже рождён евреем, можно выучить хоть тысячу других языков, даже начать думать на другом языке, но невозможно поменять кровь данную в утробе матери.

— В мире много такого, друг Луис, что и не снилось вашим мудрецам. Скоро, может уже наши ближайшие потомки, научатся не только кровь человеку менять, но и даже менять мужчину на женщину и наоборот.

— Тьфу ты мерзость, прости господи, прости, государь. Да это же последние часы человечества настанут, откроются врата ада, не дай… э-э-э-э провидение, нам дожить до такого. Я же вижу, то известно тебе точно, не пойму только откуда. Но я не буду задавать вопросы, государь, мне моя голова ещё пригодится и тебе тоже. — Не на шутку парень разволновался.

— Сразу чувствуется в тебе юрист и сын юриста — начали говорить о погоде, а дошли до проблем конца света. Могу тебя успокоить, не грядёт на землю Апокалипсис, но люди сами его создадут, только лишь тремя усилиями: жадностью, глупостью и завистью.

— Это пороки, государь, их наоборот нужно преодолевать усилием доброй воли.

— Возможно и так, но трёхглавый Змей Горыныч жадности, глупости и зависти однажды сам предпримет усилие и сломает сопротивления всякой воли. Победить его возможно, только если всё человечество будет искать в себе стремление к справедливости. Потому как только стремление иссякнет, это и будет конец человечеству. Не справедливость, а именно бесконечное к ней стремление, в этом и больше ни в чём, я и вижу спасение человечества. Поскольку сама истинная справедливость недостижима, то и время человечества может быть бесконечным и решать это только самому человечеству. Понимаешь мою мысль?

— Прости, государь, я действительно всего лишь доктор права, для понимания сути вещей мне всегда надо время. — Сделал невинные глазки ушлый пройдоха.

— Не увиливай, либо ты понимаешь, либо нет. Вот как ты считаешь, Правильно и по справедливости мы поступили, перевозя твоих соплеменников в тех же условиях в которых они возили негров? — Перешёл я в практическую плоскость.

— Вероятно правильно, как ни горько это осознавать, воздалось по справедливости. Око за око. — Явно неуверенно и с оговорками высказал свою точку зрения Луис.

— А вот и нет! Воздаяние не должно быть равным потере, а всегда с премией: откусил палец, лишаешься кисти, например. И никогда не будет справедливым коллективная ответственность, может среди вас были люди, боровшиеся за гуманизм, а их ваши власти давили, наказывали, но попав к нам, они получили вместо признания заслуг наказание за тех, против гнусной сущности которых боролись, возможно именно такие титаны и были среди того множества погибших. — Я задумался о том, что мы совершаем и почему так, но понимал, вариантов лучше и справедливее нам пока не найти.