— Лейтенант Хачулия! Я готов обменяться с вами рукопожатием сразу, как только вы снимете повязку, излечившись от ранения, полученного вами, несомненно, при выполнении оперативного задания только из-за нехватки опыта. Что же касается ваших неделикатных намеков на то, что нас с агентом Скал л и связывает нечто иное, нежели совместная многолетняя и плодотворная работа, то аналогичное допущение ведь можно сделать по отношению к вам и вашему старшему начальнику, полковнику Патерсону. Если вам угоден совет, лейтенант Хачулия, никогда не путайте понятия «напарник» и «партнер». Спецагент Скалли — мой давний напарник, лейтенант Хачулия.

Хачулия — сверкает глазами.

(Ремарка: Право слово, мужики есть мужики — в присутствии дамы! Скалли, тебе какие больше нравятся, темненькие или светленькие? Скалли больше нравятся умные. Но вам обоим это не грозит…) Скалли:

— Ну вот что! Мне этот спектакль надоел!

Патерсон:

— Мне тоже. Молдер:

— Не я его начал! Хачулия:

— И не я, тем более! Патерсон:

— Может, тогда вернемся к делу? К убийце?

Скалли:

— К убийце? Или все-таки к убийцам? Надзиратель (проходя туда-сюда):

— Извините, господа, здесь не положено!

Голос из-за двери (неожиданно):

— Это не я! Оно убило, Оно! Сколько раз повторять! Щ-щени дэда!..

— М-да, и впрямь что-то шумновато здесь. Нельзя ли нам куда-нибудь?..

— А не испить ли нам кофею, джентльмены?

— Охотно, леди! Только где? Мы здесь с лейтенантом впервые.

— Здесь при Исправительном комплексе — неплохой бар. «Нескафе»…

— Я бы и от глотка бренди не отказался, Скалли. С кофейком-то?

— Будет тебе глоток, Молдер. Два глотка!.. А вы, Цинци?

— При исполнении не пью.

— Никто из нас при исполнении не пьет, лейтенант Хачулия. Но мы сейчас как бы не при исполнении.

— Я всегда при исполнении!

— Похвально, Хачулия, похвально. Однако рюмка бренди не повредит. Я как старший товарищ разрешаю. И для сосудов полезно!

— За встречу, Цинци! Всего глоток. Вы ведь не откажете леди?

— Ну, если только леди. Если только глоток…

— Куда тут идти, агент Скалли?

— Вперед и вниз, мистер Патерсон. Идите-идите. Мы сейчас догоним.

— Не потеряйтесь.

— Не потеряемся… Ведешь себя отвратительно, Молдер!

— На себя посмотри! Нап-парник! За встречу, видите ли! Не знал, что ты встречаешься с кем-то еще!

— Кое-что я вынуждена скрывать даже от собственного напарника.

— Значит, Молдер, вы всерьез предлагаете версию о вселившемся в подозреваемого злом духе?

— Не я предлагаю, но Джордж Магу-лия настаивает на этом, Патерсон.

— И вы идете у него на поводу?

— Я никогда и ни у кого на поводу не ходил и не хожу! Даже у вас. Тем более, у вас!

— Ну-ну. Заметьте, лейтенант, я говорил вам о пристрастии агента Молдера к откровенной чуши.

— Заметил, сэр. Извините, Молдер, но я заметил лишь то, что мистер Патерсон действительно говорил мне…

— Пей кофе, Хачулия, пей кофе. Остынет… Так вот, Патерсон, повторяю — на злом духе настаивает Магулия, а у меня сначала была иная версия, и не одна.

— Нельзя ли озвучить?

— Серийное убийство на сексуальной почве. Разборки в среде нетрадиционно ориентированных субъектов.

— Что ж, прямо скажем, лежит на поверхности. Самое простое. Мы тоже с этого начали, но отказались почти сразу. Все жертвы — натуралы, гм-гм. И убийца тоже. Могли бы поинтересоваться у нас, Моддер, чтобы попусту не терять времени.

— Патерсон, нас с агентом Скалли подключили к делу всего-то позавчера. Вы же занимаетесь им три года.

— Верно. И не попусту. Убийцу мы взяли.

— Но не добились от него чистосердечного признания, почему он убивал.

— Пока не добились.

— А когда ждать? Еще через три года?

— Думаю, раньше.

— И на том спасибо.

— Пожалуйста. Но должен вам заметить, Молдер, что просто ждать — не совсем то, что мы, наша группа, от вас ждем.

— Догадываюсь.

— И до чего еще вы догадываетесь? Версии? Вы обронили, она у вас не одна.

— Серийное убийство на почве внутренних разборок в среде зоологических террористов.

— Зоологических?

— Чеченский след. Грузинский след. И примкнувший к ним греческий след. Они же все зоологически предрасположены к террору! Чеченцы, грузины… Что такое? Что я такого сказал, лейтенант Хачулия?

— Спецагент Молдер! Я как потомок древнего грузинского княжеского рода не позволю вам…

— Лейтенант, лейтенант! Ну что вы! О присутствующих не говорим. Сядьте, сядьте. Остыньте. Пейте кофе. Остынет…

— Нет, я требую извинений!

— Ну, извини, лейтенант.

— Нет, по-моему, вы неискренни! Я требую искренних извинений!

— Хорошо! Приношу искренние извинения, лейтенант. Я не мог и предположить, что вас, блондина-американца черт знает в каком поколении, может задеть за живое такой пустяк, как…

— Пустяк?!!

— Не горячитесь так, Цинци, пожалуйста. Мой напарник иногда не отдает отчет своим словам.

— Я не отдаю?! Скалли?!

— Не отдаешь, не отдаешь… Цинци, не могли бы вы передать сахар или же сливок?

— Скалли! Ты же всегда пьешь только черный и без сахара! Всегда! Скалли?!

— А захотелось, напарник. Захотелось с сахаром и со сливками. Ты против?

— Да хоть с солью!

— С солью не хочу… Спасибо, Цинци. Вы очень галантны… Молдер, не отвлекайся.

— Я отвлекаюсь?!

— Отвлекаешься, отвлекаешься… Мистер Патерсон, извините, мой напарник перебил вас. Вы хотели сказать, что…

— Я хотел сказать, агент Скалли, что…

— Я перебил?!

— Молдер! Не нервничай.

— Я нервничаю?!

— Ну, не я же!

— Та-ак… Один, два, три, четыре, пять…

— Агент Молдер, вы пересчитываете свои неубедительные версии?

— …Шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать… Уф-ф… Нет, Патерсон, я прикидываю количество дней, а то и недель, а то и лет, которые понадобятся вам для получения признательных показаний Джорджа Магулии.

— Куда мне до вас, агент Молдер! Не желаете ли мою фотографию в подарок? С надписью «Победителю-ученику от побежденного учителя»?

— Не желаю.

— Что так?

— Видите ли, Патерсон. Вы не вписываетесь в собственные теоретические выкладки столь лелеемого вами бихевиоризма. По вашей благопристойной внешности никогда не догадаешься, насколько вы неприятный человек. Но я-то знаю. Зачем же мне фотография, где форма не соответствует содержанию?

— Видите ли, Молдер. Зато вы на все сто процентов соответствуете моим, как вы изволили выразиться, теоретическим выкладкам. Вы еще более неприятный человек и выглядите соответственно.

— Спасибо на добром слове!

— Во всяком случае, я объективен.

— Вы субъективны, утверждая, что объективны.

— Договорились. Вернемся к версиям? Ваша версия о разборках в среде террористов тоже разрабатывалась нами на началь-ром этапе. И тоже была отвергнута. Кстати, лейтенант Хачулия принял самое деятель-рое участие в разработке фигурантов по делу. Щ в том, что Джордж Магулия был нами, наконец, схвачен, немалая заслуга именно лейтенанта Хачулии.

— Молодец, парень! Соплеменника не пощадил!

— Спецагент Молдер! Я как потомок древнего грузинского княжеского рода не позволю вам…

— Цинци, не могли бы вы добавить мне в кофе капельку бренди? Да, прямо в чашку. Можно еще. И еще. И — шоколадку, если не трудно… Ну так сходите за ней!.. Молдер, прекрати! Ведешь себя отвратительно!

— Я никого никуда не веду!

— Прекрати!.. О, Цинци, вы уже? Ой, «Шок»! Это по-нашему!

— Ладно, Патерсон, положим, вы отработали обе версии, которые возникли у нас с напарником…

— Молдер! Я была против обеих версий!

— Хорошо, Скалли, хорошо. Положим, Патерсон, вы отработали обе версии, которые возникли у меня, хотя проверить это теперь невозможно…

— Отработали, отработали, Молдер.

— И отвергли, Патерсон?

— И отвергли.

— И выбрали другую?

— …благодаря которой, между прочим, Молдер, взяли преступника.