А пока что я поила козла чаем и отвечала на вопросы. Те же самые, что задавал до него Келедар. Как спала? А что видела? А что слышала? Были ли сны, а если да, то какие?

Услышав, что у меня все в порядке, Архимаг удивился, но промолчал. Велел только, если что случится, сразу ему сообщить, и ушел. Разбежался! У меня такое чувство, что он последний, с кем надо советоваться. Лучше уж Матильда, чем он.

Я вздохнула с облегчением, выпроводив начальника, но это оказались еще цветочки. В течение этого и последующего дней ко мне по очереди заявились все. Пили чай, ели галеты (вкусности из ларя Гиаллена я предусмотрительно не выставляла), болтали о разной ерунде и задавали вопросы. Каждый раз одни и те же. Естественно, получали одни и те же ответы. Я даже подумала, что удобнее было бы созвать пресс-конференцию и ответить одним махом всем. Зато реакция на мои слова у всех была разная. Юстин и Форгард, задавая вопросы, волновались, но услышав ответ, успокоились. Семпроний, пришедший с Юстином, выслушал все с величайшим равнодушием, зато внимательно разглядывал мое платье и туфли. Весельчак Герион, узнав, что у меня все в порядке, искренне обрадовался, А красавчик Арсент, напротив, был недоволен. Магистр Эдилиен, спрашивая, был абсолютно спокоен, но ответ его взбудоражил. А пришедшему позже всех и слопавшему половину моего ужина магистру Белону все было до фонаря. Зато он не преминул намекнуть, что готов меня облагодетельствовать своей близостью. Я прикинулась дурой и ничего не поняла.

Больше всего меня обеспокоили обе наши стервы: толстая и тонкая. Я прозвала их жаба и пиявка. Мартония явилась в первый день и задавала вопросы таким сладким голосом, что от него могло слипнуться все вокруг. Узнав, что меня ничто не беспокоит, она вдруг снизила количество сахара и меда и стала втирать, что я, наверное, что-то пропустила или от усталости просто не заметила.

Теодолинда пришла на следующий день. К тому времени я мирно проспала в покоях Гиаллена две ночи. Во вторую вырубилась намертво, мне даже эротического сна не показали. Так что Теодолинде я вполне искренне отвечала, что ничего не видела и не слышала. Она заявила, что это очень странно и предложила пройти обследование в отделе Целителей. Ага, размечталась. Я сделала вид, что обиделась, затем сообщила тетеньке, что перед получением направления сюда прошла полную диспансеризацию и признана здоровой по всем параметрам.

В первый день декады я, как было предписано, явилась к архимагу Ригодону, чтобы получить задание. Он не стал со мной заниматься, а перекинул меня магистру Мартонии. Вот не повезло, так не повезло. Эта елейная дамочка, вырабатывающая мед пополам с ядом, меня в качестве научного руководителя не устраивала. Что-то я не читала интересных работ ее авторства. Но с начальством не поспоришь. Я приперлась к ней в комнату и радостно заявила, что прибыла в ее распоряжение.

Она встретила меня как родное дитя, до того где-то болтавшееся, но наконец вспомнившее об отчем доме. Устно обласкала, обливая своим словесным сиропом, а затем огорошила: я должна создать Эликсир Невидимости. Хорошенькое дело! Это не работа на соискание степени магистра, это уровень архимага. Шедевр, который увенчает его карьеру. Где-то так я ей и сказала.

— Милая моя, наш предыдущий шеф, мессир Гиаллен, практически создал этот эликсир. Вам остается только повторить его работу. Насколько мне известно, полная пропись находится в голубой тетради.

— Но он великий ученый, архимаг, а я…

Внезапно голос мерзкой жабы зазвучал металлом:

— Деточка, я не ставлю перед Вами неразрешимых задач. Все до Вас уже сделал мессир Гиаллен. Если Вы без затруднений живете в его покоях, то имеете доступ и в его лабораторию. Там есть его записи, журналы… Поищите. Кстати, в его кабинете вся литература, которая Вам может понадобиться. Я не стану так уж фанатично висеть у Вас над душой. Свобода творчества прежде всего. Отчитываться будете раз в декаду, в последний рабочий день. Но если найдете что-то интересное — сразу ко мне! Будем пробовать вместе! А сейчас… Вы пойдете к себе. Не спать, а в лабораторию! Я зайду проверю!

Это вот научное руководство?! Да она просто хочет моими руками обворовать Гиаллена. Даже если он умер, все равно это отвратительно. А если жив? Но я ничего не сказала жирной каракатице. Присела и выдала вежливое:

— Да, магистр Мартония, я все поняла. Я могу идти?

В ее голосе снова прибавилось сахара:

— Идите, дитя мое, и помните, что я Вам сказала.

Ну надо же, какая сладкоречивая тетка. А диабет от общения с ней не развивается? Можно было бы провести наблюдение и написать статью.

Я вернулась к себе, вошла в лабораторию, села на стул и громко стала жаловаться на мадам Мартонию. Полностью передала ее слова и свои мысли по этому поводу, а затем спросила, что мне делать.

В ответ на мои жалобы со шкафа вдруг упала толстая тетрадь в голубой обложке. На ней значилось: «Лабораторный журнал № 28». Могу поклясться, еще сегодня утром ее там не было. Я восприняла это как разрешение и схватила рукопись. Открыла, разобрала пару страниц и поняла: этого я жабе не отдам. Ни за что и никогда.

Она обещала зайти? Значит, надо закамуфлировать ценные данные, а ей подсунуть какую-нибудь туфту. Но такую, чтобы она не смогла понять, что это туфта. А как? Магистр Мартония все-таки не Матильда, а профессиональный зельевар, ее так просто не проведешь. Я пошарила по всей лаборатории и под тягой нашла залежи лабораторных журналов. Двадцать семь штук. Вытащила парочку с самого низа и положила на стол, а голубую тетрадь обернула в серую оберточную бумагу и сунула на их место. Мне показалось, или я и впрямь услышала все тот же довольный смешок?

Ближе к обеду Мартония пришла меня проведать.

Схватила со стола один из журналов и попыталась было вынести его из комнаты. Но только подошла к двери, как она распахнулась и со всей дури заехала ей в лоб! Жаба рухнула на пол без сознания. Пришлось бежать в коридор и звать на помощь: самостоятельно я этот мешок костей и сала не подняла бы. Пришел Форгард, осмотрел помещение и спросил, что произошло. Я честно все рассказала, хотя и думала, что он мне не поверит. Но завхоз удовлетворенно кивнул, как будто я подтвердила его гипотезу, взвалил жабу на плечо и вынес. Лабораторный журнал остался на месте. Уф! Я вздохнула с облегчением и пошла на обед.

Это был первый и последний раз, что Мартония посетила меня в апартаментах Гиаллена. После того случая я сдавала ей отчеты в конце декады, время от времени она приглашала меня к себе, но ни разу не решилась переступить порог проклятой лаборатории. Теодолинда, кстати, тоже. Вероятно, жаба передала пиявке, что ей тут ничего хорошего не светит.

А я не могла нарадоваться. Штудировала старые журналы с наклейками № 2 и № 3, в которых шли не очень мне понятные опыты по привязке заклинаний к растениям, из которых постом готовится вытяжка, по ним составляла отчеты для жабы Мартонии, а для себя изучала голубую тетрадь. Похоже, Гиаллен и впрямь очень близко подошел к созданию Эликсира Невидимости. Заклинание невидимости известно давно, но его может наложить и удерживать только маг, и требует оно прорву силы. Амулет невидимости тоже есть, но он очень неудобен в использовании: никогда не можешь быть уверен, что заклинание не слетит. А Эликсир… Его доза рассчитывается на вес и на время, и пользоваться им может любой человек, даже лишенный дара. Но до сих пор не удавалось привязать заклинание невидимости к жидкой субстанции. А вот Гиаллен, кажется, нащупал путь к созданию своего шедевра. Следить за ходом его мысли было удовольствием. Но тратить все время на это не получалось, приходилось еще и для жабы стараться, а она халтуры не терпела.

В общем, я была занята по самую макушку весь день. Днем я работала. Из предыдущего рассказа может показаться, что я не выходила из лаборатории Гиаллена, но это не так. Меня, как любого аспиранта, загружали все, кому не лень. Я и посуду мыла, и сырье для зелий сортировала и сушила, и чьи-то опыты караулила. Не реже трех раз в декаду меня посылали за чем-нибудь на склад или в город. Так что на месте я не сидела.