Лежишь обнажен и недвижим — на чем-то травянистом, жестком, но приятном, стегу-ще-ласкающем. Дым. Или пар. Будь агент Молдер когда-нибудь в «бане по-черному», столь популярной в варварской России, он сказал бы: «Вот-вот! Так было!»

Но — не гнетущий жар, а щадящее тепло.

И над головой — не закопченный деревянный потолок, а звездное небо.

И в звездном небе — то ли северное сияние, как на Аляске, то ли огромные бессловесные мерцающие силуэты.

Вы кто?!

Мы — бессловесные, потому догадайся с двух раз.

Северное сияние?

Эти… святые-здешние, что ли?

Бессловесны. Однако — сдержанный, полный достоинства кивок.

И что? Так и будем молчать и глазки строить?

Они, святые-здешние, снизошли до тебя, доходяга… вернее, вознесли до себя, доходяга, не за тем, чтобы языком трепать. Они тут как бы… эманация. Слово такое — то есть как бы они здесь, но их нет. Они своей этой самой эманацией накликают людей, к мнению которых ты, белый человек, прислушивался при жизни — как их жизни, так и своей. Ты этих людей послушай, белый человек, — может, они тебя убедят все-таки вернуться в бренный мир из поднебесья.

Какие-такие люди? Где люди?

Да вот же, вот! Видишь?

Не ви… Вижу! Сквозь сомкнутые веки, но вижу!

— Здравствуй, агент Молдер!

— Здравствуй, источник. Здравствуй, Бездонная Глотка.

— Я уже не здравствую, агент Молдер. Я здесь, и значит, я уже не здравствую.

— А я?

— Ты пока здесь, а я уже.

— Значит, вот почему ты не явился ко мне полгода назад и… и вот недавно.

— Поэтому, поэтому.

— А кто тебя… отправил сюда?

— Крайчек.

— Когда?!

— Разве здесь и сейчас это важно? Агент Молдер, право слово, ты не меняешься, даже находясь на грани жизни и смерти. Проти-ивный!

— А что тогда важно?

— О! Сейчас услышишь. Внимай!.. Впервые мне пришло в голову, что время отсутствует, когда я от него полностью зависел. Оно отмеряло лично мою жизнь. Я отходил в вечную ночь, поглощающую цели и деяния, гасящую страсти и волю… Друг мой, я пришел к тебе со скучной и потусторонней ясностью мертвеца — не чтобы порицать тебя, но почувствовать огонь, который все еще теплится в тебе, и непомерную тяжесть, которая все еще лежит на твоих плечах, которую ты носил и носишь. Если ты ищешь только правды, если это все, что тебе нужно, то скажу тебе: не бывает суждения без правды. Суждение без правды — огромная зияющая пустота. Не заглядывай в пропасть и не позволяй пропасти заглядывать в тебя. Иначе поглотит. Пробудись ото сна, ибо он рождает чудовищ. Цени драгоценное время, не утеряй его…

Бред какой-то! Невнятный! Будто сурдоперевод гнусавого халтурщика с пиратской копии какого-нибудь сериала типа «Икс-файлы», вброшенной Мистером Никотином и Ко для окончательного запудривания мозгов массовому обывателю!

Да? Ты так считаешь, агент Молдер? А как тебе такая картинка — сквозь туман, сквозь дымку… Нет, не наяву! Здесь нет яви. Но тебе самому решать, агент Молдер, — чудовища ли это, рожденные спящим разумом? Или… воспоминания о будущем? Или… предвиденье прошлого?

И не дымка-туман это. Чад это.

И ядовитое облако — испускаемое скинутой внутрь, в вагон, капсулой.

И захлопывающийся люк.

И трафаретная маркировка на капсуле: «Осторожно! Цианид!».

И толпа предсмертно верещащих существ.

И среди верещащих существ — Скалли! Скалли?! Ты?! Брови, что ли выщипала?! А, нет! В резиновой защитной маске. Но сквозь стекла смотровых очков — глаза! Ее глаза! Расширенные от ужаса неминуемого конца. Скалли, ты?! Как ты туда попала?! Что ты там дела…

И — тишина. Мертвая.

…Ну и, агент Молдер? Не захотелось обратно? Хотя бы для того, чтобы… Как говаривал тебе один анархист: «Когда вы узнаете, что эти сволочи построили, то сами поймете — ломать всегда лучше, чем строить! Уничтожать! Уничтожать, срань господня!» Он бы мог повторить эти слова здесь и сейчас, но он немножко задерживается. Да-да, агент Молдер, ваш приятель-анархист тоже… того самого. Вернее, его… того самого. Догадываетесь, кто и по какому поводу? Он бы вам подсказал, если не догадываетесь, но, срань господня, застрял где-то на полпути. Анархист, что с него взять!

Зато! Зато, агент Молдер, смотрите, кто здесь еще!

— Папа!!!

Здравствуй, сын. Не думал, что мы с тобой встретимся так скоро.

— Папа! Прежде всего — кто тебя убил, пап?!

— Разве здесь и сейчас это важно?

— Мне — да.

— А мне — нет.

— А мне — да!

— Ты абсолютно не изменился, мальчик мой… Ну, хорошо-хорошо, если ты настаиваешь… Твой бывший напарник. Крайчек.

— Я знал! Я не мог догадаться! Я так и знал!

— Ну и что, сын? Впрочем, я рад, что ты воспрянул духом… Да-а, не думал, что придется уговаривать вернуться к жизни человека, которому я и даровал жизнь изначально. Ложь, окружавшая тебя, отравляла мою душу. И ты попал сюда из-за нее. Ложь, которая, как я думал, навечно похоронит правду. Я не мог жить с этой ложью. Но ты — живи. Я прошу!.. Вот я стою перед тобой, и мне стыдно. Стыдно, что я сделал тот выбор давным-давно, когда ты был еще мальчишкой. Ты моя память, Фокс. Моя память живет в тебе. Если ты умрешь сейчас, вместе с тобой умрет правда. И только ложь переживет нас с тобой.

Опять, черт побери, нечто сурдопереводное! Может тут хоть кто-то выражаться попроще?!

— Папа! Какой выбор?! Скажи наконец! Ты не успел тогда… и сейчас речи твои смутны… Погоди! Саманта, моя сестра… Она тоже здесь?

— Нет.

— Значит, она жива?!

— Значит, ее здесь нет. И более ничего не значит… Фокс, послушай! Меня бы в твоих глазах уничтожила правда, которую, как я считал, тебе знать было не нужно. Но меня больше нет. И это та самая правда, которую ты обретешь, если решишь отправиться дальше. Открой глаза, сын. Открой…

И он открыл. И увидел уже не сквозь сомкнутые веки — звезды и полосы. Далекие холодные звезды в черном небе. И мерцающие тающие полосы то ли северного сияния, то ли уходящих святых-здешних.

Святые-здешние сделали свое дело, святые-здешние могут раствориться…

Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 20 апреля, утро

— Сначала мы пройдем через металлоде-тектор. Убедительная просьба, заранее вынуть из потайных карманов пистолеты, помповые ружья, гранатометы и тому подобные средства самозащиты. Здесь они вам не понадобятся. Здесь вы под защитой Федерального Бюро Расследования… Шутка! О, нет, не по поводу защиты ФБР, а по поводу оружия… Затем экскурсия по мемориальному зданию Гувера, построенному в 1974 году на месте первоначального штаба ФБР… Вы также увидите список «крепких орешков», список «Десяти наиболее разыскиваемых». Если кто-то из вас опознает среди «крепких орешков» своих родственников, мы будем рады. Вознаграждение за опознание — пятьдесят тысяч долларов… Шутка! О, нет, не по поводу вознаграждения, но по поводу ваших родственников… За полвека существования списка в нем фигурировали имена 458 преступников. Из них 429 были схвачены. Самый «заслуженный» в списке, несомненно, Дональд Юджин Уэбб, специалист по ограблению ювелирных магазинов. В мае 1981 года застрелил шефа полиции в Пенсильвании. С тех пор в бегах и до сих пор не схвачен… Кроме того, в списке небезызвестный международный террорист Усама Бен Ладен. Кроме того, Эрик Рудольф, на совести которого шесть бомбовых терактов, включая взрыв на Олимпийских играх в Атланте и взрыв клиники в Бирмингеме в отместку за то, что там делают аборты. Кроме того, Августин Васкес-Мендоза, убивший в 1994 году тайного агента ФБР, внедренного в наркокартель. Кроме того, русский мафиозо Всеслав Берковский, мелкий мошенник и рэкетир по масштабам России, объявивший себя настоящим автором бестселлеров Джона Гришэма, Сидни Шелдона и Мартина Круз-Смита, и присваивающий себе их гонорары за все многомиллионные тиражи в России… Ну да вы все увидите сами. Если возникнут вопросы, задавайте. С удовольствием постараюсь ответить на каждый…

Дожили! Страна победившей демократии! Экскурсии по ФБР! И ведь ни у кого из экскурсантов даже толком документы не смотрят, с картотекой не сверяются! Прошел метал лодетектор — гуляй на все четыре, задавай вопросы! Дожили!