Катя же весь день жила ожиданием вечера. Она убралась в доме, приготовила его любимый салат, а ближе к вечеру пожарила картошки, испекла свой фирменный яблочный пирог. Ожидание тянулось мучительно долго, казалось, часы остановились, и когда в квартире раздался заливистым перезвоном звонок, Катя поспешила к двери. На пороге стоял он, с букетом ее любимых пионов, которые расточали повсюду свой аромат, и коробкой конфет, а в другой руке — бутылка белого вина «Шардене».

— Проходи, — она почувствовала себя такой взрослой, и Сергей был таким торжественным.

Он немного смутился под ее красноречивым взглядом и, протянув ей, цветы и конфеты, посмотрел в зал, где стоял накрытый стол.

— Картошечка? Это мне нравится, — засмеялся он, потирая руки.

— Я надеюсь, ты голодный?

— А ты?

— Я ужасно голодная, — улыбнулась Катя, — не стала без тебя.

Сережа немного волновался, нахваливая «Оливье» и картошку. Разлив вино, он поднял бокал, и Катя, видя, блеск в его глазах, сказала, что очень счастлива, что у них есть хотя бы этот вечер, когда они совсем одни. Они долго разговаривали, казалось обо всем, Катя даже рассказала ему, что ее отец жив, и что мама все скрывала. Потом они танцевали, обнявшись под медленную музыку, и целовались нежно, трепетно и неторопливо, а потом все с большей страстью. В комнате был полумрак, и только свет от маленького светильника освещал их. Его пальцы скользили по ее талии, и от этих прикосновений что-то начинало загораться в ее трепетном теле, не знавшим мужской ласки. Она была готова на большее, ей так не хотелось расставаться с ним, а Сережа почему-то не торопил ее, он словно не хотел опережать события. Чувствуя, что Катя вся горит от желания, он бережно опустил ее на диван и, запустив пальцы в ее длинные чудесные волосы, снова и снова покрывал ее жаркими поцелуями. Сергей боялся зайти слишком далеко, что-то останавливало его, может то, что раньше Катя никогда не была с ним такой раскованной. То ли из-за вина, то ли потому, что ему завтра уезжать. Как ему хотелось стать с ней более близким, но он опасался ее отказа и того, что в любой момент может вернуться Марина Карловна. Они долго ласкались и, целуясь, забывали о времени, которое летело со страшной быстротой, точно говорят, влюбленные часов не наблюдают. Сергей, склонившись над Катей, поцеловал ее в мочку уха и улыбнулся:

— Мне кажется, у тебя ни кого не было.

Катя молча смотрела на него, не зная, что ему ответить. В этот момент она не думала чем может все закончиться, но где-то внутри была готова к продолжению.

— Я тебя очень люблю, — только смогла вымолвить она и, закрыв глаза, обняла его, давая понять, что она согласна.

— Я тебя тоже, — серьезно сказал Сергей и, поднявшись, взял со стола сигареты. — Давай не будем торопиться, хотя… очень трудно остановиться, — он коснулся ее щеки и ласково провел пальцами по шее, — ты понимаешь? Моя маленькая девочка, как же трудно от тебя оторваться, — он поцеловал ее снова в губы, и, вздохнув, закурил, — мне кажется я… могу поступить неправильно…

Катя лежала на диване, раскинув руки, и была такой желанной, что Сергей, не удержавшись, прильнул к ее губам, бросив сигарету в пепельницу. Нежно лаская ее плечи и грудь, он ощутил, что в какой-то момент, его страхи улетучились, и теперь осталось только желание обладать ей.

— Погоди-погоди, — попыталась прервать его Катя, чувствуя, что она еще все-таки не готова, хотя несколько минут назад она решила, что пойдет до конца. — Я… не могу, извини, — отстранившись от Сергея, она закрыла лицо руками, — я думала, что смогу, но… не получается, ты не обидишься? — оторвавшись от нее, Сережа посмотрел в глаза Кати и понял, что сейчас она готова расплакаться.

— Перестань, все нормально, — приободряюще улыбнулся он, и, стиснув ее в своих объятиях, погладил по растрепавшимся волосам, — мы же не в последний раз видимся?

— Конечно… если ты… не передумаешь…

— Ну, это уже глупости, — покачал он головой, — а ты? Я вот уеду, а ты здесь одна, без моего присмотра. Пойдем, я сварю кофе. Ты никогда не пила кофе моего приготовления, хочешь?

— Давай, — поправив волосы, Катя взяла его за руку и, прижав его ладонь к своим губам, посмотрела на него своими большими карими глазами. — Ты… такой…

— Какой?

— Не знаю… мне никогда не встречались такие…

Он, усмехнувшись, покачал головой.

— Когда я тебя первый раз увидел такую красивую, то думал, что ты не обратишь даже на меня внимания, и кроме английского тебя ни что не интересует, ребята мне говорили, что с тобой бесполезно знакомиться, ты всех отшиваешь.

— Это правда, но ни кто не был похож на тебя.

— Иди ко мне, — он притянул ее к себе, — и я настаиваю, чтобы ты пошла со мной на кухню, пить кофе.

Валерия Владимировна поглядывая на часы, стояла на перроне. Поезд опаздывал, и она начинала нервничать. Это была высокая стройная женщина, у нее была модная стрижка черных мелированых волос. Было жарко и она, расстегнув пиджак, обмахивалась сложенной вдвое газетой. Когда показался поезд, Валерия Владимировна облегченно вздохнула. Наконец-то ее мальчик приехал домой.

Сергей первым вышел из поезда с легким рюкзаком за спиной, мать, строго покачав головой, подошла к нему.

— Привет, — она поцеловала его и, ласково обняв, сказала, — похудел-то как?! Почему деньги не брал с собой? Что ты за человек, я же тебе говорила.

— Да ладно, мам, пойдем, ты такая запыхавшаяся, только приехала что ли?

— Да жарко, не могу, а у меня, — она посмотрела на часы, — совещание через полчаса. Поезд задержался, я вся изнервничалась.

— Ну вот, я бы доехал на автобусе…

— На автобусе? Ага, очень смешно, — Валерия Владимировна быстрым шагом направилась к машине, где ее ждал водитель. Распахнув перед хозяйкой дверь автомобиля, он поприветствовал Сергея и сел за руль. Машина тронулась и легко помчалась вперед, до города было километров двадцать и минут через пятнадцать, они были уже около дома Звягинцевых.

— Давай сынок, я буду вечером, — Валерия Владимировна поцеловав сына, села в машину и отправилась на фабрику, где ее ждали с выгодным предложением. Его встретила бабушка, маленькая сухощавая женщина, шестидесяти пяти лет, с аккуратной прической и всегда с безупречным макияжем, ей никогда нельзя было дать ее лет. Сергей помнил, как они тяжело жили, пока мама не стала работать в управлении мебельной фабрики. Сначала она была экономистом, потом главным бухгалтером, директором по финансам, а позднее, акционеры выбрали ее на руководящую должность. Сергей не знал, как ей так быстро удалось добиться успехов, мама не откровенничала с ним, да и он не особенно лез ей в душу. Бабушка, правда, говорила, что тут не обошлось без одного ее знакомого из Москвы, который помог ей с назначением, но Сергей знал, что и без этого, его мама знала свое дело. С начала девяностых, фабрика была убыточной, и ее вообще хотели закрыть. Валерии Владимировне удалось поставить ее на ноги, и теперь это было доходное производство, которое приносило хорошую прибыль.

Бабушка радостно обняла внука и сказала, что приготовила его любимые пирожки.

На кухне пахло выпечкой и Сергей, быстро схватив пирожок с капустой, направился в свою комнату.

— Сережа, а руки, почему не помыл, ты же с поезда? — всплеснула руками бабушка и стала подниматься вслед за внуком на второй этаж.

— Я сейчас, бабуль, есть хочется ужасно, только вещи возьму и в душ.

— Как там, в Ангарске? — спросила бабушка.

— Хорошо! — улыбаясь, потянулся Сергей.

— И как зовут эту «хорошо», — бабушка ласково потрепала внука по взъерошенной макушке.

— Катя, — он быстро стянул с себя футболку и, вытащив чистую из шкафа, взял полотенце. — Она очень хорошая, я познакомлю вас, когда она приедет.

— Она приедет? — удивленно спросила бабушка.

— Надеюсь, я очень уговаривал ее. Уверен, она тебе понравится, Катя такая, — он поднял глаза к потолку, не находя слов, чтобы описать свою любимую. — Не знаю только, как мама воспримет ее.