— Вот еще глупости. — сказал Лев Сократович: — у меня исследования в самом разгаре, а вы тут со своими…

— Это не наши правила! А вам, Лев Сократович, должно быть стыдно! Прекрасно понимая, что у вас здоровье, вы тем не менее…

— Хороший запах. — сказал Элвис, прерывая нарастающую пикировку: — Чай завариваете?

— Что? А… чай.

— С бергамотом?

— Ну да. Я знаете ли больше чай по британской традиции люблю… а кофе мне вредно… — сказал Лев Сократович, сразу как-то сдувшись в размерах. Иза тоже почувствовала себя глупо. Раскричалась тут, как бабка базарная.

— Бергамот — это хорошо. — сказал Элвис и тут же без перехода продолжил: — Вы как освободитесь — все же пройдите терапию, ладно?

— Да пройду я, пройду, что я дурак что ли… — проворчал Лев Сократович, остывая.

— Ну вот и хорошо. А то Иза волноваться из-за вас будет. Сегодня мне все уши прожужжала какой вы гениальный ученый и что город без вас никак не обойдется. А вы за здоровьем своим не следите.

— Да ну вас. Какой я гениальный. — махнул рукой Лев Сократович, но по морщинкам в уголка глаз было видно, что ему понравилось. Элвис убежденно сказал, что самый что ни на есть гениальный и что лично он всегда восторгался его работами по поводу машин фон Неймана и созданию белковых ферм. Лев Сократович покачал головой и сказал, что эти чертовы фуд-принтеры убили идею белковых ферм в зародыше, эти чертовы удобные маленькие приборы… даже у него один есть, хотите перекусить? И они прошли в палатку, где заваривался чай с бергамотом, сели на ковер по-турецки (Иза села по-японски, на пятки, подоткнув под себя юбку) и Лев Сократович раздал всем чашки из желтого фарфора. Фуд-принтеры против белковых ферм, сказал Лев Сократович, и вы знаете, почему мне отказали в продолжении исследования? Нет, вы подумайте, причиной была экономическая неэффективность! Видите ли, фуд-принтеры дешевле в использовании и разработке! Нет, я понимаю, что во Внешнем Мире это может быть причиной для отказа, но не у нас, в городе! Исследование ценно само по себе, а не по причине возможных выгод, в конце концов, а как же дух исследования?! Как же природное любопытство человека разумного? Иза и Элвис согласно кивали, прислушиваясь к шуму закипающего чайника.

В любом случае я использовал идею этих три дэ принтеров в создании своих машин фон Неймана — сказал Лев Сократович, разливая чай по чашкам. Иза засмотрелась на рисунок розы на дне чашки, чай налитый сверху изменил ее цвет с розового на темно-коричневый, но роза все равно была хороша. Элвис пил чай не спеша, медленно, маленькими глотками и кивал в такт словам ученого, который уже начал размахивать руками, обвиняя «этих тупоголовых из научного отдела», которые не дали разрешения на проведения эксперимента с его машинами фон Неймана. Полигона им видите ли жалко. Они видите ли считают этот эксперимент потенциально опасным для всего сообщества. Пещерные люди. Первый питекантроп так же отрицал каменный топор из-за его смелого дизайна и эффективности, и где он теперь? Вытеснен на обочину жизни, вымер, господа и дамы. А все потому что не мог вовремя разглядеть перспективные разработки кроманьонских ученых. Иза смотрела на Льва Сократовича и думала, что она его в таком хорошем настроении ни разу не видела. Да и не разговаривала толком. Вечно он на нее ругается, а она потом бригаду для полевой терапии вызывает. И весь разговор. Но сегодня не так. Сегодня лучше. Интересный ты человек, Коля-Элвис, подумала Иза, и отхлебнула еще чаю.

— Группа ученых, открывших феномен «Озеров 12» в скором времени приняла решение о том, что это открытие должно быть обращено на пользу всему человечеству, а не конкретной стране или нации. Они были вынуждены скрыть существование феномена, и создали свое сообщество, живущее автономно от всего остального мира. Именно это сообщество и основало город «Озеров 12». — Татьяна Сергеевна щелкнула пультом, сменив картинку, осмотрела аудиторию и подняла указательный палец вверх. Денис знал этот жест — значит сейчас кого-то спросят. Он вжал голову в плечи и мысленно превратился в невидимку.

— Молотова Надя. Почему отцы-основатели города приняли такое решение? — из-за первой парты встала высокая девочка с заплетенными в косы волосами.

— Потому что они хотели, чтобы город был для всех. — сказала она.

— Да? Надя, но ведь они скрыли существование города от научного мира, от руководства своей страны. От всех.

— Потому что они хотели отдать его всем… потом. — Надя посмотрела в глаза наставницы и добавила — наверное.

— Садись Надя. Плохо. — по аудитории прокатились смешки, наставница обвела взглядом присутствующих и смешки утихли.

— Кому весело — тот может ответить вместо Нади. — сказала она: — Да, Женя? Вставай, не стесняйся.

Поднявший руку мальчик встал и начал отвечать.

— Отцы-основатели города хотели, чтобы это открытие было обращено на пользу всему человечеству, а не конкретной стране или нации. — сказал он. Денис видел, как он смотрел на наставницу и подумал, что такие мальчики были и в другой школе. Такие мальчики есть всегда. Которые стремятся нравиться учителям, воспитателям и наставникам. Которые поднимают руку, лезут из кожи вон, а если их спрашивают — кто же нарисовал на доске похабщину или налил клея на стул — они сразу же указывают пальцем. Таких в детдоме не любили и быстро перевоспитывали. Сделать тебе темную — подумал Денис, сразу перестанешь руку тянуть, когда тебя не спрашивают. Ему не нравилось в школе. Слово «детдомовский» словно бы ставило невидимую стену между ним и остальными. С ним никто не разговаривал, а когда он начинал разговор первым — отвечали коротко и сразу уходили. Или вовсе молчали. Маменькины сыночки. Все. Денис обвел глазами аудиторию. Никто не встретился с ним взглядом, смотрели на наставницу, или делали вид что смотрят.

— Ты просто повторяешь то, что написано в учебнике, Женя. — сказала Татьяна Сергеевна: — и не пытаешься думать своей головой. Денис! Привалов!

— А? — застигнутый врасплох Денис не сразу сообразил, что к нему обращаются. По аудитории снова пронесся сдавленный смешок. Он стиснул зубы и встал.

— Итак, почему же отцы-основатели решили оставить в тайне факт открытия и место нахождения Озеров 12? — сказала Татьяна Сергеевна и улыбнулась Денису. Совсем чуть-чуть, но от этого ему сразу стало легче. Нет, подумал он, тут все-таки намного лучше чем там. Конечно, самое главное — это дом, мама и папа, но и в школе тут лучше. Конечно одноклассники не очень его жалуют, но с здешними взрослыми легко найти общий язык. И они не относятся к нему свысока.

— Я думаю, что эти люди… — начал он.

— Отцы-основатели. — поправила его наставница.

— Отцы-основатели. Они решили сохранить это в тайне потому что… — Денис знал почему люди делают то или это: — потому что они боялись.

— Боялись?

— Да.

— Может быть ты и прав, Денис. Но чего именно они боялись? — Татьяна Сергеевна посмотрела ему прямо в глаза и Денис отвел взгляд. Он не мог сказать ей что он думает. Однажды они втроем — он, Лысый, и Федорчук из пятого корпуса, нашли чью-то заначку. Никто в детдоме не держит свою заначку в тумбочке. В тумбочке ее сразу же найдут. И у тебя есть выбор — или отдать кому-либо из воспитателей или спрятать самому. Отдавать воспитателям значит — платить налог. Половину. Или больше. Поэтому они втроем, он. Лысый и Федорчук нашли чью-то заначку. Там быль деньги, какая-то цепочка (серебряная, сказал Лысый, я зуб даю что серебряная) и черно-белая фотография женщины. Они договорились что поделят деньги, а цепочку забрал себе Лысый (потом у него ее отобрали старшаки, попутно дав в ухо за то, что прятал) а фотографию было решено порвать. И выбросить. Или сжечь. Потому что фотография — это улика. И Денис помнил как они стояли над маленьким огнем в раковине умывальника. В душе он знал что для кого-то эта фотография была намного ценнее денег и цепочки. Он знал что они поступают нехорошо. Но они уже забрали деньги и не могли оставить фотографию. Им было страшно. Оставить фотографию — это было как оставить след, оставить улику которая приведет к ним, выведет их на чистую воду и поставит перед всеми. Воры. Крысы. Крысить у своих — не было ничего хуже в детдоме. Поэтому они сожгли фотографию. А деньги поделили. И когда Денис ел мороженное, купленное им в тот же вечер — оно застревало в горле. И когда они сжигали фото — Лысый сказал, что они делают добро. Потому что тем, кто тут живет — лучше забыть про прежнюю жизнь. И выбросить фото родителей. Или кого-бы то ни было. Неважно. Так что они делают добро… добро для кого-то, спрятавшего свою заначку за батареей на третьем этаже.