– Но он угрожал, что отнимет у вас жизнь, сэр.

– Точнее, то, что от нее осталось.

– Можем ли мы позволить себе заводить таких врагов? – спросил Клют, возвращаясь к теме. – В том смысле, милорд, что мы, по‑видимому, не получим подкрепления, о которых вы просили.

– Если мы действительно нашли залы святилища Каэла Менша, то нам не понадобятся дополнительные ресурсы, и нам не надо будет опасаться Малчанкова и его пустых угроз.

«Саламандра», наконец, покинула лагерь Ордо Ксенос и двинулась по зыбкой дороге. Транспорт пересек защитную насыпь, и они выехали прямиком к сражению. Клют увидел конных гвардейцев Корпуса Смерти, чьи лица были закрыты масками противогазов. Солдаты пытались спасти нескольких крепких криговских скакунов, которые кричали, утягиваемые под поверхность земли. Всадники Смерти спешились и поливали песок лазерным огнем из винтовок «Люциус». Раздалось несколько взрывов, раскидавших сыпучий грунт во все стороны. Из‑под дюн выбрались три огромных эвриптерида и набросились на гвардейцев и коней.

Морские скорпионы были вершиной пищевой цепочки на Дарктуре, единственным видом из мириад созданий протомира, который выбрался на сушу. Покрытые прочной пластинчатой броней чудища походили на гигантских вшей, вооруженных бритвенно‑острыми клешнями и примитивными жалами. Под брюхом у них росли шипы, напоминающие жгутики простейших, которые постоянно находились в песке и фиксировали вибрацию почвы и движения добычи. С тех пор, как имперские войска прибыли на кровавые берега их планеты, эвриптериды особенно полюбили конину, но в основном питались монахами‑работниками Карадока.

Гвардейцы поскальзывались и вязли в движущихся песках, а скорпионы резали на части перепуганных скакунов Крига. Лазерные лучи отлетали от твердых панцирей чужеродных тварей, и лишь выстрелом из гранатомета удалось повалить одну из них на спину. Сержант Корпуса Смерти принялся за дело, обрушив цепной меч на чудовищное брюхо зверя. Но к оставшимся двум присоединился третий, а затем и четвертый, и тогда Клют решил привлечь внимание Чевака к битве.

– Может, надо помочь? – спросил дознаватель, положив руку на свою медицинскую сумку.

– Двигай дальше, – не помедлив и секунды, приказал высший инквизитор водителю из Корпуса. Дела Инквизиции были слишком важны, чтобы гибель простых гвардейцев заставляла их ждать. – Если мы сможем раскрыть тайны эльдарской передачи душ, их духовный механизм божественного воплощения, то представь себе, чего достигнут те, кто последует за нами? – продолжил инквизитор, возвращаясь к предыдушей теме. – Мы проложим путь к воскрешению Бога‑Императора, ибо если смертный может стать богом, то, несомненно, и бог может стать смертным человеком.

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Мы сможем переместить дух, саму сущность Бога‑Императора в тело другого. Престол из плоти, с которого Император снова сможет управлять Империумом, вести человечество вперед и завершить свой грандиозный Великий крестовый поход. Руки и уста человека, творящие слова и деяния бога.

– Милорд, простите за мои вопросы, но у меня их много. Если это действительно окажется возможным, что тогда произойдет с Астрономиканом? Смертный человек не в состоянии поддерживать работу этого чуда, на котором зиждется целостность Империума. А как же опасность порчи? Если такое существо будет смертно, не будет ли оно подвержено соблазнам изнутри и снаружи, как и все смертные люди? В конце концов, ради достижения этого мы будем использовать связанные с варпом практики древней и чуждой расы.

– Ты говоришь, как великий магистр Шпехт.

– Нет, милорд. Я верю в наше дело. Задавать вопросы не значит не верить. Я верю в Бога‑Императора, но, поверьте, у меня будет к нему очень много вопросов, если я встречу – будь он благословенен – его смертное воплощение.

– Мальчик мой, все, что я знаю, – поучающим голосом начал Чевак, – это то, что в немногие, но драгоценные годы незадолго до и во время Великого крестового похода, человечество достигло куда больших высот, чем в тысячи последующих лет. Многие очевидные истины, по которым мы привыкли жить и на которые привыкли полагаться в 41‑ом тысячелетии, были определены в те времена. В тот золотой век Империум и его предначертание перестали быть просто идеей, и он воплотился в реальности, которую здесь и сейчас мы принимаем как должное. Все, что происходило между темными днями Ереси и настоящим моментом, было спячкой. Люди вроде Шпехта и Малчанкова – оба они боязливы, каждый по‑своему – подобны опарышам в загнивающей плоти Империума и живут за счет того, что было достигнуто ранее, но никогда не станут реализовывать весь потенциал прошлых достижений ради будущего. Сегодня, Раймус, мы сыграем роль в реализации этого потенциала. Насколько большую роль, еще предстоит увидеть.

«Саламандра» устремилась в рукотворную низину зоны Омега‑запад. Из затопленной области раскопок виднелась торчащая вверх часть разбитого искусственного мира Утуриэль. Подобная кости структура со сглаженными очертаниями не оставляла сомнений в эльдарском происхождении, и темная кристаллическая поверхность из призрачной кости совпадала с другими находками, которые раскопали и изучили люди Чевака. В архитектуре доминировали плавные линии, башни и арки, покрытые рельефными завитками чужацких рун и глифов, что выделялись различными темными оттенками. Инженеры Корпуса Смерти получили от высшего инквизитора приказ искать определенный набор знаков, которые до нынешнего момента не находили ни на каких других останках. Эти знаки на древнем наречии эльдаров обозначали часть гигантского города‑корабля, посвященную Каэла Менша – Святилище Окровавленной Руки.

Как только находка была подтверждена, откопавшие ее ополченцы были эвакуированы, и единственным признаком того, что здесь находилась небольшая армия набожных рабочих, были лопаты и ведра, разбросанные по влажной котловине, на дно которой спустилась «Саламандра». Доски, которыми выстлали тропы и укрепили археологические траншеи, разбухли от влаги. Группы солдат Корпуса Смерти сражались в тенях, отбрасываемых небольшими горами – отвалами мокрого песка, которые оседали по сторонам от ямы. Гвардейцы в промокшей форме бродили по бедро в черном приливе, поливая лазерным огнем неспокойные воды. Раскопки потревожили гнездо эвриптерид, которые не желали отдавать свою территорию имперцам, и Корпусу Смерти пришлось установить тяжелые орудия по всему подтапливаемому побережью. Чтобы избежать повреждения находок, Чевак запретил использование артиллерии, и это означало, что младшим прокта‑киновистам приходилось работать под постоянный грохот тяжелых болтеров, обстреливающих мелководье, и стрекот вооруженных клешнями чудовищ, появляющихся из глубин.

Эхо этих звуков переполняло воздух, когда «Саламандра» затормозила и остановилась рядом с темной структурой. Космические десантники из Караула Смерти стояли поблизости, словно сами являлись какими‑то зловещими элементами архитектуры, их доспехи блестели, сумрачно предвещая неизбежную смерть. Только наплечники выделялись каким‑либо цветом – с одной стороны гербами различных орденов‑прародителей, с другой символами Ордо Ксенос.

У эллиптической арки, которая, судя по всему, являлась входом в заброшенное строение, столпилась группа инженеров Корпуса Смерти. Проход охранял взвод пехоты под командованием лейтенанта. Офицер вышел вперед, как только Клют и инквизитор высадились из транспорта, и отдал честь. Единственным, что отличало его от других гвардейцев в масках, были полоски на запачканном песком плаще. Как и у его людей, на груди лейтенанта вместо имени виднелось тринадцатизначное число.

– Мельта‑заряды установлены, высший инквизитор, готовы взорвать по вашему приказу, – доложил он сквозь маску.

– Прекрасная работа, лейтенант. Продолжайте охранять периметр. Полковник МакГреллан уже направил подкрепление из восточных зон, – сообщил Чевак.

Караул Смерти молча приблизился. Сначала Клют подумал, что погружается в песок, но на самом деле он был просто дезориентирован огромным ростом космических десантников, которые увеличивались по мере приближения.