Добродеев вынырнул из-за угла и, озираясь по сторонам, будто что-то потерял, двинулся к условленному месту. Майор почувствовал: что-то с ним ни так.

- Павел Валентинович… - проскулил Добродеев.

- Давай, давай быстрей… - торопил Куликов.

- У меня…

- Давай же яйцо!

- У меня нет…

- Как?!

- У меня нет этого яйца…

- Если сейчас же не достанешь яйцо Фаберже! Я с твоими яйцами знаешь, что сделаю?

- Гражданин майор…

- Вот, уже теплее… переходим на официальный язык…

До Куликова долетел чей-то смех. Перед его быстрым взглядом мелькнули две фигуры. На ходу подняв капюшон, майор быстро ретировался. Добродееву ничего не оставалось, как поторапливаться следом.

- Я всё сделал, как вы просили, – тараторил Добродеев. - Проник в музей. Усыпил охрану. Открыл дверь в комнату. Вскрыл сейф, а там гуляет ветер. Кто-то разобрал кладку и поработал автогеном. Да вы сами можете посмотреть. У меня ювелирная работа. А там такое наворочено…

- Добродеев, теперь ты понимаешь, что в моих глазах ты главный подозреваемый, - после паузы сказал Куликов. – Чёрт меня дёрнул связаться с уголовником. Сегодня в девять утра встречаемся на городском рынке. До встречи из дома ни ногой… считай, что ты мне дал подписку о невыезде…

«Что делать? – идя домой размышлял Куликов. – Прийти ночью с проверкой в музей. Нет нельзя. Добродеев не брал, тогда кто же? Может этот «медвежатник» ведёт со мной двойную игру? Вряд ли. Хотя. Здесь каждая минута дорога. Нужно блокировать все выезды из города. Как? Позвонить сейчас Ушакову. Пусть осмотрит музей снаружи. Нет нельзя».

Куликов достал мобильный телефон и проверил связь. «Нет ли там пропущенных вызовов. Иногда бывает, случайно нажмешь ни на ту кнопку, и звук пропадёт, или без причины труба зависнет».

Звонок напугал майора, потому что зазвенел, как всегда, неожиданно.

Вся жизнь театр и, чтобы окружающие вам верили, нужно играть правдоподобно.

Поэтому Куликов, распираемый от нетерпения, ответил только на четвертый звонок.

- Майор Куликов, слушает, - сказал Куликов, добавляя своему голосу сонливости.

- Товарищ майор, ЧП. Яйцо украли…

- Немедленно оцепить музей! – приказал Куликов.

- Это начальник охраны Ушаков, - словно не слыша майора, продолжал трындеть Ушаков. – Я позвонил только директору музея и вам. Стену разворотили…

- Идиот!!

- Не понял…

- Повторяю, немедленно оцепить музей!

- А-а-а, понял… понял…

Далее Куликов позвонил в отделение. Дежурному офицеру был дан следующие приказ: во-первых, перекрыть все выезды из города, во-вторых, послать в музей следственную группу во главе со старлеем Третьяком, и, в-третьих: направить к дому майора Куликова служебный автомобиль.

У подъезда своего дома в ожидание служебной машины нетерпеливо туда-сюда ходил майор Куликов. Дождь давно кончился, но, от пропитанной влагой земли и луж, шальной ветер, будто из пульверизатора, обдавал майора, докурившего уже вторую сигарету, сыростью. Дальний свет фар подъехавшей машины высветил палисадник, детскую площадку и стоящие боками друг к другу, брошенные на ночь автомобили.

Сев в машину, Куликов уловил характерный запах перегара.

- Сержант, от тебя несёт перегаром? - спросил Куликов.

Водитель покрутил головой.

- Ну-ка, дыхни!

- Товарищ майор… армейский друг приехал… - на сержанта было жалко смотреть. - Вот мы и посидели…

- Вылезай…

- Товарищ майор, простите…

- Сейчас же бегом в отделение. Там напишешь заявление: что в счёт будущих ночных дежурств берешь отгул. Число поставишь вчерашнее. Скажешь: я разрешил…

- Спасибо, товарищ майор… я мигом…

- Пшёл вон…

С треском включив первую передачу, Куликов подумал:

«Пять километров с бодуна хороший вытрезвитель для сержанта».

Сам музей походил на сонное царство: блуждающие без дела охранники, посторонние лица почтенного возраста, возможно, служащие музея, вяло о чём-то шушукались, даже старший чоповеч Ушаков при виде прибывшего майора Куликова зевнул во весь рот. Зато у входа в помещения культуры всё происходило с точностью до наоборот. Наверно, по городу уже разнесся слух, что бесценное яйцо украли. Возможно, к этому слуху кто-то добавил другой слух, что в городе орудует целая шайка, и нужно уносить ноги. Неслучайно слухом земля полнится. Поэтому к музею, несмотря на ранний час, с извечным вопросом: «Что же случилось?» сходились зеваки. Двое молодых парней: один с камерой другой с микрофоном, пытались протиснуться сквозь толпу внутрь, но их, естественно не пускали. Троица организаторов выставки виновников этого торжества шума, толкотни и неразберихи, тоже оказались здесь. Мужчина с металлическим кейсом больше других выказывал недовольство, требуя подать ему главного полицейского.

Осмотрев комнату, где стоял сейф, майор и цоповец вышли на улицу. В массе толпа заметно прибавила и звенела, как растревоженный улей. Ничего вразумительного по поводу кражи Ушаков майору доложить, разумеется, не смог. Он только сказал, что группа во главе со старшим лейтенантом Третьяком уже прибыла и работает, что директора музея эта новость свалила на больничную койку. А так же постоянно твердил, что лично присутствовал, когда яйцо убирали в сейф. Чтобы от него отвязаться, Куликов попросил цоповца написать, как всё было. Тем более старлей Третьяк и его спутница Мяо показались на горизонте.

- Здравия желаю, товарищ майор, - сказали они одновременно.

- Здравствуйте, - поздоровался Куликов, осматривая место преступления.

- Пожалуйста, возьмите фонарик, - предложил Третьяк.

Через зияющую дыру разобранной кладки Куликов высветил сейф, в котором было вырезано ровное отверстие.

- Доложите… - попросил Куликов. – Хотя не надо, я сам всё вижу. Вы здесь закончили?

- Да.

- Тогда едим в отделение.

Послышался шорох шагов.

- Вы майор Куликов?! Объясните, пожалуйста, как такое могло случиться?!

Это был мужчина с металлическим кейсом, над его головой, будто нимб, тянулся свет яркой лампы, а сзади нарастал гомон приближающихся паломников.

- Саша, включай камеру, - сказал кто-то.

И Куликов почувствовал перед своим носом микрофон.

- Граждане, не волнуйтесь, яйцо Фаберже будет найдено, - словно предвидя вопрос, сказал Куликов. – Группа уже работает. Преступник понесёт заслуженное наказание.

- Когда?! – не унимался мужчина с кейсом.

- В ближайшее время, - парировал Куликов. – Извините, нам надо работать…

- Я организатор этой выставки! – в свете лампы организатор выглядел, как человек, теряющий рассудок. - А меня даже не хотят слушать. Похищена ценнейшая вещь, а они… а они… даже, не знают, что к чему…

Для того чтобы собрать мысли в кулак сотрудники в пути молчали. Все версии будут сказаны через несколько минут в официальной обстановке, когда каждый выпьет по чашечке кофе и съест дежурный бутерброд.

- Старший лейтенант Третьяк и лейтенант Мяо, - Чтобы напустить торжественности Куликов даже встал из-за стола. - Эту кражу из музея я поручаю вашей группе.

- Слушаюсь, товарищ майор, - сказали они почти одновременно.

- Теперь давайте обсудим версии, - предложил Куликов.

- Разрешите, товарищ майор? – Третьяк как-то по-особенному взглянул на лейтенанта. – Дело в том, что Ченгуанг любит снимать стихию. Сегодня ночью, когда мы гуляли, она снимала грозу на мобильный телефон. А когда мы включили просмотр, то увидели, что в объектив попала случайная пара. Одного я узнал: это был рецидивист Добродеев. А вот второй мне не знаком…

- Кх-кх, - майор поперхнулся и налил из графина воды: «Так это их смех я слышал. Сладкая парочка Винипух и Ченгачгук».

- Вот посмотрите, - включив запись, лейтенант Мяо протянула телефон Куликову. – У них… судить по жестам… идёт напряжённая беседа. Даже можно понимать фразы. Вот. Правда, качество очень нехорошее.

Куликову показалась, что он услышал: «Давай же яйцо…»