«Помогите понять, во что сейчас можно верить? Мы потеряли веру в…» и затем длинный список, который можно не приводить, так как он достаточно хорошо известен каждому.

«Потеряв веру в идеалы, людей или себя, мы вместе с тем теряем и уверенность в будущем. Мы ощущаем потерю опоры под собой. Что делать?»

«Мы не имеем внутренних, душевных сил взяться за что-то новое, поскольку думаем, что и это может оказаться ненадежным. У нас опускаются руки, и ничего не хочется. Мы переживаем глубокий душевный кризис!»

Совершенно очевидно, что подобные проблемы – это призыв к психологу. Вместе с тем в наши дни многие люди, не воспитанные на религиозных понятиях, оглядываясь вокруг себя, видят, что люди, искренне верующие в Бога, в ситуации душевного кризиса оказались психически устойчивее. Почему? Одна часть из них, не обременяя себя поисками ответа на этот вопрос, кинулась за помощью в церковь, как раньше в партбюро. Подобная одномоментная замена атеистического сознания сознанием религиозным для многих означала лишь смену разновидности конформизма . Ведь как бы яростно ни отрицали они это сейчас, именно там в течение долгих лет эти люди привыкли находить разъяснения, «как следует осмыслить» то или иное событие общественной жизни. В новой ситуации они особенно остро почувствовали отсутствие и внешних, и глубинных душевных опор, и этот дефицит породил ощущение потерянности.

Так или иначе, но в поисках поддержки и опоры немалая часть наших сограждан стала обращаться к религиозной вере. Заметим, что если одна часть – это обратившиеся за помощью к вере – искренни, то другая устремила свои взоры к религии из чисто корыстных побуждений. То, что принимали за атеистическую убежденность, у большинства людей из этой группы в действительности оказалось безразличием к вопросам и религии, и атеизма. Многие из них теперь, обращаясь к вере, не теряют надежды получить за это различные льготы и блага, как раньше они получали их от партии. У них оживлению интереса к религии сопутствует и своеобразная реакция, напоминающая качание маятника. Если раньше они однозначно негативно оценивали ее, то теперь впадают в другую крайность. Подобный подход поддерживается и средствами массовой информации, способствующими распространению представления о религии только как о носителе духовности и нравственности. Неблаговидные исторические факты и сомнительные социальные функции церкви теперь тщательно отодвигаются на задний план, затушевываются.

Те, кто искренне обратил свои взгляды в сторону веры, начали догадываться, что религия предполагает не только защиту и объяснение идеи личной ответственности, но и содержит программу перестройки человеческой судьбы. Она показывает, что сам человек в той или иной степени несет ответственность как за прошлое, результаты которого сказываются в настоящем, так и за будущее, в котором он сам подготавливает решение своей судьбы. Кроме того, она удовлетворяет потребность многих иметь не только некоторую систему мышления, но и объект поклонения, который придает смысл существованию. А когда человек уверен, что в его жизни существует смысл, он находит в себе силы и может возвыситься над самыми неблагоприятными условиями. Тогда он способен осознать, что ему требуется не только снятие напряжения любой ценой, например за счет наркотиков, агрессии или секса, и даже не просто достижение душевного равновесия, а устремленность к духовному развитию за счет непрестанного движения к цели, составляющей для него смысл жизни.

Опыт показывает, что однажды обретенный смысл жизни может меняться, но, раз появившись, уже не исчезает. Однако достигнуть его, замкнувшись внутри своих проблем, удерживая центр интересов только на собственной психике, невозможно. Его находят во внешнем мире, двигаясь тремя путями: совершая определенные поступки, переживая любовь как ощущение единства с другими людьми и (или) испытывая страдания. Знаменательно, что в рамках каждой из религий мира есть решения всех из перечисленных выше проблем.

Принципиально иные позиции занимает в данном вопросе наука.

В нашей стране на протяжении десятилетий она провозглашалась единственной опорой. Какова теперь ее роль и влияние на мировоззрение человека? Начнем с того, что наука и религия занимают в интересующем нас вопросе – о смысле жизни – разные позиции. Научная теория пытается подойти к истине путем последовательных приближений и поэтому не может быть догматичной. Наука, как известно, стремится к развитию общих методов упорядочения общечеловеческого опыта, его знаний о внешнем мире, а религии возникают из стремления способствовать гармонии взглядов и поведения внутри сообщества людей. В религии знания, которыми обладают члены общества, вкладываются в некоторую уже готовую структуру, содержание которой составляют ценности и идеалы, положенные в основу веры. Поэтому внутренняя связь между наукой и религией до тех пор мало привлекала к себе внимание, пока не выяснилось, что наука не принесла новых принципиальных подходов к выбору жизненного пути.

Ситуация обострилась, когда выяснилось, что наука, во многих отношениях преуспевающая и находящаяся в тесном соприкосновении с действительностью, мало способна ответить по существу на животрепещущие вопросы, связанные с выбором жизненного пути. Решение этой задачи на основе научных знаний осложняется тем, что, располагая доказательным, самым достоверным подходом к истине, наука учит, что мы и наш мир – всего лишь продукты счастливой случайности, совершенно лишенные целеполагающих принципов или конечного смысла. Она настаивает на отсутствии действительной свободы воли или выбора и, следовательно, какой-либо действенности морали. Она утверждает, что все сознательное содержание жизненного опыта – это продукт деятельности мозга, никак не влияющий на ход событий в реальном мире (183, с. 25). Такой вывод не отвечает нравственным представлениям человека. Идеи осмысленности мироздания и морального закона относятся к неискоренимому фонду человеческой души.

Соотношение веры и интеллекта все время изменяется. В последние годы можно часто слышать и читать о бессилии интеллекта по сравнению с властным убеждением веры, опирающейся на глубинные пласты психики. Однако этому бессилию и этой слабости присуща некая особенность: голос интеллекта тих, зато не смолкнет, пока его не услышат. Это один из немногих постулатов, который дает возможность оптимистически взглянуть на будущее человечества. Пока трудно говорить о примате интеллекта в нашей жизни, такое положение еще далеко, но все же, по всей вероятности, не бесконечно далеко. И интеллект когда-нибудь поставит себе те же цели, осуществления которых ждут от Бога. Цели эти – любовь к человеку и ограничение страданий. Поэтому допустимо сказать, что соперничество их лишь временное и не может рассматриваться как непримиримое.

Кроме фундаментальных трудностей в определении жизненного пути осознанию ограниченных возможностей науки, снижению ее авторитета способствуют ее просчеты, приведшие к нарушению среды обитания и потребностей человека. В наши дни стало достаточно очевидным, что быстро нарастающие недуги человечества не излечить только лишь развитием или совершенствованием науки и техники. Несмотря на очевидные успехи современной техники ее достижения обычно сводятся на нет непрерывно растущими запросами каждого и увеличением общей численности человечества. Парадокс положения заключается в том, что практически все, что обеспечивает лучшую жизнь и процветание человечества на короткий период вместе с тем одновременно ускоряет и усугубляет его конечное падение, а возможно, и исчезновение.

Речь идет не только об угрозе существованию человечества в крайне истощенной, вырождающейся экосфере. Рост народонаселения явно и неявно ведет к деградации гуманности и все более превращает отдельную личность в предмет потребления. Наше представление об уникальности человеческой жизни, ее значении, ценности и непостижимости подвергается постепенной, незаметной, но неотвратимой эрозии. Существенно, что этот процесс развивается на фоне безграничного роста индивидуализма, что особо пагубно для человеческой природы. В итоге усиливаются скептицизм и пессимизм, возникает самоотрицание. Человек, не имея опоры за пределами своей жизни, ищет опору утверждаемых ценностей только в самом себе, отталкиваясь при этом от представления об их случайном характере. Это прямая дорога к углубляющемуся разочарованию во всех формах рационализма, поддерживаемому перенесением центра тяжести интересов с внешней стороны жизни на внутреннюю, духовную жизнь.