Илона с готовностью подъехала к берёзе, изящно встала рядом, чуть опёршись рукой в пушистой варежке о стройный ствол.

- Класс! – Илья одобрительно улыбнулся. – Ты шикарная модель.

- Я в модельной школе занимаюсь, - с готовностью похвасталась Илона. - С пятого класса. Даже в показах участвовала!

- И что демонстрировала? – Илья сделал ещё пару снимков.

- Модели весенней коллекции, а ещё купальники для летней коллекции.

- Так ты звезда, - Илья подъехал к Илоне, протянул руку. – Поехали, поищем для твоей красоты новое оформление.

В обед состоялось подведение итогов фотомарафона. Строгое жюри в лице Ольги Васильевны, Василия Геннадьевича и руководителя турбазы Морозова Виталия Максимовича внимательно рассматривало выведенные с помощью проектора на большой экран изображения. Некоторые фотографии вызывали улыбку или даже дружный смех, другие одобрительный гул и рукоплескания.

- А вот наши снимки, - Илья с довольным видом стал демонстрировать фотографии. – Илона – прекрасная модель.

- А ещё мне крупно повезло с фотографом, - обольстительно улыбнулась Илона. – Илья так тонко чувствует красоту, не то, что некоторые!

- Кукушка хвалит петуха… - буркнул Лёха, которого откровенно раздражали эти две «гордости школы». – Андрюх, а у тебя чего?

- Да мы немного сделали, - Андрей смущённо улыбнулся, ероша волосы. – Отвлеклись быстро.

- Друг на друга? – фыркнул Славик, а потом величественно кивнул. – Давай, Опалов, жюри ждёт.

Как Андрей и сказал, снимков было немного. Тонкая веточка, на которую художник мороз набросил причудливо украшенное ледяное покрывало, сделав её настоящим произведением искусства. Нахохлившийся на пушистой еловой ветке воробьишка, круглые глазки испуганно поблескивают, кажется, шевельнись, он сорвётся и улетит. И ягоды рябины, словно капли крови рдеющие на чистом, глаза режущем, снегу, чуть подсвеченном лучами холодного зимнего солнца.

- Как красиво! – благоговейно прошелестела Ксюша, молитвенно прижимая ладони к груди.

- Очень красиво, - эхом откликнулась Вера, не отводя глаз от фотографии с рассыпанными на снегу ягодами рябины. – Андрей, ты молодец!

- Да ладно, - смутился Опалов, ещё сильнее ероша волосы. – Обычные снимки.

- Они тем и хороши, - Виталий Максимович одобрительно улыбнулся. – Уметь видеть красивое в повседневном – талант! Ты на фотографа пойдёшь? Или художника?

- На юриста, - буркнул Андрей, стремясь поскорее перевести тему. – По стопам отца пойду.

- Ага, или в педагогический, - хохотнул Лёха, разряжая обстановку и переводя внимание всех собравшихся на себя. – У тебя педстаж уже лет десять, не меньше. На своей мелкоте натренируешься, с чужими проще будет.

- А хоть бы и так! – вскинулась Лена. – В профессии педагога ничего зазорного нет!

- Три профессии дал нам Бог: учить, лечить и судить, - задумчиво прошептал Виталий Максимович, а потом громко добавил. – Ну что, ребята, все молодцы, объявляем победителя…

Ребята замерли, напряжённо ожидая, кого признают лучшим. Илья досадливо покусывал губу. Вероятность того, что победителем в этом дурацком фотоконкурсе окажется не он, его неприятно задевала. Велика важность мусор всякий фотографировать или рожи в объектив корчить! Профессиональная постановка гораздо сложнее, а значит, и ценнее!

- Итак, - Виталий Максимович откашлялся. – Посовещавшись, члены жюри пришли к выводу, что победителем в этом конкурсе стал…

- Опалов Андрюха, чё тут думать-то? – не выдержал Славик. – Его рябина у меня до сих пор перед глазами.

- А мне воробьишка понравился, - негромко добавила Вера. - Маленький такой, взъерошенный. Так и хочется его на руки взять.

- Да, победил Андрей, - деятельная натура физрука Василия Геннадьевича уже требовала активных действий. – А теперь обещанный сюрприз: ты, как победитель, решаешь, чем вы займётесь вечером.

- На дискотеку? – уточнил Андрей, внимательно глядя на ребят. Ответом ему было дружное и единогласное: «Да!!!!»

К чему приводит геройство, или вниз по Чёртовой горе

Четвёртый день на турбазе начался с перепалки между мальчишками. Никто потом толком даже вспомнить не мог, кто начал первым: или Славик с Лёхой беззлобно подшучивали над парнями, а Илья как-то резко им ответил, или сам Илья держался в тот день настолько высокомерно, что вывел из себя даже Андрея, который честно старался не вмешиваться в эту «мышиную возню». В любом случае, на завтраке парни уже были заметно взвинчены, и Василий Геннадьевич пришёл к выводу, что лучший способ борьбы с негативными эмоциями – это выплеснуть их в спорте. А что, пробегут пару-тройку километров, с десятка горочек спустятся, дурь-то лишняя и выветрится, а то права Ольга, как бы они чего дурного не задумали. Силушка-то есть, а вот головушку, похоже, далеко не все включают.

Будучи человеком решительным, Василий Геннадьевич сразу после завтрака погнал всех в лес на лыжные соревнования.

- Вась, - Ольга Васильевна с тревогой смотрела на мужа. – Может, пусть они просто покатаются, без всяких соревнований? А то Валерьянов с Зиминым весь завтрак друг дружку задирали, как бы на соревнованиях и вовсе не подрались.

- Оль, - Василий Геннадьевич покровительственно обнял жену за плечи. – Поверь моему слову, спорт и не такие горячие головы остужал. Пусть они на трассе и доказывают всем, и себе в первую очередь, кто из них круче.

Слова физрука, сказанные для успокоения супруги, оказались вещими. Лёха и Илья готовы были из кожи выпрыгнуть, только чтобы уесть друг друга. На трассе неслись впереди всех, даже учителей обогнали, с горок летели так, что свист ветра в ушах заглушал всё вокруг. Казалось бы, пора выдохнуться и успокоиться, но нет, соперничество только разжигало давно, чуть ли не с первого класса, копившееся внутри каждого из этих двоих недовольство друг другом. Казалось бы, ну чего им делить?! И у того, и у другого одна мать. Лёха своего отца не помнил вообще, а Илья принципиально не вспоминал. Компании у парней были разные: Илья предпочитал гулять среди таких же, как он, мальчиков-пижонов, а у Лёхи, как это ни парадоксально, лучшим другом был Андрей Опалов, один из самых рассудительных ребят в классе, старший сын в многодетной семье. Казалось бы, Лёхе и Илье делить абсолютно нечего (ну не Андрюху же, в самом-то деле!), но парни терпеть друг друга не могли. И если в школе ещё как-то худо-бедно сдерживались, то на турбазе, обитая в одной комнате, разошлись не на шутку.

- Придурки, - Андрей с тревогой смотрел на стоящих на склоне большой горы парней. – И чего они никак поделить не могут?

- Бабу, - мрачно предположил Славик, который тоже с опаской поглядывал на гору, где остановились лыжники.

Как рассказывал вчера во время ужина руководитель турбазы Виталий Максимович, гора эта пользовалась у обитателей местных деревушек дурной славой. В народе её даже называли Чёртовой. Спускаться вниз по крутому, с выпирающими там и тут корягами, склону было категорически запрещено. Но категорический запрет не всегда помогает остудить горячие головы, а потому каждый лыжный сезон находились те, кто готов был рискнуть собственными лыжами, а то и головой за право спуститься по этому склону. В лучшем случае спуск такого лихача заканчивался многочисленными синяками и шишками, но иногда случались и смертельные исходы.

- Какую бабу, снежную что ли? – Андрей не отводил взгляда от хорохорящихся друг перед другом Ильи и Лёхи. – Ту, что Илья в третьем классе у Лёхи сломал? Славка, тебе не кажется, что это глупо и давно пора забыть?

- Не кажется, - Славка тоже смотрел только на парней. – Я в этом уверен. Ну чего, вечером устраиваем им «тёмную»? Вколачиваем ум через задние ворота, так сказать?

- Надо бы, - прошипел Андрей, резко рванув вперёд.

Происходящее на вершине Чёртовой горы окончательно перестало ему нравиться. Лёха от подзуживаний из серии: «ну, что, слабо съехать вниз?» перешёл к активным действиям и стал пихать Илью. Зимин в долгу не оставался и тоже пихал Лёху, отчего парни медленно, но верно двигались в сторону опасного спуска.