Когда Семерка лесорубов вернулась домой, они так и ахнули: на полу копошились маленькие желтые цыплята, а из бороды Поля выглядывали встревоженные наседки. Все было ясно: пока Поль изучал в курятнике петушиную проблему, несушки устроились у него в бороде, чтобы высиживать цыплят.

Счетовод Джонни Чернильная Душа всех их пересчитал и остался очень доволен: все несушки до одной оказались на месте. Однако Поль так и не решил, какая же польза от петушков.

Однажды Поль и его Семерка лесорубов совершили небольшое путешествие в Канаду. Одна вещь особенно поразила его у канадских лесорубов. Каждый раз, как к ним в лагерь являлся английский король, они должны были произносить по–английски «Ваше величество!». А надо вам сказать, что канадские лесорубы были в основном из французов. И у себя во Франции, еще до того как им приехать в Канаду, они славно потрудились, чтобы вообще прикрыть всю «королевскую лавочку» и для этого устроили Великую французскую революцию. К тому же, говоря только по–французски, они никак не могли выучиться произносить чисто по–английски «Ваше величество!». Ни в одной книге вы не прочитаете, что у них вместо этого получалось. Бумага бы не выдержала. Вот почему они взбунтовались и попросили Поля помочь им. Ну хотя бы советом.

Поль Баньян вспомнил, как их славный президент Джордж Вашингтон, который, как и они, в юности был лесорубом и дружил с топором, взял да и вышвырнул английского короля из своего лагеря. А было это, как вы знаете, во время войны за независимость, в 1776 году. Вот Поль и подумал: а почему бы и канадским лесорубам не вышвырнуть английского короля из их лагеря? И решил им помочь, но в один прекрасный день, когда он как раз этим занимался, Поль потерял равновесие и полетел кувырком в Ниагарский водопад. Это был первый холодный душ Поля Баньяна. Он ему так понравился, что не захотелось вылезать. Но простуду Поль все‑таки схватил, и какую простуду! Только Полю Баньяну, другому бы такой простуды не схватить.

Поль понимал, что во всей Канаде не найдется достаточно горчицы, чтобы поставить ему хороший горчичник.

И потому он вернулся в Мичиган к своим лесорубам. Повар взял три полные повозки сухой горчицы, смешал ее с водой и, поставив Полю злой горчичник, отправил его в постель. После этого Поль не скоро встал на ноги, однако й тогда он был не прочь отведать еще один холодный душ, несмотря на все неприятности, какие ему пришлось претерпеть.

В тот год выдалась особенно холодная зима. Такой мороз стоял, что Пышка–Худышка не успевал вынуть кофе из раскаленной печи, как оно тут же превращалось в лед. Несушки вместо яиц неслись снежками. А потом стало еще холодней, так что дым в трубе замерз и засорил дымоход. Пришлось Худышке попросить лесорубов выколачивать лед по кусочкам, чтобы прочистить трубу и растопить печь.

Естественно, что с готовкой у Худышки дело шло все хуже и хуже. Семерка лесорубов да и остальные пожаловались Полю, и ему, хочешь не хочешь, пришлось вмешаться. Он сказал Худышке, что другие о нем думают. Слово за слово, оба так распалились, несмотря на лютый холод за окном, что от их крика дрожали стены дома. Но, честно говоря, что мог Худышка поделать?

В тот день, когда на стол были поданы пышки, подгорелые снизу и замерзшие сверху, лесорубы взбунтовались. Если бы на другой день не потеплело, вспыхнула бы настоящая революция. Но мороз чуть помягчал, и Пышка–Худышка устроил лесорубам пир. Все смеялись и шутили, отправляя в рот поджаристые пышки и еще семь видов разных пирогов. Крепкий кофе дымился. Как вдруг все перестали есть и в изумлении смолкли, услышав злобную перебранку Поля с Худышкой. Поль кричал:

— Что за еда для лесорубов!

А Худышка кричал в ответ:

— А где это видано печь пышки на ледяных кирпичах?! Мне и так паяльной лампой пришлось оттаивать огонь в нашей печи!

Крик стоял дальше больше, пока наконец кое‑кто не смекнул, что случилось. А оказывается, вот что. Слова, которые Поль и Худышка кричали друг другу в самый холодный день, замерзли в воздухе и только сейчас стали потихоньку оттаивать, все их тогда и услышали.

А теперь про Оле Большого, который был, как вы знаете, в лагере Поля кузнецом, хотя ростом он казался и поменьше Поля. Его обязанностью было следить, хорошо ли подкован Малыш Голубой Бык. Оле был силачом и одну подкову Малыша спокойно мог унести у себя на плече. А вот чтобы сделать для Малыша новую упряжку, когда старая износилась, не хватило кожи даже в трех штатах. И тогда Оле пригнал из Техаса стадо длиннорогих коров и сделал новую упряжь из техасской кожи. Она была крепкая, как железо, когда высыхала, зато, если ее намочить, она растягивалась, как резина.

Упряжь пришлась Малышу впору, и он не расставался с ней вплоть до знаменитой Зимы Теплого Снега. В день, когда разразилась снежная буря, Малышу Голубому Быку выпало тащить тридцать семь бревен, четырех футов в поперечнике каждое. Пошел теплый мокрый снег, и постепенно упряжь стала растягиваться. Малыш продолжал идти вперед, а бревна оставались на месте. И когда Малыш достиг лесопилки, бревна остались позади в трех с четвертью милях.

Вот тут‑то Оле Большой понял, что за упряжь он сделал. Он распряг Малыша и привязал упряжь к деревьям с крепкими корнями. А когда подморозило и поднялось солнце, кожаная упряжь начала постепенно подсыхать. Подсыхала и съеживалась, делаясь все короче. Собственно, с сыромятной кожей всегда так бывает. Съеживалась, съеживалась и вытащила за собой из леса все тридцать семь бревен. С треском, шумом и грохотом бревна покатились прямо к лесопилке, что, собственно, и надо было.

Хлопот у Поля в лагере было по горло. Вскоре после истории с упряжью ему пришлось разрешать комариную проблему. К тому времени комары, питаясь кровью лесорубов, выросли больше некуда_; так что им ничего не стоило пробуравить своим хоботком бревенчатую стену лесной хижины и впиться в любого, не потрудившись даже ради вежливости постучаться сначала в дверь, чтобы получить приглашение войти.

Вот какой план придумал тогда Поль. Он прослышал, что на Аляске живут самые злые пчелы, и подумал: а почему бы им не съесть комаров? Он попросил хозяина отправить кого‑нибудь на Аляску за ними. Пчел доставили в лагерь, однако Поль зря понадеялся на них. Вместо того чтобы пожрать комаров, они в них без памяти влюбились и все переженились. Вскоре по лесу тучей летали полосатые чудовища, помесь комаров с пчелами, у которых к тому же жала были теперь уже с обоих концов. Они жужжали, пищали и жалили вдвое больней.

В один прекрасный день, когда Пышка–Худышка мыл на дворе брандспойтом свой большой котел, он увидел, что на лагерь надвигается целая армия этих разбойников. Что было делать? Он нахлобучил на себя котел и спрятался под него. Пчело–комары спикировали прямо на котел и одна за другой принялись сверлить своими хоботками в чугунных стенках котла дырки.

Но Пышка–Худышка не растерялся, как только хоботок проходил через чугунную стенку, он его — раз! — и загибал с помощью тяжеленной кувалды. И комаро–пчела оказывалась в плену. Конечно, Худышке пришлось попотеть, прежде чем выйти снова на волю. А пчело–комары преспокойно взвились в воздух вместе с котлом.

Увидев такое чудо, Поль тоже кое‑что придумал. Сбегал на кухню за вторым котлом и предложил Худышке повторить ловкий трюк. Не успела последняя комаро-пчела пробуравить чугунную стенку котла, а Худышка загнуть последний хоботок, как вся стая вместе с котлом взмыла вверх и тоже исчезла. Теперь Поль был спокоен — все до одного пчело–комары погибнут голодной смертью, так как чугун им вовсе не полезен.

Но рано он радовался: разрешив пчело–комариную проблему, он создал другую. Что же теперь будут есть лесорубы, если Пышка–Худышка лишился чугунных котлов, в которых варил для них гороховый суп?

Три дня и шесть ночей думал Поль над этой проблемой. За эти дни лесорубы так ослабели от голода, что не могли даже поднять топора. Пышки да оладьи, разве это еда для лесорубов? Подавай им гороховый суп, и все тут.