Сталин, этот всемогущий «пахан» партийной мафии, имел «под собой» весьма специфическую элиту. Так, в 1927 году в компартии высшее образование было менее чем у одного процента членов. Через десять лет, в 1937 году, лучше не стало: среди секретарей обкомов низшее образование имели 70 процентов, среди секретарей райкомов – 80 процентов. Потом партийные боссы наловчились получать дипломы, используя свое служебное положение. Официальную статистику партийных кадров это, наверное, подправило, но сути дела не изменило. Так, например, Л. Брежнев имел диплом инженера, но стал ходячим анекдотом, особенно в последние годы, из‑за его удивительной необразованности и серости. М. Горбачев имеет два диплома – юриста и агронома. Но это «не мешало» ему неоднократно демонстрировать в своих выступлениях незнание и непонимание самых элементарных основ той самой экономики, которую он взялся реформировать. Так, год за годом он клялся в верности рыночной экономике и при этом объявлял, что он категорически против частной собственности на землю. Но ведь так не может быть! Это же абсурд! Для любого западного политика одного такого публичного заявления было бы достаточно, чтобы навсегда покинуть политическую сцену. Мы же спокойно выслушивали это.

Все пришедшие за Сталиным кремлевские вожди, включая Б. Ельцина, не смогли выдавить из себя до конца его дух, губительные начала советской власти, поскольку сами ее осуществляли. Как и Сталина, их нисколько не смущал комплекс недоучки. В западном мире Гитлер оказался последним из таких недоученных политических лидеров, поскольку следом за ним в Германии не появилось чего‑то похожего на нацистских партийных гаулейтеров. Наши же коммунистические гаулейтеры уверенно вступают и в XXI век.

Великий французский философ М. Монтень утверждал, что «все зло от полуобразованности». На примере Гитлера и Сталина мы лишний раз убеждаемся в этом.

Ядовитые всходы

На уже готовую рамку догматической богословской системы у Сталина легко наложилась концепция марксистского учения, которое он по‑своему исказил и приспособил к своим далеко идущим целям. Недаром впоследствии он уничтожил своих партийных коллег, помогавших ему осваивать марксизм. Немецкий исследователь А. Ноймайр так пишет о начале революционного пути Сталина: «Исключение из семинарии оставило заметные следы в его характере. Он не только чувствовал себя жертвой социальной дискриминации, но у него также сложилось убеждение, что „правильное“ общество его предало. Результатом явилось то, что уже в юности он стал проявлять ко всем и каждому глубокое недоверие и был убежден в том, что ему не на кого положиться, кроме самого себя. Из этой установки впоследствии сформировались некоторые черты его характера, которые затем проявились еще более явно: холодный расчет, абсолютная черствость, презрение к людям и отсутствие каких‑либо моральных соображений при достижении поставленных целей. Человек с подобным характером, естественно, не мог испытывать к другому человеку честной и длительной привязанности, и поэтому на протяжении всей жизни у Сталина едва ли был хоть один настоящий друг».

В отличие от Гитлера, которому приходилось зарабатывать себе на хлеб, Сталин никогда и нигде до Октябрьской революции не работал и делать ничего не умел, зато понял, что занятие политикой вполне может обеспечить так называемого профессионального революционера. Кстати, Гитлер тоже довольно быстро пришел к тому же выводу.

В нашей стране биография Сталина известна только в общих чертах, особенно скупо освещен дореволюционный период его жизни. Впрочем, что касается последнего, то ларчик просто открывается: достаточно обратить внимание на партийную кличку, которую Сталин взял себе – Коба. Так звали грузинского Робин Гуда. В английском фольклоре он, как известно, являл собой образ благородного разбойника, который отбирал деньги у богатых и отдавал их бедным. Сталин стал боевиком, или экспроприатором, организатором грабежей. Добытые таким образом деньги шли в партийную кассу. Сколько попадало туда, сколько прилипало к рукам боевиков, никто не знает, но известно, что суммы по тем временам оказывались порой огромными. Сталин всегда выступал в роли организатора таких «эксов», как тогда говорили, руководил рядовыми исполнителями. Он умел прятаться за спины других при опасных ситуациях. Примечательно, что даже в дни Октябрьской революции Сталин, как говорится, не высовывался.

В сохранившейся переписке между участниками революционного движения есть упоминания о Сталине как о «кавказском боевике Джугашвили». Один из самых близких соратников Ленина, Мартов, писал: «Кавказские большевики примазывались к разного рода удалым предприятиям экспроприаторского рода, это известно и т. Сталину». В тоне рафинированного интеллигента Мартова явно слышится намек на уголовщину.

Одна из соратниц Сталина тех времен вспоминает: «Он был маленького роста, худой и производил впечатление уголовника, чем и напоминал мне мелкого воришку в ожидании приговора. Он носил темно‑синюю крестьянскую блузу, узкую куртку и черную турецкую шапку… В его отношении ко мне сквозило недоверие. После долгих расспросов он передал мне пачку нелегальной литературы. С тем же неизменным подозрением и недоверием он проводил меня до дверей… В назначенное время Кобы снова на месте не оказалось. Он всегда опаздывал, не намного, но регулярно. Когда он пришел, атмосфера изменилась и стала напряженной. Обычно он приходил с книгой, которую держал под мышкой левой, искривленной рукой, и усаживался где‑нибудь в сторонке или в углу. Он молча ждал, пока все выскажутся. Он всегда говорил последним и преподносил собственную точку зрения как окончательную, давая понять, что дискуссия закончена. Поэтому возникало впечатление, что все сказанное им имеет особый вес».

Специалисты по биографии Сталина восторженно отмечали, что его не раз арестовывали и ссылали, причем, как правило, он бежал из каждой очередной ссылки. Последнее обстоятельство не могло не вызывать подозрений у добросовестных историков, поскольку коллеги Сталина такой прытью в отношении побегов не отличались. Не раз публично поднимался вопрос о том, что Сталин мог быть провокатором, агентом царской охранки, которой он требовался на воле, а не в ссылке или тюрьме. Кстати, таких агентов охранки среди большевиков было тогда хоть пруд пруди. Достаточно вспомнить, что таким агентом оказался лидер фракции большевиков в Государственной Думе Р. Малиновский. Куда уж дальше ехать! Обращает на себя внимание, что Сталин, организовав в советские годы массовый террор, в первую очередь уничтожал тех, кто близко с ним общался до революции. Известно также, что он лично изучал партийные архивы и многое из них изъял.

Что же касается ссылок, в которые царское правительство отправляло большевиков, то по меркам нашего времени это наказание превращалось просто в анекдот. Надо иметь в виду, что царская власть по‑разному относилась к своим врагам, в зависимости от их партийной принадлежности. Например, эсеров (социалистов‑революционеров) она преследовала жестоко, поскольку те проводили политику террора, а вот большевики были против него, потому и не страдали так по тюрьмам, каторгам и ссылкам, как эсеры. Так, большевикам, находившимся в ссылке, царское правительство платило деньги на проживание, они снимали на них благоустроенное жилье, нанимали прислугу из местных жителей, занимались самообразованием, писали книги, охотились, ловили рыбу, парились в банях, кое‑кто пьянствовал и распутничал. В последнем, кстати, коллеги упрекали Сталина. Любопытно, что Гитлер, попав в Германии в тюрьму после неудавшегося фашистского путча, тоже сидел там в самых комфортабельных условиях.

Современному читателю, наверное, трудно поверить в то, как жили‑поживали большевики в сибирской ссылке. Но, как ни странно, тому есть неопровержимые свидетельства, например очерк известного советского публициста М. Кольцова о Ленине, написанный в 1923 году, то есть еще при жизни Ильича. Кольцов спокойно и абсолютно правдиво описывает, с каким комфортом жил Ленин в… сибирской ссылке. Он при этом вовсе не думает разоблачать Ленина или восхищаться царскими властями, столь гуманно относившимися к своим будущим могильщикам (ссыльных большевиков, повторяем, обеспечивали за счет казны!). В 1923 году Кольцов еще не запуган, на его глазах нет идеологических шор, ему просто хочется донести до читателя человечность и простоту Ильича. Кольцов приводит воспоминания прислуги Ленина, нанятой им в Сибири: «С первого дня, пока не была для меня устроена отдельная комната, Владимир Ильич, проходя ночью в темноте, нечаянно задел меня ногой и взволнованно спросил у своих (у жены и тещи, живших с ним в ссылке. – В. Н. ): „Почему у нас Паша спит на полу?“ Ему Елизавета Васильевна объяснила, что еще не успели приготовить для меня комнату и что скоро все необходимое будет сделано. На второй день мне отвели отдельную комнату с кроватью и постельными принадлежностями».