– У тебя кровь, – замечает он.

– Да, – говорю я, пытаясь подняться на ноги, не касаясь земли своими израненными ладонями.

Он протягивает свою руку, хватает меня за запястье и тянет, поднимая на ноги.

– У меня нет шлема.

– Отлично. – Я получила свободу, только чтобы пробить себе голову о тротуар во время своего побега.

– Я никогда раньше не попадал в аварию,– добавляет он, и я отмечаю, что киваю ему в ответ. – Когда-нибудь ездила на байке? – спрашивает он, ведя меня прямо к нему и перекидывая через него свою ногу.

– Нет.

– Садись позади меня и обними меня.

Сказав это, он поворачивается обратно к мотоциклу и забирается на него. Я замираю, не совсем удобно обхватив его руками.

– Держись, детка, – сказал он, а потом мотоцикл рванул, и все мои сомнения касательно того, как держаться за него исчезли сами собой. Я была уверена, что держалась за него достаточно крепко, чтобы начать зарываться ему под кожу. Я закрыла глаза, но годы посещения ярмарок с каруселями подсказывали мне, что это худшая идея из возможных. И все же я не могла выдержать всех тех пейзажей, пролетающих передо мной на Бог знает какой скорости. К тому же шёл дождь, было темно, и не было абсолютно ничего, что помешало бы мне стать персонажем одной из тех поучительных историй, которые родители рассказывают своим детям про мотоциклы – то есть стать тем, что соскребают с тротуаров.

Казалось, что мы едем уже целую вечность, пока байк не остановился рядом с огромными железными воротами, около которых возвышался огромный кирпичный забор. Я чувствую, как напрягся мой позвоночник, в моём недалёком прошлом уж слишком много воспоминаний, связанных с воротами и заборами. Но у меня нет времени для моих страхов, потому что он вводит код, ворота открываются, и мы заезжаем внутрь. Я поворачиваю голову назад, глядя на то, как закрываются ворота, молясь только об одном, что мой выбор – это не замена одной тюрьмы на другую.

Мы заезжаем на длинную подъездную дорожку. Никаких деревьев. Там, вообще, нет никакой растительности. Сплошное открытое пространство. Круглое пространство полностью окружено забором из красного кирпича.

Дом не был таким огромным, как я себе воображала, глядя на то, сколько денег потрачено для обеспечения его безопасности. Это был одноэтажный, видавший виды, деревянный сельский домик с огромным крыльцом, идеально подходящим для того, чтобы потягивать там с утра кофе.

Он остановил свой мотоцикл около дома, под навесом, слез с него и потянулся за моей рукой, прежде чем повернуться и пойти к входной двери, чтобы открыть её. Открыв дверь, он ждёт, пока я потороплюсь пройти внутрь.

Изнутри, как ни странно, дом был полностью из кирпича. Все стены и огромный камин. Всё в кирпиче. За исключением пола, который был из того же состаренного дерева, что и снаружи. Основная часть дома имела вид студии. Кухня переходила в столовую, а столовая в гостиную зону. В гостиной находились два больших обшарпанных кожаных дивана цвета карамели и потрёпанный журнальный столик около камина. В углу стоял проигрыватель и трельяж, заполненный виниловыми пластинками.

– Детка, чёрт возьми, где твоя обувь? – обращается ко мне «Высокий, Тёмный и Опасный».

Я смотрю вниз на свои голые ноги в поисках оправдания.

– Сланцы. Они, хм... упали, когда я бежала.

Он сдвинул свои брови вместе, не совсем веря в это. Но он не знал меня настолько хорошо, чтобы знать, что я обманываю.

– Я захвачу для тебя полотенце, – говорит он, двигаясь по прихожей, минуя камин.

Я чувствую, что кивнула ему, когда он уже отошёл от меня. Из любопытства, я прошла немного вперёд за дверь, оглядывая кухню, отрезанную от остальной части комнаты кирпичным островом. Столешница представляла собой разделочный стол, все приборы были из нержавеющей стали. Столовая была в паре футов от островка и...

Чёрт.

Вот дерьмо.

Во что же на хрен я такое вляпалась?

Я должна свались отсюда к чёртовой матери.

Раньше, чем он вернётся.

Потому что на столе был разложен целый арсенал оружия и херова куча бабла.

Дерьмо.

Нормальные люди не держат на своём обеденном столе пистолеты и наличные.

Нормальные люди не ставят заборы в десять футов вокруг своих жилищ.

Дерьмо.

Мне нужно...

– Держи язык за зубами насчёт всего этого. Не задавай вопросов. И у нас не возникнет проблем.

Дерьмо.

Чувствую себя идиоткой.

Я слегка отклоняюсь в сторону, когда он протягивает ко мне руку. Это рефлекс. Никогда не знала, что я так делаю. Он заметил. Его ореховые глаза темнеют, а брови сдвигаются вниз.

– Полотенце, – поясняет он мне, и я вижу белую материю в его руках.

Дерьмо.

Опять.

Да, Саммер, это определённо в твоём стиле, заявить о своих психологических травмах именно таким образом.

– Спасибо, – промямлила я, забирая полотенце и вытирая им своё лицо, а потом – волосы.

– Как тебя зовут? – спрашивает он, глядя на меня.

– Саммер, – автоматически отвечаю я. Дерьмо. Мне не следовало говорить. Я должна была отмазаться каким-нибудь вымышленным именем. – А тебя?

– Рейн?

– Рейн? – спрашиваю я. – Как... осадки? (Прим. одинаковые по звучанию слова, т.е. присутствует игра слов: rain – англ.– «дождь»)

Он фыркает.

– Нет, детка. Рейн, как король.

Ладно. Хорошо.

– Я собираюсь переодеться. Поищу что-нибудь сухое и для тебя, – говорит он, снова двигаясь по холлу. – Не трогай оружие, тем более, если не знаешь, что делать. Они заряжены.

Верно.

Даже в мыслях не было прикасаться к ним. Я никогда не держала в руках пистолет до этого. Хотя, кажется, что любой идиот может справиться с этим. О чём свидетельствует сброд дебилов из банды Ви. Злобные и жестокие ублюдки.

Я отвожу глаза от обеденного стола, вглядываясь в темноту через заднее окно.

Я не должна думать о них. На данный момент я нахожусь в относительной безопасности. Ладно, хорошо, возможно, это сложно назвать «безопасностью», судя по криминальным штучкам, лежащим, как обед на День благодарения, прямо на столе, но всё равно это менее опасно чем то, где я была раньше. И, как только ураган стихнет, я попрошу Рейна увезти меня куда-нибудь.

Я хочу домой.

Но это небезопасно.

Не сейчас.

Не сейчас, пока «папочка» собирает всё больше своих людей, чтобы...

– Эй, детка, – голос Рейна врывается в мои мысли, заставляя меня подпрыгнуть.

– Да? – спрашиваю я, разворачиваясь, чтобы увидеть, как он идёт по холлу, сухой, за исключением его волос, одетый в пару тёмно-серых тренировочных штанов, низко сидящих на его бёдрах. И... без рубашки. Это, конечно, моё личное мнение, но парни с таким телом, как у Рейна, должны всегда ходить без рубашки. Потому что, чёрт побери. Он был хорошо сложён. Не громила, но сильный. Мускулистый. В татуировках. Сексуальный. О, Боже, он был таким соблазнительным.

– Ты собираешься и дальше глазеть или хочешь переодеться? – спрашивает он, и ухмылка играет на его губах. Потому что он был красавчиком и отлично знал об этом.

Покачав головой, я направляюсь к нему, полотенце так и осталось на моей голове. Рейн разворачивается и двигается по холлу, я следую за ним. Он подходит к двери, открывает её и остаётся стоять на месте.

– Боже. Ты дрожишь, – говорит он, оглядев меня.

Дрожь могла меня бить часами.

– Я в порядке.

– Прими горячий душ, – говорит он, протягивая мне одежду.

О, Господи. Да. Спасибо. Спасибо. Спасибо, тебе.

– Хорошо, – говорю я, заходя в ванную, и одариваю его слабой улыбкой.

Я закрываю двери, бросаю сухую одежду на раковину, установленную перед куполообразным зеркалом. Я нахожу запасную зубную щётку, которая всё ещё в упаковке, и выдавливаю на неё огромное количество зубной пасты; я безжалостный чищу свои зубы, до тех пор, пока не чувствую, что они гладкие и чистые. Повернувшись к душу, я включаю горячую воду, устанавливая такую силу напора, какую только может стерпеть моя рука, и, наконец, встаю под горячую воду всем телом.