— На твоем месте, я бы не рассчитывала, что он не бросит тебя так же внезапно, как Энику. Только у нее из всех девушек этой жалкой базы был шанс заполучить его. У некоторых других было, пожалуй, полшанса, у остальных еще четверть… У тебя же его вовсе не было. Не обижайся, но это правда! Поэтому, он может передумать в любую секунду. На твоем месте я бы усердно молилась, потому что впереди у вас еще целых две недели — большой срок для постоянства Тоно. Так что не поздравляю тебя, но сочувствую. Постоянная ревность может превратить жизнь в полный ад.

Эти две недели и стали для нее адом, но отнюдь не из-за ревности. Тоно имел дурную привычку всегда появляться внезапно, без предупреждения, и уже одним этим пугал ее. На людях он улыбался и обязательно касался ее руками или губами, или, наклонившись, что-нибудь шептал, обычно что-нибудь язвительное и злое, но так, чтобы для всех это выглядело как проявление влюбленности.

Рене напрягалась всем телом, чтобы не отстраниться, и делала над собой невероятное усилие, чтобы вытерпеть его близость и прикосновения, которые отзывались болью в ее измученном экспериментами теле. К обычным страхам добавилось опасение отреагировать на его прикосновение кожей. Она все время себя контролировала, боясь, что тело начнет покрываться пятнами от огромного напряжения, которое она испытывала, когда он находился близко. Это было «даром» Эгорегоза, как и присутствующая в ней инородная энергия, сообщенная на одном из экспериментов. Она опасалась этих проявлений больше всего остального, кроме разве что пленения. А Тоно, чувствуя ее неприязнь, и желание ускользнуть, скрыться от него подальше, инстинктивно хватал ее за руку и, удерживая рядом, сжимал, утяжеляя пытку.

Когда же никого не было рядом, он яростно ругал ее:

— Идиотка! Из-за тебя, меня скоро будут называть сексуальным извращенцем! Мало того, что я ухаживаю за самой жуткой и нелепой женщиной базы, так она же еще едва выносит мои ухаживания, точно я прокаженный!.. Ну, что ты дергаешься каждый раз, когда я прикасаюсь?… Не нравится? Так ведь не я же придумал всю эту глупость! Только скажи, и я перестану тебя «донимать» своими ухаживаниями! Да еще с каким удовольствием!..

— Нет, нет, извини… просто это все время неожиданно! Мне надо привыкнуть, я привыкну, обещаю!

— Можешь не особенно усердствовать, скоро случиться катастрофа, в виде нашей свадьбы, а потом ты не часто будешь меня наблюдать поблизости. Так что, если ты думаешь, что мне хочется прикасаться к тебе, ты здорово ошибаешься!

— Прости, Тоно.

— Нужны мне твои извинения, как… И что ты за штучка?! Лжешь, шантажируешь, притворяешься!.. Что у тебя за душой? Воровство, убийство?… Учти, я рано или поздно докопаюсь!.. Ладно, милая, мне пора, еще увидимся, я загляну немного попозже…

Рене поняла, что они уже не одни. Это Лизе зашла в кабинет, и, остановившись у двери, с любопытством наблюдала за ними, ожидая, когда можно будет сунуть Рене очередной отчет ее начальника. Мстительный Тоно, делая вид, что ему тяжело расстаться с невестой даже на час, прижал ее к себе якобы в страстном порыве, что и без того измученная Рене, едва не потеряла сознание. — Пока любимая!.. Привет, Лизе! Как всегда прелестно выглядишь!

— Стараюсь. Думаю, раз не поймала тебя раньше, до Энике, может сейчас, после Рене получиться!

— Был бы счастлив, но, как говорят, сердцу не прикажешь!

— Неужели?.. Я все думаю, за что ты полюбил Рене?

— За что? По-твоему у нее мало достоинств? Она умница, красавица, немного застенчива, но так мила, что никому и не снилось! Да я сума схожу по ней!

Тоно даже вернулся и поцеловал смущенную Рене снова. У Рене задрожали губы, в основном от боли, вызванной прикосновением. Но, воодушевленная его угрозами, она стерпела. А Лизе, лишь усмехнулась и недоверчиво покачала головой.

Наконец, за Тоно захлопнулись двери.

— Боже, ну и с типом ты связалась! Прямо поверить не могу, что вы поженитесь!.. Он и ты!.. В жизни не видела более странной пары! Ладно. Вот то, с чем наш дорогой Боб самостоятельно справиться не смог, — она швырнула пред Рене толстый отчет, — будь добра, сделай это за него. Надо успеть за два дня. Уж ты постарайся, дорогая, ведь бедный Боб безрезультатно промучился с этим три недели…

— Хорошо. Оставь.

— Не понимаю, неужели тебе нравиться эта должность и оклад? Здесь на базе разве только рабочие получают меньше… Неужели у тебя нет желания послать всех, за кого ты делаешь работу за одно со своей, куда-нибудь подальше, и самой занять какую-нибудь значительную должность повыше?..

— Я едва справляюсь со своей работой…

— Да, и еще, мимоходом, с работой Боба и Эники..

— И потом, я выхожу замуж…

— Ну, это мы еще посмотрим… Во всяком случае, как-то не вериться до конца… Просто не понимаю, как это Эсседа клюнул на тебя!.. Приворотное зелье? Так считают девчонки из диспетчерской, но лично я все еще думаю, что это все просто розыгрыш, Тоно еще и не то пойдет ради хорошей шутки!

— Лизе, мне надо работать…

— Ладно, не хочешь, не говори. Когда будет готово, принеси в отдел сама, я больше не хочу тащиться в такую даль, а ты все равно бываешь в диспетчерской, время от времени. Напоминаю, не скидывай на комп: Боб ужасно боится, что об этом узнает Командор, хотя лично я думаю, что тот уже дано в курсе, как и все остальные.

Она принесла бумаги Бобу, а тот, все еще сердясь на нее за Энике, которая поспешно взяла отпуск и, чтобы компенсировать обиду, отправилась искать мужа на модный курорт, решил в отместку завалить ее работой.

— Постой, ты еще не сдала отчет по реконструкции двух складов… Черт, я же не раз просил тебя, Даар, метить кодом страницы отчетов… Как я теперь разберусь, если перепутаю их?.. Ну?!.. Что, неужели это трудно запомнить, черт побери?

Он срывал на ней свое плохое настроение, а Рене только опустила голову и молчала, особенно не прислушиваясь, выстроив вокруг себе глухую стену. Она умела это делать. Так словно ее здесь не было.

Но тут испытания добавилось, потому что откуда-то появился Тоно. Он демонстративно и властно привлек ее к себе и поцеловал, проигнорировав присутствие Регана.

— Привет, любимая!.. Как у тебя дела?

— Привет, — отвечала она, превознемогая болезненные ощущения, и растягивала губы в вымученную улыбку. Она отчетливо помнила указания Тоно по поводу поведения на людях.

Тоно продолжал, адресуясь только к ней:

— Что тут случилось? Я слышал, будто кто-то орет во всю глотку, точно наступили на его больное место, давно заросшее ленью, и которое давно надо бы придавить, как следует, или, еще лучше, дать пинка…

Рене потупилась, не зная, как и ответить. Реган же попросту струсил, и, очнувшись от наблюдений за влюбленной парой, поспешно скрылся в своем кабинете, делая вид, что слишком озабочен состоянием отчета, поэтому не понимает о чем идет речь.

— Он что, ревнует тебя, поэтому и злиться? — усмехнувшись, спросил ее Тоно.

— Реган? Он просто недоволен моим… своим отчетом. Я забыла прокодировать страницы.

— И ты, как тряпка, позволяешь этому тупому придурку на себя орать?

— Он… просто злился. У тебя ко мне дело?

— Очень простое — деньги. Я заказал еду, обстановку, оркестр, и мне нужны деньги для аванса.

— Ладно. Сколько?

Тоно назвал большую сумму. Почти в два раза превышающую реальную, чтобы просто ее подразнить. Рене достала чек и выписала названную сумму, не оспаривая и не выказывая недовольства дороговизной. Брови Тоно сначала взлетели верх, а потом сблизились на переносице: он рассердился — дуреха подчинялась слишком безропотно, чтобы ее ненавидеть, но это, пожалуй, тоже немало раздражало.

Когда она протянула ему чек, он оттолкнул ее руку и прошипел:

— Вот ненормальная! Хочешь, чтобы я погубил свою репутацию, чтобы все знали меня, как парня на содержании?.. Сама обналичь! И… на две тысячи меньше. Ту сумму я назвал, чтобы проверить в уме ты или нет, ясно?.. И вижу что не ошибся в оценке… Ну, и что, я теперь буду тут стоять до вечера?.. Иди!