Одна из крупнейших битв античности произошла у Секстиевых Вод[19] – римская армия истребила и пленила больше сотни тысяч тевтонов, сражение продолжалось четверо суток, то затихая, то разгораясь.

Плутарх об этой грандиозной схватке писал так:

«Говорили, будто жители Массилии делали из костей изгороди для своих виноградников, и будто почва, после того как сгнили мертвые тела и прошли зимние дожди, стала настолько плодородна благодаря разложившейся плоти, что здесь был собран невиданный урожай…»[20]

Но этой победы было мало – консул вернул армию в Италию, дал ей краткий отдых и затем повел легионы скорым маршем на перехват войска кимвров, уже миновавших Альпийские горы и вставших на реке По неподалеку от города Верцеллы. Многие усматривали в этом божественный знак: здесь Ганнибал выиграл свою первую битву с Римом.

Стояла необычно холодная для Италии зима, но морозы были привычны дикарям. Варвары, кичась удалью и бесстрашием, нагими ходили по снегу, дразня римлян катались с горных круч на щитах, будто на санях. Они были уверены в победе.

В сражении Марий уничтожил всех кимвров. Легионерам было приказано пленных не брать.

В ликующем Риме консула Гая Мария встретили как «второго Ромула», так, словно ему принадлежала честь нового основания Вечного Города.

Благодаря Марию Рим обрел спокойствие на несколько веков – память у варваров долгая, о чудовищном истреблении при Секстиевых Водах и Верцеллах детям на севере рассказывали спустя и сто, и двести лет…

Из этой войны Рим сделал правильные выводы: стало ясно, что геродотовская система мироустройства нуждается в пересмотре и дополнениях. За пределами Рима появился новый, незнаемый и воинственный народ, вскоре получивший единое название – германцы. Народ, пришедший с таинственных равнин востока.

Из Скандзы.

Плотину прорвало во II веке по Рождеству – варвары нахлестывали волнами нескончаемого прибоя.

Казалось, что там, где восходит солнце, появился неиссякаемый источник, порождавший тысячи тысяч готов, вандалов, алеманов, герулов, гепидов, лангобардов, сикамбров и десятки прочих родов германского корня.

За ними шел второй прилив, столь же несокрушимый: анты, венеды, дулебы и многие иные – позже их назвали словинами. Старые люди говорят, будто на трех кораблях, вышедших из Скандзы, плыли три племени: германское, словинское и аланское. Но правда ли это – никто не знает.

…Герои и богатыри, исторгнутые легендарной Скандзой, шли по Великой реке и ее притокам на запад, юг и восток, останавливаясь лишь перед бесконечным Гесперийским морем, за которым, как известно, нет ничего – лишь Край Мира и бесконечный водопад в бездну…

И Рим покорился новой молодой крови – крови воителей, взявших клятву с богов.

Епископ Ремигий не винил варваров в падении Западной Империи – знал, что Рим пожрал самое себя, а германцы лишь подтолкнули изможденного временем и готового рухнуть колосса. Великую цивилизацию невозможно завоевать извне, пока она не разрушит себя изнутри – это очень быстро поняли великие христианские философы-римляне.

Всего двести лет назад Тертуллиан объявил о ipsa clausula saeculi – «конце эпохи», подразумевая неминуемый закат Империи, а святой Киприан Карфагенский высказался еще более прямо: «Мир полон свидетельств собственного упадка. Количество дождей и солнечное тепло уменьшились; залежи металлов почти истощились; в полях замирает земледелие…»

Все обстояло именно так – люди из сел уходили в города, в центральной и южной Италии исчезали леса, а почва становилась бесплодной, ирригационные каналы зарастали травой и тиной. Но страшнее всего была нерадивость и бездетность самих римлян, разочаровавшихся в своей имперской миссии и уставших от бесконечной череды войн, переворотов и сумасбродства правителей.

Рим вымирал – было покинуто столько италийских ферм и земельных наделов, что власти начали бесплатно раздавать их всем, кто возьмется обрабатывать поля. При императорах Марке Аврелии и Септимии Севере случилось немыслимое – в армию начали брать рабов, преступников и гладиаторов.

Указы двухсотлетней давности постоянно говорили о «нехватке людей», а епископ Александрийский Дионисий писал: «Скорбно видеть, как сокращается и постоянно убывает численность человечества» – «человечеством» он именовал исключительно римлян.

Вместе с тем за пределами Империи возрастало число варваров, а внутри нее – азиатов и иудеев; выходцы с Востока не принимали римскую культуру, не прививали ее своим детям и блюли чуждые обычаи…

С каждым годом становилось все хуже и хуже: меньше рождалось детей, государственный бесплатный хлеб, завозимый из Африки, Египта и Испании, ослаблял бедных, а немыслимая роскошь разлагала богатых.

Столетия мира лишили римлян присущих их пращурам воинских качеств, позволивших завоевать половину вселенной, а германцы, которых теперь набирали в легионы, и физически, и морально превосходили коренное население.

Римляне начинали чувствовать себя чужими в собственной стране и жертвовали своей культурой ради благ и свобод бездетности и праздности. Самые способные женились поздно, имели мало детей и, конечно же, погибали первыми, зачастую не оставив наследников…

Разрушалась прежняя вера, богов-олимпийцев почитали более по традиции, чем из необходимости, в городах появились выходцы из десятков восточных и северных племен, границы прежней римской морали истирались, появилось безразличие, нравы испортились.

Наконец, исчезла вера в государство – оно лишь защищало роскошь единиц от нищеты тысяч и оказалось неспособным уберечь своих граждан от нашествий, голода и эпидемий. Немудрено, что римляне отвернулись от своей державы, от жизни без надежды, от безвластия, от пустой оболочки, носившей некогда гордое название – Рим.

Да, варварство погубило Империю – но только это были не нашествия извне, а варварство внутреннее, варварство, зародившееся в пределах самого Рима. Германцы, пришедшие из-за Альп, попросту забрали себе землю, ставшую ненужной ее бывшим владыкам.

Еще Тацит уверял современников, что римское общество приходит в полнейший упадок, противопоставляя ему северных варваров, обладавших теми качествами, которых стало так не хватать римлянам – твердостью духа, любовью к свободе, стойкостью и плодовитостью. Да и сами германцы, пришедшие в Италию, вели себя скорее как хозяева, чем способные лишь к разрушению дикари.

Взявший Рим восемьдесят шесть лет назад готский рикс Аларих позволил своим воинам разграбить богатые дома, но город остался нетронутым, особенно храмы – Аларих был крещен и исповедовал христианство арианского толка.

Свидетели захвата Вечного Города рассказывали потом, что готы ввели себя не как разбойники, но больше всего походили на толпу селян, явившихся поглазеть на городские чудеса. Потом готы ушли в Галлию.

Сорок лет назад, когда Рим обуяла очередная смута, ею воспользовались вандалы Гензериха, уже создавшие на землях Карфагена свое королевство – Гензерих оказался единственным варварским вождем, исхитрившимся создать могучий флот и подчинить себе весь запад Средиземноморья.

Логика была проста: если Рим никому не принадлежит, почему бы не забрать его богатства себе? Флот вошел в устье Тибра, и вандалы (проявляя вандализм) вывезли из города в Карфаген все ценности, до которых смогли дотянуться.

Злые языки потом уверяли, будто варвары при разграблении Рима учинили неслыханный погром, однако в действительности сам город и его граждане остались нетронутыми – Гензерих ничего не сжег, не разрушил ни одного здания и запретил своим воинам убивать римлян, не оказывающих сопротивления. С теми, кто сопротивлялся, ясно, разговор был короткий.