— Я не вижу здесь никакой машины, — сказал ангелочек, оглядываясь. — Как вы сюда попали?

— Приехал на джине, — ответил я. — Он в сарае.

Наверное, тот мужчина узнал, что труп найден и что ее арестуют. А ему это не нужно. Все еще не нужно. Вероятно, эта ангел-блондинка не сбилась с пути.

Она должна уехать, и как можно скорее.

— Глоток воды, — сказала она и улыбнулась.

Она хотела попасть в дом и посмотреть, что к чему. Я тоже улыбнулся.

— Конечно, крошка. Но зачем воды? Как насчет виски?

Я нагнулся в окно машины и задрал подол ее платья.

— Кажется, на вашей коленке муравей, — сказал я и погладил ее по голой розовой ляжке. — Пошли в дом, крошка.

Ее «эй» прозвучало холодно и резко, как пистолетный выстрел. Ей ничего не оставалось, как уехать, что она и сделала.

Я глубоко вздохнул и посмотрел вслед удаляющейся машине. Она проехала лужайку и скрылась в лесу, затем я услышал, как она включила вторую скорость перед подъемом в гору. Она не остановилась, и шум мотора постепенно затих.

Возможно, он стоял где-нибудь в лесу с пистолетом, возможно, был в городе и послал ее на разведку. Узнать это очень просто. Мне надо только стоять и ждать, когда он всадит в меня пулю. Я вошел в дом.

Маделина Батлер вышла из спальни и стояла перед столом. Она обернулась и посмотрела на меня.

— Вы слышали радио? — спросил я.

— А зачем?

— Лучше сядьте. Там, у конца стола, чтобы вас не было видно с улицы. И выпейте немного. Вам это нужно.

Она села и спросила.

— Что случилось?

— Нашли труп вашего мужа, и полиция разыскивает вас.

Она налила немного виски и улыбнулась, глядя на меня:

— Вы любитель драматических эффектов, не так ли?

— Думаете, я лгу?

— Конечно. Кто это был здесь и передал вам новости? Ваш сообщник?

Я сел так, чтобы видеть лужайку.

— Послушайте, вы попали в переделку. Никто ничего мне не сообщал, сказали по радио. В машине было радио, и я его слушал. Полиция ищет вас в связи с убийством. И не только полиция, и девушка в этой машине тоже искала вас.

Я рассказал ей все как было.

Маделина слушала меня со скучающим видом. Единственная реакция — она достала зеркальце, губную помаду и подкрасила губы. Я наблюдал за ней. Она выглядела надменной, но, если на один миг отвернуться от нее, а затем снова посмотреть, не поверишь глазам, что женщина может быть так прекрасна.

— Я готова. Мы можем вернуться в город.

— Вы мне все еще не верите?

Она кончила наводить красоту, сжала губы, посмотрела в зеркальце, затем обратила свой взор на меня и засмеялась.

— Вы, действительно, мастер на все руки. По вашему собственному признанию, вы взломщик, лжец и мошенник. И вы пытались шантажировать меня. Должна признать, что у вас разносторонние таланты, но то, что вы предлагаете поверить вам, это почти оскорбление. Вы этого не находите?

Я нагнулся над столом и схватил ее за руку.

— Я похитил вас — это вы забыли. Итак, почему же вы не передадите меня в руки полиции?

— Не хочу вводить в расходы налогоплательщиков.

— Я скажу вам, почему. Потому что вы не можете.

— Оставьте меня в покое, — сказала она.

— Мне нужны деньги, и вы скажете мне, где они. Подумайте над этим. Одна вы не имеете шансов, а на том свете деньги вам не понадобятся. Возможно, я смогу вас защитить.

— Защитить? От кого? — спросила она саркастически.

Я покачал головой и отпустил ее, чтобы достать сигареты.

— В вашей машине есть радио?

— Есть. А что?

— Тогда вы легко можете проверить, говорю ли я правду. Новости передаются каждый час. Мы можем их послушать.

— Хорошо. Я пойду и включу радиоприемник.

Маделина взяла сумку и пошла к двери. Я сразу понял, что она собирается делать, и побежал за ней. Когда я добежал до двери, она стояла на улице, искала в сумочке ключи и озиралась по сторонам в поисках машины.

— Подождите! — крикнул я.

Она не обратила на это внимания.

Повернув голову, она увидела сарай. Ясно, что машина была там. Маделина сделала один шаг, и тогда это произошло.

Сумка вылетела из ее руки, словно подхваченная порывом ветра. Она вздрогнула и проследила, как сумка пролетела два метра и упала на веранду. Мы услышали, как что-то ударилось о стену дома.

Маделина стояла словно окаменевшая. Я прыгнул с веранды и подбежал к ней. Я быстро сообразил, что это был выстрел из карабина, что стрелок находится на другом конце лужайки, на расстоянии двухсот метров. Я схватил ее и бросился с ней к веранде. До лестницы было четыре длинных шага. Я втащил ее туда, затем, спотыкаясь, мы вбежали в дверь и легли на пол. В тот момент я увидел, как со стола сорвалась чашка и разлетелась над нами на мелкие куски. Осколки посыпались на пол.

Я оттащил ее подальше от входа и ногой захлопнул дверь. В этот самый момент пуля пробила сковородку, которая висела на гвозде. Она упала на пол.

Затем наступила тишина, и я слышал только учащенное дыхание Маделины. Мы лежали на полу, наши лица были почти рядом. Теперь в ее глазах появился страх.

— Достаточное для вас доказательство? — спросил я и встал на колени.

Она попыталась сесть. На ее щеках была грязь, а из маленькой ранки на шее, поврежденной осколком, сочилась кровь.

— Оставайтесь на месте, — приказал я.

Я подполз к окну, встал и выглянул из-за оконной рамы. На освещенной солнцем лужайке никого не было. Но где-то за ней, на опушке леса, сидит он в засаде со своим карабином.

— Проклятый идиот, — сказала она.

Она поднялась, встала посреди комнаты. Я молча прыгнул, схватил ее за талию и вместе с ней бросился на пол. При этом я слегка повернулся, чтобы упасть на плечо. В тот же момент оба окна разлетелись на куски, осколки упали на иол.

— Что это значит? — спросила она. — Вы с ума сошли?

— Она лежала рядом со мной, и я обнял ее, словно красивую дикую кошку. Освободив одну руку, я снял осколок стекла с ее халата, показал ей и выбросил в окно. Широко открытыми глазами она смотрела ему вслед.

— Если вы снова захотите стать мишенью для выстрела, то сначала скажите, где находятся деньги, — попросил я. — Вам они уже не потребуются.

— Что же делать? — спросила она.

— Да много чего, если мне не придется все время следить, как бы вы не выкинули новую глупость. Теперь вы будете сидеть на месте?

— Да.

— Хорошо.

Я пополз. Очутившись между окнами, я встал и прошмыгнул в спальню. Я взял с кровати два одеяла, одно повесил над окном спальни, а с другим вернулся обратно и встал возле заднего окна.

— Прикройте чем-нибудь свое лицо, — сказал я, — сейчас полетят осколки.

Она прикрыла лицо руками. Я подбросил вверх одеяло, и оно повисло над окном на трубчатом карнизе занавески. В переднем окне снова послышался звон. Одеяло дрогнуло, но не свалилось с карниза. В нем образовалась дыра.

Я быстро осмотрелся. Задняя дверь была заперта, заднее окно занавешено. В кладовой не было ни окна, ни двери наружу. И теперь он уже не мог заглянуть в дом. Во всяком случае, я надеялся на это. Я мог бы занавесить и переднее окно, однако хотел сохранить возможность хотя бы с одной стороны глядеть тружу. Мне совсем не хотелось оказаться запертым в доме и ничего не видеть.

— Могу я теперь встать? — спросила она.

— Нет, сидите.

Глядя на нее, я кое о чем подумал.

— Снимите халат, — попросил я.

Она подняла голову и холодно посмотрела на меня.

— Вы не могли придумать ничего лучше?

— У вас ведь под халатом есть еще одежда?

— Да. Пижама.