Диана остановила машину, я вышел и захлопнул дверцу. Она махнула рукой и уехала. Я остался один.

Габаритные огни машины исчезли за поворотом. Я постоял немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Луны не видно, ночь теплая и тихая. Где-то вдали залаяла собака. Теперь я стал различать темные очертания живой изгороди и, вытянув вперед руку, добрался до нее. Я пошел вдоль изгороди, стараясь найти ворота.

Выходя из машины, я забыл посмотреть на часы, но, наверное, часа через два начнет светать. До этого мне надо быть в доме.

Я прошел шагов тридцать. Где-то должны быть ворота. Я дошел до угла. Видимо, я пошел не в том направлении. Касаясь рукой ограды, я вернулся назад.

Наконец я добрался до ворот, нашел ручку и нажал на нее, она заскрипела, и ворота медленно открылись.

Позади широкой лужайки темнел дом. Огромный, видимо, двухэтажный, с чердаком. Направо виднелось небольшое темное пятно — очевидно, гараж.

Я протиснулся через дыру в кустах и стал осматривать окна. Света нигде не было. Я пошел по траве к задней веранде. Вдруг мне пришло в голову, что мы совсем забыли про участок. Сад с его деревьями, клумбами и кустами был площадью не менее полгектара. И если деньги спрятаны тут, то их не найти.

Я обошел вокруг веранды и двинулся к задней стене дома. В темноте смутно виднелись контуры двух подвальных окоп. Они находились прямо над уровнем земли и частично загорожены кустами.

Я подошел к первому, вынул фонарик и посветил внутрь. Проволочная решетка и окно были грязные, но все же я разглядел шпингалет. Он был задвинут. Я приблизился к другому окну, оно тоже было заперто.

Я отошел и задумался. Левое окно плотно закрывали кусты. Я встал на колени, вгляделся, включил фонарь и осветил крючок внизу на раме решетки. Затем достал отвертку, откинул ею крючок и поднял зарешеченную раму.

Вынув из кармана катушку клейкой ленты, я наклеил ее на стекло окна по диагонали. Затем ударил по стеклу ручкой отвертки. Стекло разбилось, но лента не дала осколкам упасть. Я сунул в дыру отвертку и поднял шпингалет. Он поддался легко.

Открыв окно, я влез внутрь, затем опустил решетку и закрыл окно. Я быстро осмотрелся. Помещение было большое, в середине комнаты стояла печь. У противоположной стены — ящики с углем и старые чемоданы, возле них груды журналов. Луч фонаря упал на дверь, и я открыл ее. В этом отсеке была прачечная, у одной стены стояла стиральная машина.

Нет смысла начинать здесь поиски. Сначала следовало осмотреть весь дом и составить план, к тому же надо убедиться в отсутствии прислуги. Диана говорила, что ее не будет, но если она ошиблась, то в переделку попаду я, а не она.

Вернувшись назад, я стал искать лестницу. Обнаружив ее, я вздрогнул и замер на месте.

Мне показалось, будто я слышу музыку.

Погасив фонарь, я затаил дыхание и прислушался. В глубокой тишине я услышал биение своего сердца, и волосы поднялись у меня дыбом.

Музыка в пустом доме в четыре утра — абсурд. Я послушал еще с минуту, затем снова включил фонарь и поднялся по лестнице. Наверху была дверь, я открыл ее и очутился на кухне.

За мусорным ведром было окно, занавеска задернута. Следовало обращать внимание на занавески, чтобы днем ходить не опасаясь, что меня могут заметить. Я осмотрелся. Дверь, где стояло ведро, очевидно, выходила на заднюю веранду, а друг ая рядом с плитой, наверное, вела в столовую. В другом конце кухни была еще дверь, за которой, вероятно, находилась комната прислуги. Надо убедиться, нет ли ее там.

На цыпочках я подошел к этой двери, взялся за ручку и выключил фонарь. Медленно, очень медленно нажал я на ручку и открыл дверь. В комнате царил полный мрак. Я стоял неподвижно и прислушивался, стараясь уловить даже дыхание. Да, это комната прислуги. Я направил фонарь на пол и включил его дрожащей рукой. В любой момент крик мог разорвать тишину. Я вспотел. Медленно поднял фонарь, и луч пополз по полу, затем упал на ножки кровати и поднялся выше. Кровать была пуста. Я с облегчением вздохнул.

Закрыв дверь, я прошел через кухню в столовую. Окна здесь тоже были занавешены. Стол и буфет были из темного дерева, старинные и массивные. В застекленном шкафу стоял богато украшенный серебряный сервиз, стоивший целого состояния.

Я пошел дальше в гостиную и обвел ее лучом фонаря. Неудивительно, что миссис Батлер пила. Кто живет в подобном мавзолее, должен быть пьяницей. Гостиная была огромная, обставленная, как и столовая. Столы и шкафы из красного дерева и ореха, задернутые бархатные занавески винного цвета, а софа и кресла частично обиты плюшем каштанового оттенка, а частично черной кожей. У стен — книжные полки.

Я осветил их и уставился на ряды книг. Медленно передвигал я луч света. Удивительно. Тома энциклопедии стояли в беспорядке, а между ними торчали другие корешки.

Странное предчувствие охватило меня. Я снова оглядел комнату. Все остальное находилось в полном порядке и стояло на месте. Я встал на колени возле софы и посмотрел на вмятины на ковре. Похоже, ее недавно передвигали, но это ничего не доказывало. Вероятно, это сделала прислуга при уборке.

Я приподнял софу, отодвинул ее от стены и посмотрел за ней. Задняя стенка софы была разрезана на длинные полосы острым ножом или бритвой. Я перевернул подушки. Они тоже были разрезаны. Так же и сиденья кресел. В первый момент я собрался осветить окно, но, затем взял себя в руки, сел на пол и закурил сигарету. Кто это сделал? Нет, гораздо важнее было знать, нашел ли он то, что искал. Не похоже.

Но если не нашел, почему его здесь не было? Почему он бросил поиски? Однако дело имело и другую сторону: раз кто-то обыскивал дом, значит, мы правы. Вероятно, не одни мы подозревали, что миссис Батлер убила своего мужа, прежде чем он уснел удрать с деньгами.

Что же делать? Прекратить все, не начиная? Нет, черт возьми! Я должен действовать и осмотреть дом. Для чего я в конце концов приехал? И я имел время до утра пятницы. Возможно, другой ничего не нашел. Я встал и погасил в пепельнице окурок. Мысль о деньгах не покидала меня.

Выйдя из двери гостиной на другом ее конце, я очутился в небольшом коридоре, на одной стороне которого была входная дверь, а напротив — лестница. Я поднялся по ней.

Наверху я огляделся и застыл на месте. Одна дверь была открыта, и оттуда струился слабый свет. Охотнее всего я поспешил бы прочь, но этот свет околдовал меня. Я погасил фонарь и притаился.

Это не электрическая лампочка, свет слишком слабый, а кроме того, казалось, что он колеблется. Может быть, спичка? Кто-то хочет устроить в доме пожар? Нет, этого не может быть, так как разгоревшееся пламя светило бы ярче. Я ждал. Яркость света не менялась. Тогда мне стало ясно, что это такое. Свеча.

И все же это абсурд. Никто не станет ходить со свечой, когда за 48 центов можно купить карманный фонарик. Затем я услышал шум — слабое шипение.

И когда я догадался, что это, послышалась музыка. А шипела игла на пластинке на первых немых оборотах. Музыка очень тихая — какая-то сентиментальная незнакомая мне мелодия.

Единственно разумным поступком было побыстрее улизнуть, но мне хотелось заглянуть в комнату. Надо было сделать всего три или четыре шага к двери, а ковровая дорожка заглушала мои шаги.

Подойдя к двери, я остановился. Теперь я находился в опасности. Если тот, кто в комнате, сейчас посмотрит на дверь, то может заметить меня. Кроме тихой музыки, ничего не было слышно. Прислонившись лицом к косяку двери, я медленно повернул голову и заглянул за угол.

Зрелище предстало странное. Сначала у меня появилось удивительное чувство, будто я присутствую при каком-то религиозном обряде. Но постепенно я понял. Это была спальня. Проигрыватель стоял на полу, а возле него — свеча. На ковре были разбросаны пластинки, а среди них возле низкой кушетки сидела девушка в длинном голубом халате. Она раскачивалась из стороны в сторону в такт музыке.

При свете свечи я видел ее профиль и густые черные волосы. Она была изумительно красива и совершенно пьяна. Миссис Батлер не была в Санпорте.