Яков Ильич не отрицал у своего брата ошибок и просчетов, но он против того, чтобы превращать их в сплошную полосу неудач и провалов. При Леониде Ильиче не было такого обнищания народа, не лилась кровь. Яков Ильич полагал, что его брату следовало уйти от получения ордена «Победа». Это его единственная крупная ошибка.

Внук генсека Андрей Юрьевич Брежнев живет в Москве, возглавляет благотворительный фонд «Будущее — нашим детям». Двое его детей учатся за границей, на каникулы приезжают домой.

Родился в семье дипломата. Четыре года учился в школе для детей советских работников в Швеции, где отец был торгпредом СССР. Когда вернулись в Москву, ходил в самую обыкновенную школу. Вернее, ездил на автобусе. Никакой охраны не было.

Как и все другие дети, экономил на школьных завтраках, откладывал по десять копеек, чтобы купить какую-нибудь ерунду. Когда стал постарше, родители стали выдавать карманные деньги. К тому же он собирал марки, часть их оказывалась лишней, и кое-что он продавал.

По праздникам и на семейные торжества собирались родственники. Приезжал дедушкин брат, троюродные тети, племянники. Но такие многолюдные встречи были редкими — случались два-три раза в году. А в более узком кругу — родители Андрея, тетя Галина Леонидовна, все внуки — общались часто. Обедали по субботам. Пили чай по воскресеньям. Иногда завтракали. Старшие вели свои разговоры. Молодежь общалась отдельно, посмеивалась над стариками. Стремились побыстрее поесть и бежали к телевизору.

Дедушка запомнился добрым, строгим и очень ироничным. Любил пошутить, разыграть внуков. Из всех трех внуков Леонид Ильич выделял дочку Галины Леонидовны. Это и неудивительно — она жила в одной квартире со стариками. Дедушка с бабушкой пытались урезонить дочь, которая приносила им много забот, но из этого ничего не получалось.

Своего отца Андрей называет образцовым семьянином и работником. Он был настоящим трудоголиком, даже выходные дни порой проводил на службе. Любил и знал свое дело. При жизни Леонида Ильича отец Андрея стал заместителем министра внешней торговли. Сам он на эту должность не рвался. Матери не хотелось, чтобы он шел на эту должность.

На даче у деда часто собирались старики, его приятели — Черненко, Устинов, Пельше, Кунаев, Рашидов. Леонид Ильич покровительствовал Черненко, а Андропов — Горбачеву. Сейчас каждый россиянин может прикинуть, чей протеже для страны был вреднее. Андропов безумно рвался к власти. Безусловно, какая-то борьба у деда с Андроповым происходила, и при жизни дед никогда бы ему власти не дал.

Андрей был на четвертом курсе МГИМО, когда умер дед. Он предполагал, что изменения в стране будут, но не ожидал, что такой паноптикум. Все началось не сразу, а после памятной статьи в «Правде», посвященной восьмидесятилетию деда. Автор вначале немного похвалил Леонида Ильича, а потом разделал под орех.

В семье от деда ничего не осталось. Ни золота в слитках, ни лучшей коллекции картин в Европе, ни уникальной коллекции машин. Все это сплетни, враки. Если б хоть толика от всех тех несметных богатств существовала, разве бы он находился в Москве?

Да, дед любил машины. Два месяца постоит машина в гараже, он на ней поездит, полюбуется, а потом отдает в Комитет или в МВД. После смерти оставшиеся машины отправили на «Мосфильм» и еще куда-то. Была и коллекция ружей. Но в день смерти приехал Андропов и все опечатал. Что у деда лежало в сейфе в Кремле, по сей день никто не знает. Может, личная переписка хранилась. Родственникам слова никто о содержимом сейфа не сказал. Много писали про экзотические золотые вазы, якобы припрятанные дедом на черный день. Сестра рассказывала, что когда к ней приехали и попросили вернуть ценные подарки, она покопалась в кладовке и обнаружила лишь крохотную вазочку из кости, украшенную плохо обработанными поделочными камнями.

Леонид Ильич, кстати, был третьим или четвертым в мире по количеству издаваемых литературных трудов, речей. Но все его астрономические гонорары поступали в партийную кассу. Семья ничего не унаследовала.

Больше того, когда дед находился у власти, никто из членов Политбюро не имел права строить дачи. Даже на собственные деньги. Хотя денег в ту пору, если все можешь достать, много и не требовалось.

Участь Ельцина, по мнению Андрея Юрьевича Брежнева, будет другой. У Ельцина есть поддержка людей, которых то ли он привел к власти, то ли они его привели. Если Ельцина начнут слишком сильно топтать «неблагодарные потомки», то это прежде всего ударит рикошетом по тем, кто поддерживал президента все эти годы по идеологическим или по финансовым соображениям. То, что вменяется деду в вину, несравнимо с тем, что можно предъявить нынешней власти.

Внук Брежнева хочет, чтобы в стране был элементарный порядок. Он еще помнится. Года два назад у Андрея Юрьевича угнали четвертую модель «Жигулей». С вялым энтузиазмом он написал заявление в милицию. Каково же было его удивление, когда ему сообщили, что машину нашли. Однако получить ее было непросто. Наконец получил и поехал на ней на дачу. Остановил патруль, проверил документы и задержал. Оказывается, машина по-прежнему числилась в угоне! Пришлось какое-то время провести в милицейской клетке, пока стражи порядка с кем-то созванивались. Оказалось, новые сведения не были занесены в центральный компьютер.

Впрочем, брат Андрея свое первое сотрясение мозга получил еще при жизни дедушки. Леонида задержали с компанией подростков и начали выяснять паспортные данные. Спрашивают фамилию. Он честно отвечает: «Брежнев». Милиционер возмутился: «Может, еще и Леонид?» — «Леонид». Ну и получил за «шуточку»!

Они познакомились в кабинете ее отца Степана Яковлевича Чурикова. Ныне она Золотухина — по второму мужу, теперь уже тоже бывшему. Ее отец преподавал тогда в Барнаульском летном училище, а Саша Руцкой был курсантом.

Она сидела у отца в кабинете, и тут Саша зашел. Он ей говорит:

— Вы твист танцуете? Разрешите пригласить вас на танец…

Ей в нем сразу многое понравилось: строгость, корректность, одновременно — непосредственность. Он любил животных. Импонировало и то, что Руцкой очень упорный, даже, может, геройский человек. Он ведь столько всего пережил, кричал по ночам от головной боли и кошмаров, которые его преследовали, и находил силы для политической борьбы… Она называет это геройством.

Они поженились в 69-м, а через два года, в день выпуска Руцкого из училища, родился сын Дима. Потом его отец уехал по распределению, а мать с сыном остались в Барнауле. А в семьдесят четвертом — развод.

Она не смогла простить измену. Теперь, может, иначе отнеслась бы — все мужики гуляют, — а тогда ей было очень обидно. Он уехал, не посчитался ни с ней, ни с сыном. Однажды даже привел ту женщину — знакомиться…

Она спросила:

— Зачем?

— Хотел, — сказал он, — посмотреть, как ты отреагируешь.

Она и отреагировала — подала заявление на алименты.

Обижалась на него три года. Может быть, и правда не нужно было в позу вставать. Жалеет ли — не знает. Жили бы вдвоем — может, он не стал бы вице-президентом, а она кандидатом наук. И потом, у нее вообще с мужчинами не складывается.

Второго своего мужа — Золотухина — она выгнала, когда увидела, что он Димке тычки дает. От этого брака остался сын Костя и мужнина фамилия.

Вообще-то, она считает себя сильным человеком, а мужики сильных женщин, как правило, не любят. Она вся в детях и в работе. С Руцким у них сейчас хорошие отношения. Когда он приезжал в Барнаул, всегда к ним заходил. Свита, телохранители.

— Саша, с тобой даже поругаться без свидетелей нельзя, — сказала она как-то ему.

Хотя теперь-то чего ругаться, это она так.

С Сашей они снова начали общаться благодаря Диме. В 88-м году его отец приехал к Диме в училище — на принятие присяги. У Димы до присяги отца не было — он в школе на расспросы отвечал: