Энергию, чтобы все успевать, черпает из себя:

— Поэтому, наверное, я такой «усохший».

Курить и пить приходится — нервная жизнь. Может, еще и потому, что одинокий, холостяк?..

Минусы нашего нового предпринимателя в том, считал знаменитый офтальмолог, что он очень голодный, хочет сразу разбогатеть. Он работает как волк, а иногда как шакал. Он дерет и только на себя работает. Не понимает, что настоящий бизнес, это честность, добропорядочность, солидность. Это долговременные связи, твердое слово.

У Святослава Федорова было огромное количество знакомых, а вот друзей — несколько человек. Ему особенно были неприятны в людях амбициозность, начальственный тон в отношении к окружающим. Больше всего не мог терпеть помпезности, скажем, когда руководители уезжают. Всякие прощания, поцелуи. К чему? Не любил огромных парадов, невероятных полуфашистских съездов. Вся эта мишура его раздражала.

Допускал ли он ошибки? Допускал. Но 10 процентов ошибок — это разумный процент. Поэтому своим молодым сотрудникам он говорил: «Делайте ошибки, делайте больше ошибок, но чтобы все время не делать новых ошибок, никогда не повторяйте старых».

У знаменитостей бывают самые разные причуды, хобби. Не исключение и Федоров. Он любил собирать холодное оружие, а также хорошие ружья. У него была небольшая коллекция. Увлекался конным спортом. Отец у него был конником, кузнецом, ковал лошадей. Святослав Николаевич имел целую конюшню. Личную. Седла английские, не ковбойские, приобрел их по дешевке, случайно, всего за 250 долларов.

Вещи ему покупала жена. В том числе и одежду. Чтобы затащить супруга в магазин, ей приходилось прилагать колоссальные усилия. Он любил быть одетым аккуратно, но какого-то пристрастия к модной одежде не испытывал. Дома, в быту, он был совсем «не прибыльный». Готов что-то отпилить, где-то просверлить или немножечко подремонтировать. Не больше.

Федоров много ездил по разным странам. Какие подарки он привозил из-за границы? Обычно жене покупал кофточки, ребятам джинсы, племянникам — какую-то одежду. Секретарям тоже… Племяннику воздушное ружье привез из Америки. Любил дарить что-нибудь из охотничьего снаряжения — хорошие перчатки, маскировочные халаты, плащи от дождя.

В благотворительные фонды не верил. В Америке они действительно доставляют ваши деньги по адресу. А наши фонды организуются, по его мнению, часто для того, чтобы те, кто в них работает, в первую очередь пользовались этими деньгами. Нужно знать человека и самому ему лично помочь. Только не через фонды. Если он кому-то отдавал деньги, то просто отдавал. Никогда не одалживал. Одалживать — значит кого-то делать врагом своим.

Федоров был некрещеным. Его отец из числа суперкоммунистов. Когда родился сын, была огромная битва: бабушка хотела отнести внука в церковь, но отец все-таки не дал.

Экс-мэр Москвы Гавриил Харитонович Попов — фигура загадочная. Бывший главный телохранитель президента Ельцина генерал Коржаков приземлил отца московской демократии, вывел его в своей нашумевшей книге в неприглядном свете.

Дело происходило в критические дни августа 1991 года. Российский президент Борис Ельцин со своей командой находился в Белом доме. «Борис Николаевич пригласил чету Лужковых в свою комнату, — пишет Коржаков. — Горячих блюд не подавали. Мы жевали бутерброды, запивая их либо водой, либо водкой с коньяком. Никто не захмелел, кроме тогдашнего мэра Москвы Гавриила Попова — его потом двое дюжих молодцов, я их называл „двое из ларца“ — Сергей и Владимир, — еле вынесли под руки из подвала. А уборщицы жаловались, что с трудом отмыли помещение после визита Гавриила Харитоновича».

Но это, так сказать, бытовая деталь, широкой публике неизвестная. Как и та, что отец московской демократии не переносит физической боли и говорил Коржакову, что в случае нападения умрет от страха.

То ли дело витийствования за письменным столом! Здесь профессор Попов зело силен. Он даже разработал периодизацию краха власти Горбачева.

Первый этап состоял в том, что Горбачев и его группа, которая утвердилась у руководства, решили, что можно осуществить преобразования, используя существующий аппарат. Они были уверены, что этот аппарат дисциплинирован. Стоит только отдать указания, как машина начнет крутиться.

Потом были два года — 1986-й и 1987-й. Рубежом была ХIХ партконференция. Стало понятно, что аппарат пассивно выполнять указания не будет. У него свои представления, что плохо, а что хорошо. Из попытки использовать существовавший аппарат в качестве машины преобразований ничего не вышло. Итогом этого этапа стал протест Б. Н. Ельцина, который покинул руководство, первым осознав, что аппарат преобразований не хочет, а руководители к походу на этот аппарат не готовы.

Второй этап «революции сверху» состоит в том, что Горбачев решил ввести механизм давления на аппарат. Аппарат не сразу уловил этот маневр. Горбачев провел его блестяще. Он сначала обязал руководителей партии стать руководителями Советов и тем самым «вытолкнул» их на голосование при следующих выборах. Выборы назначили досрочно. На этих выборах народных депутатов СССР произошла грандиозная «резня»: 50 процентов первых секретарей были провалены.

Своей цели Горбачев как будто бы добился. Правда, ему пришлось заплатить за это и допустить в парламент страны людей, не относящихся к аппарату, так называемых кандидатов-аутсайдеров. Многие из них поддерживали Горбачева, другие были враждебны.

Собрался съезд народных депутатов СССР, на котором человек 100–150 составляли так называемую оппозицию. Основную же часть составлял все тот же аппарат. Попов и его единомышленники предполагали, что депутатам-демократам придется долгие годы выполнять роль оппозиции, меньшинства, выступать с запросами, разоблачениями и т. д. Но власть будет осуществляться без них. Поэтому они образовали межрегиональную группу. Однако начался процесс, которого не предвидели ни авторы преобразований сверху, ни демократы.

Межрегионалы, по признанию Попова, мастерски использовали ситуацию, сложившуюся в Верховном Совете. Первые два месяца там шла бессмысленная возня, говорильня, обсуждались третьестепенные вопросы. Многим умным людям стало ясно, что ожидать чего-то существенного не приходится. Межрегионалы умело сыграли на чувстве разочарования, охватившем народ. Требовались радикальные лозунги, и демократы их выставили.

Следующим шагом было создание коалиции. Демократы понимали, признается Гавриил Харитонович, что имеют дело с огромной страной, в которой работал мощнейший аппарат. Смысл коалиции состоял в следующем: аппарат и руководство — ваши, программа — наша, то есть вы будете делать то, что мы сформулируем. Эта программа была подготовлена, ее название — «500 дней». И сам Горбачев с этой программой согласился. Он принял решение идти на очень важный исторический компромисс. Начался третий этап «революции сверху».

Но и этот этап не дал итогов, так как компромисс не прошел. Консервативные силы аппарата начали кампанию на срыв программы. Под их влиянием Горбачев разорвал коалицию. Если бы Горбачев нашел в себе силы поставить ультиматум: «Или „500 дней“, или я ухожу», — судьба СССР сложилась бы иначе.

Однако к решительным действиям перешли консерваторы, которые начали известный августовский путч и в ходе этого путча проиграли…

Одна ли судьба у Звиада Гамсахурдиа и Джохара Дудаева? Отвечая весной 1992 года на вопрос автора этой книги, президент мятежной Чечни сказал, что судьба у них не такая уж дурная:

— Мы оба показали стойкость в защите интересов своих народов, в построении нового подхода к государственному устройству обеих республик. Дай, Всевышний, всем подобную судьбу, достойную Гражданина. Да, Гамсахурдиа временно находится… ну, вынужден покинуть Грузию. Но он своим народом не отвергнут, что делает ему только честь.