То были отнюдь не туповатые протокольные киборги, но неистовые боевые образцы, чью агрессию усиливали стимуляторы и инжекторы «Гнева».

Аквилий знал, какие повреждения могут нанести эти хлёсткие руколезвия — отнюдь не мало шрамов принесли ему их прикосновения — и взирал на проконсула со смесью уважения, благоговения и разочарования.

Лишь двадцать один месяц назад брат-ветеран Кассий Осторий был Ротным Чемпионом 5-ой. Он занимал этот пост сорок семь лет, а за триста тридцать четыре года до этого был зачислен в ряды Белых Консулов.

Аквилий был вне себя от радости, когда впервые услышал, что он будет служить коадъютором брата-ветерана Остория. Кассий, который родился в Ультрамаре и был одним из самых уважаемых воинов Белых Консулов — возможно, что лучшим мечником — был идолом Аквилия, когда тот поднимался от скаута-новобранца до полностью оперившегося боевого брата.

За последние месяцы этот энтузиазм значительно спал.

С завидным мастерством Осторий отразил боевым щитом рубящий удар. Обернувшись, он парировал второй и третий удары, которые пришли с разных углов, и резанул мечом по лицу одного из тренировочных сервиторов. Щит отметил удар электрической вспышкой, и обесточенный сервитор неловко отшатнулся.

Осторий продолжал движение к следующему сервитору. Он свершил совершенный выпад в грудь, а затем обернулся и припал на одно колено, чтобы выполнить потрошащий выпад в третьего, чей клинок промелькнул в нескольких сантиметрах над головой Остория. Последний из активных сервиторов шагнул навстречу проконсулу, который поднялся на ноги. Уйдя в сторону от неистового удара, он сделал выпад в шею. Удар был отражён, а сервитор, чьи рефлексы и силу увеличивали скопления сервомускулов, прыгнул вперёд.

Ловким круговым движением меча Осторий отбил оба клинка, которые укололи его в грудь, и напрягся, сместив вниз центр тяжести. Проконсул пригнулся и ударил плечом в поясницу сервитора. Тяжёлый киборг оторвался от пола и отшатнулся назад. Осторий обезвредил машину мощным ударом в голову.

— Остановить бой, — произнес проконсул, прежде чем сервиторы вновь активировались. Он подошёл к стенке тренировочной камеры и положил меч и боевой щит на стойку для оружия. Вытерев рукой мокрую от пота голову, он оглядел ряды оружия, прежде чем выбрать тяжёлую двухлезвийную секиру. С одной стороны она заканчивалась топором, а с другой — изогнутым клинком-полумесяцем. Осторий сделал несколько ловких взмахов, проверяя вес и баланс.

— Брат, ты пришёл потренироваться? — сказал проконсул, хотя он уделял Аквилию мало внимания, продолжая пробные взмахи секирой.

— Нет, проконсул.

— Ты пришёл, чтобы посмотреть на мою тренировку? — Осторий в первый раз взглянул через камеру на Аквилия. Левый глаз был аугментическим, а несколько шрамов рассекли его губы в уродливый оскал. Левое ухо было заменено внутренней аугментикой. Проконсул выглядел жестоким воином, гнетущим и внешностью, и поведением.

— Нет, проконсул, — Аквилий всегда чувствовал себя таким молодым и неопытным при встрече со старшим проконсулом и боролся с жаром, который проступал на щеках, — Я пришёл проверить, всё ли в порядке — дипломатично сказал соправитель, — Вы не были на инспекции этим утром. Я решил узнать, в чём дело.

— Возобновить бой, угроза восьмого уровня, — приказал Осторий.

Четыре тренировочных сервитора вновь задёргались и окружили проконсула.

— У меня есть другие дела, — ответил тот, перекрикивая механическое жужжание сервиторов.

Аквилий посмотрел на экран инфопланшета командной кафедры.

— Ты тренировался семь часов двадцать минут.

— Коадъютор, боевой брат не может тренироваться слишком много, — проворчал Осторий.

Молодой Белый Консул рассвирепел от намёка.

— Я тренируюсь столько часов, сколько оговорен в кодексе, — произнес он, — Я бы тренировался больше, если бы не дела и обязанности моего положения.

Осторий крутанулся, подкосив ноги одному сервитору, а затем тяжёлым ударом по голове поверг наземь другого.

— Я счёл, что ты способен провести утреннюю инспекцию без меня, — проконсул парировал быстрый удар, а затем ударом тяжёлого сапога отшвырнул сервитора прочь, — Или моя вера в тебя была неуместной?

Аквилий прикусил язык, приняв выговор без жалоб.

— Проконсул, есть дела, которые требуют вашего внимания, — коадъютор скромно смотрел на инфопланешет в руках. Ему пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным сквозь нарастающий гул в тренировочной камере, — В течение следующих двух часов ещё девять подразделений вернётся из Фраксийского Скопления — шесть пехотных, два бронетанковых и одно артиллерийское. Есть военные депеши из Ассамблеи, которые требуют вашего внимания, и вклады из конгломерата Даксийских Лун. Эмиссары Механикус из Грифоньей Твердыни, которые ждут…

— Аквилий, — рявкнул Осторий, повергая последнего соперника серией резких выпадов.

— Да, проконсул? — Аквилий поднял глаза от планшета.

— Не сейчас.

Осторий тяжело вздохнул, когда ушёл Аквилий. Он знал, что его мрачное настроение никак не было связано с коадъютором. Аквилий лишь исполнял свой долг — у Остория не было права его унижать. Фактически, такого права быть не могло, ведь это он, как проконсул, должен был учить Аквилия.

Не в первый раз Осторий задался вопросом, почему его разлучили с любимой 5-ой ротой и направили в систему Борос. Каждый боевой брат служит коадъютором несколько лет после того, как поднимается над уровнем неофита, но лишь немногих ветеранов избрали в проконсулы. Быть избранным было великой честью и отбором тех, кто вынашивал амбиции стать сержантом или капитаном. Но это не было тем, чего хотел Осторий.

Он не желал быть сержантом, а тем более капитаном. Осторий был обычным воином и не хотел стать чем-то большим. Осторий всегда желал лишь быть ротным чемпионом 5-ой, чьим долгом была защита капитана в гуще боя. Этому его учили, и в этом Осторий преуспел, а не в управлении некой богатой системой-бастионом или попытке стать подходящей моделью поведения для молодого Белого Консула.

Осторий поднял с оружейной стойки тяжёлый двухголовый молот.

— Возобновить бой, угроза девятого уровня.

Тренировочные сервиторы вновь активировались.

Тридцать лет, подумал Осторий. Тридцать лет были ничем в жизни космодесантника.

Но Кассию они казались вечностью.

Вздымающийся почти на пятьдесят метров в высоту наблюдательный портал Санктум Корпус давал беспрепятственный обзор «Круциус Маледиктус». Построенный в виде замка корпус громоздкого линкора казался городом — целым районом Сикаруса, который оборвал корни и взлетел. Над корпусом вздымались десятки служащих контрфорсами кафедральных соборов, которые чередовались со шпилями, сверкающими куполами и гротескными статуями. Многослойные ряды защитных батарей и орудийных турелей, полускрытые за десятиэтажными альковами, выступали из бортов подобно ощетинившимся шипам.

Линкор пробивал себе путь сквозь бурлящее безумие варпа, рассекая чистую субстанцию Хаоса широким черепом-носом. Несколько других кораблей искупительного крестового похода можно было разглядеть по левому и правому борту, хотя нематериальное измерение размывало очертания их древних корпусов. Демоны всех форм и размеров плыли в кильватере — вечно изменяющийся инфернальный эскорт.

Когти скреблись по внешней стороне наблюдательного портала, а липкие подобные языкам протуберанцы облизывали поверхность. Стая катартов пронеслась мимо на оперённых белых крыльях, ангельских и сияющих изнутри. Лишь в эфире они появлялись в истинной форме. Приходя в реальный мир, катарты представали бескожими гарпиями, а не прекрасными, элегантными и смертоносно очаровательными существами.

Но даже величественный вид варпа во всей его инфернальной славе не мог заглушить раздражение и растущий гнев Мардука.

— Это оскорбление, — проворчал Тёмный Апостол Белагоса на другой стороне зияющего зала Санктум Корпус, озвучивая мысли Мардука, — Он слишком далеко зашёл.