-- Великий Сумукан...

       Суеверный страх напал на него. Он понял, что попал в ловушку лесных духов. Человек достал оберёг, сотворил заклинание против демонов и понуро побрёл обратно.

      -- Ведь я же принёс тебе рыбы и хлеба, - укорял он своего бога-хранителя. - Я дал тебе чистой холодной воды из колодца. Чего же больше? Быть может, ты желаешь, чтобы я каждодневно закалывал в твою честь овцу? Лучше уж мне уйти к другому богу, не такому жадному, как ты.

       Рассуждая таким образом, охотник выбрался из рощицы, миновал заросли орешника и вышел к небольшому мелкому болотцу, сплошь заросшему тростником. По болотцу ходило несколько выпей. Они ловко хватали длинными клювами лягушек, задирая головы, проталкивали их себе в брюхо. Охотник замер, осторожно потянул со спины лук. Берясь за тетиву, он присел и случайно задел локтем куст бузины. Потревоженные шумом, выпи взмахнули крыльями и улетели. Охотник в сердцах ударил ладонью по колену. "Не будет мне сегодня удачи. Не иначе, кто-то сглазил", - решил он. Человек приблизился к болотцу, устало присел на бережку. Пахло сыростью и гнилью, над водой жужжали стрекозы. Слышался скорый перестук дятла, уханье кукушки. В воде плескалась выдра. Охотник снял лук и колчан, положил их возле копья. Потом поднялся, спустился к ручью, что журчал неподалёку, напился и умыл вспотевшее лицо. Прохладная влага подействовала на него ободряюще. Охота была провалена, но надежда на лучшее ещё жила в нём. Он хотел прийти сюда завтра и опять попытать счастья. Охотник разогнул спину, отнял мокрые руки от лица и вдруг упёрся в чей-то пристальный взгляд. Серые глаза смотрели на него, не мигая, привораживали своей неподвижностью, околдовывали переливами огромных зрачков. Человек ощутил, как по коже его бегут мурашки. Глаза были шагах в двадцати от него, обычные человеческие глаза, окружённые морщинистыми серыми складками. Охотник медленно сел, повёл рукой вдоль пояса, нащупывая кожаный чехол топора. Глаза проследили за его движением, покачнулись, словно на выдохе, на мгновение пропали, но тут же появились вновь, уже ближе. Охотник застучал зубами от ужаса. Теперь он мог подробно рассмотреть обладателя таинственных глаз. Это было волосатое, покрытое грязной коростой, существо, ростом с человека. Оно сидело на корточках, подобно обезьяне упиралось в землю огромными мускулистыми руками. Морда его была скрыта под спутанной копной длинных чёрных волос, сквозь которые зловещими огоньками посверкивали зрачки. Существо слегка покачивало голым задом, словно хотело прыгнуть. Хвоста у него не было, редкая шерсть едва прикрывала коричневатую кожу. Скованный страхом, охотник неотрывно смотрел на лесное создание и не мог пошевелиться. Они некоторое время разглядывали друг друга, потом существо начало урчать, закачалось, задвигалось и вдруг метнулось в сторону рощи. Перемещаясь на четырёх конечностях, оно доскакало до ближайшего дерева, схватилось за лиану и исчезло в листве. Сверху донёсся лёгкий шелест, потом всё стихло. Охотник обалдело встряхнул головой. "Демон, - стучало у него в висках. - Лесной бог, призрак...". Вдруг его осенило: вот кто издевался над ним, уводя из-под носа добычу. Сам владыка гор Сумукан явился ему, дабы отвадить от своей рощи. Изумлённый догадкой, охотник вскочил как ужаленный и бросился наутёк. Он мчался, не разбирая дороги, бежал через ковыльные поляны, перемахивал через канавы, карабкался по буеракам. Выскочив к ячменному полю, он припустил напрямик, несясь во весь опор к своей деревне. Истошно голося, с ногами, иссечёнными острыми колосьями, он промчался по улице мимо десятка глинобитных хижин, ворвался в свой дом и, забившись в угол, затрясся как в лихорадке.

       Вскоре возле его хижины собрались женщины. Они стали бурно обсуждать произошедшее, но внутрь не входили, ждали старейшин и мужей, работавших в поле. На шум приковылял самый старый дед. Важно протиснувшись вперёд, он начал что-то вещать, указывая перстом в небо. Сперва его слушали с интересом, потом утомились и продолжили прежние разговоры.

      -- Отцу надо сказать, - предложил кто-то.

      -- Верно. Эй, мальчишки, сбегайте-ка за Нарахи. Он, вроде, на реке сегодня, рыбу удит.

       Кто-то из детворы, сверкая голыми пятками, умчался за рыбаком, а женщины, осмелев, начали осторожно приближаться к хижине. Самая отчаянная заглянула внутрь, но тут же отскочила обратно, испуганно вереща:

      -- Убьёт! Убьёт! Ой, спасайте мою душеньку. Зарубит!..

       Из дома вылетел топор, с глухим стуком упал посреди дороги. Селянки с визгом бросились врассыпную.

      -- Уйди! Прочь! Прочь, демон! - донёсся из хижины надорванный голос.

       Женщины попрятались по домам. Спустя некоторое время любопытство взяло верх, и они опять, оглядываясь и трепеща, начали выдвигаться к нехорошему дому.

      -- Ой, бабы, что я видела, - захлёбываясь, рассказывала потерпевшая, стоя в кругу товарок. - Сидит, на свет белый не смотрит, лицо руками прикрыл и весь дрожит как в лихорадке. Меня увидал - как вскочит, да топор - хвать. Уж страху-то было, чуть не родила я там...

       Вскорости пришли мужчины. Впереди всех шёл Нарахи. Он хмуро выслушал сбивчивый рассказ женщин, поднял с земли топор и вступил в хижину. Люди сгрудились у входа, затаили дыхание.

       Охотник сидел возле дальней стены и гулко глотал сикеру. Лицо его было бледнее луны, загрубелые красные руки дрожали, глаза дико смотрели в пространство.

      -- Ты что это пить вздумал? - грозно осведомился Нарахи, кидая топор в тростниковую корзину.

       Охотник поднял взор на отца, просиял и, дрогнув лицом, бросился перед ним на колени.

      -- Отец мой, отец! - исступлённо повторял он, возя ладонями по его ногам.

      -- Что ещё стряслось? - Нарахи рывком поднял сына с пола, посмотрел в его внезапно постаревшее лицо.

      -- Я видел демона, отец. Он был чёрен и волосат. Он водил меня по лесу и насылал на меня порчу.

      -- Демона? А не выполз ли этот демон из твоего кувшина с сикерой?

      -- Нет, отец! Клянусь Инанной и Эмкиду, это был настоящий демон. Он заставлял меня блуждать по лесу, заманивал добычей. Я видел его на опушке, возле болота. Он вышел из зарослей тростника, голый как Сумукан. Его взгляд пронзил меня насквозь, лишив сил.

       Нарахи озадаченно почесал щёку.

      -- Что ж, придётся идти к колдуну. Только он избавит тебя от проклятья.

       Рыбак усадил сына на циновку, убрал подальше кувшин и начал говорить успокоительные речи. Охотник же продолжал заливаться слезами, оплакивая свою незавидную судьбу. Лишь ближе к ночи, выпив сонного настоя, он провалился в тяжёлое забытье.

       Гильгамеш сидел возле одиноко коптящего светильника и неотрывно смотрел на огонь. По низкому потолку скакали причудливые тени. Из коридора тянуло холодом. Вождь зябко поёживался, в нетерпении покусывая губы. Здесь, в маленькой и стылой каморке, никому не пришло бы в голову искать его. Ни один лазутчик, сколь бы отчаян он ни был, не посмеет сунуть сюда нос, ибо рядом было святилище предков, где обитали духи-защитники. Это успокаивало Гильгамеша. Он знал, что мог довериться этим стенам.

       Вошёл раб и доложил, что прибыли Забарадибунугга и Бирхутурре.

       - Пусть войдут, - сказал Гильгамеш.

       Командиры вступили внутрь и чинно поприветствовали вождя. Гильгамеш кивнул им в ответ.

      -- Садитесь здесь, - сказал он, показав им на циновки возле светильника.

       Военачальники опустились на колени, выжидательно уставились на повелителя. Гильгамеш движением руки отпустил раба и произнёс:

      -- Сегодня днём в святилище сиятельной Инанны я молился о спасении нашего города. Мольба моя была услышана. Богиня подсказала мне, как победить Акку.

       Военачальники зашевелились, наклоняясь вперёд. Глаза их загорелись жадным огнём, рты приоткрылись в священном трепете. Вождь покачал кулаками, упёртыми в колени, сжал губы.