Эван уставился в пол, застеленный тростником и сухим, источавшим сладкий запах бергамотом. Филипп… В голове снова пронеслось и исчезло неясное воспоминание.

Кэроу избегал взгляда королевы. Глаза Елизаветы I имели способность проникать в мысли человека, сокрушать все барьеры на пути к истине и узнавать правду. Любой ценой он должен был скрыть от нее свою тайну, тайну, которая для нее была сейчас важнее всего на свете и которую он, Эван Кэроу, уже знал. Он знал, где можно найти пропавшего наследника английского престола.

Карибское море, 17 сентября 1568 года.

— Прямо по курсу паруса!

Эти доносившиеся из «вороньего гнезда» крики заставили Энни Блайт броситься вперед, к носу огромного испанского галеона. Но палуба была слишком скользкой, и девушка остановилась. Вцепилась руками в поручни и, прищурившись, оглядела линию горизонта.

Закат слепил глаза, и Энни видела лишь ослепительно сверкающую раздвоенную золотую дорожку, бегущую по волнам ей навстречу.

— Я ничего не вижу! — воскликнула она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Никто не ответил, хотя ее мог услышать любой член команды корабля. Энни раздраженно поджала губы. Так досадно иметь знатное происхождение! Множество интересных людей, боятся заговаривать с ней из страха нарушить условности.

— Терпение, малышка.

Даже не поворачиваясь, Энни поняла, что это дон Яго Ороцо — старший секретарь дона Мартина Энрикеса, нового наместника короля в Мексике. Его всегда сопровождал специфический запах сигарного дыма. В голосе слышались масляные интонации. Дон Мартин тоже плыл на этом корабле, желая поскорее достичь материка и взять бразды правления в свои руки. На протяжении всего путешествия дон Яго вел себя так, будто его хозяин был вторым королем.

С вежливой улыбкой на лице Энни повернулась к дону Яго. Худой и прямой, как палка, он олицетворял собой испанскую культурную элиту. Точеные черты лица свидетельствовали о довольно древнем генеалогическом древе. Тонкие губы, придававшие лицу жесткое выражение, сжимали сигару и делали его похожим на любого другого дворянина из Вест-Индии. Под его жестким, холодным взглядом Энни чувствовала себя неуютно.

— Солнце светит слишком ярко, — сказала она. — И я не вижу, что там разглядел впередсмотрящий.

— А ведь это так важно, не правда ли? — вопросительно приподняв одну бровь, поинтересовался дон Яго.

Энни нахмурилась. Дон Яго часто говорил загадками, и от этого у нее сложилось впечатление, что все его слова таят в себе скрытый смысл.

— Что важно, милорд?

— Ну как же? Видеть то, что скрыто от человеческих глаз.

От его проницательного тяжелого взгляда Энни захотелось спрятаться. Пресвятая Дева Мария, неужели ему известна тайна моего рождения?

«Нет», — твердо сказала она себе. Невозможно. Кто ее отец, и, что еще более важно, кем был ее дедушка — это держится в секрете вот уже более пятидесяти лет. Дон Яго ни о чем не догадывается, просто ему доставляет удовольствие изводить Энни постоянными насмешками. А все потому, что он ненавидит ее отца — наполовину англичанина. В мире, которым правит несправедливость, Филипп Блайт был одиноким голосом, взывавшим к гуманности по отношению к народам, завоеванным испанцами.

— Мне кажется, вам следовало бы заняться вашими бумагами, милорд.

Энни и дон Яго одновременно обернулись и увидели Родриго Бискайно, шагавшего по палубе в их направлении. Энни мгновенно приободрилась — Родриго был лучшим другом ее отца и ей тоже очень нравился. Хотя ему было уже около сорока, выглядел он гораздо моложе и двигался с проворной грациозностью юнца. Родриго пренебрегал модой, которой следовало испанское дворянство — узкий камзол и широкие панталоны. Вместо этого на нем была широкая зеленая рубашка, расстегнутая до середины груди, и облегающие черные кожаные брюки. Простой наряд, развевающиеся черные волосы и беззаботная улыбка делали его похожим на пирата.

Происхождение Родриго было самое необычное и интригующее. Среди его предков были цыгане, индусы, испанцы — словом, по всей видимости, в его жилах текла горячая кровь. А если это так, конечно, то слухи, распускаемые женой наместника короля и ее фрейлинами, были правдоподобными.

— Вообще-то, — надменно заговорил дон Яго, — я как раз собирался объяснить нашей юной подруге, насколько важен этот порт.

Родриго одной рукой легко притянул к себе Энни.

— О, девочке повезло!..

Энни вспыхнула, уловив сарказм в голосе Родриго, и увидела, как едва заметно напряглось лицо дона Яго.

— Думаю, ваш рассказ будет очень интересным, — вежливо сказала Энни.

Дон Яго изящным щелчком выбросил за борт сигару, которую курил.

— Жизненно важным, — ответил он, при этом его коротко подстриженные усы шевельнулись. — В Сан-Хуан-де-Улуа мы грузим на корабль золото и серебро, чтобы перевозить в Испанию. Как только сойдем на берег, я покажу вам казначейство.

— Благодарю вас, милорд, — ответила Энни, опустив глаза в притворной застенчивости.

Родриго достал подзорную трубу и направил на горизонт.

— Дьявол, — с присвистом прошептал он, его рука дрогнула.

Энни приставила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела на запад. Солнце опустилось довольно низко к горизонту, и теперь Энни уже могла разглядеть омываемый морем остров, расположенный перед входом в бухту. На острове она увидела группу приземистых каменных строений и поняла, что это форт. В черных провалах его стен, должно быть, стояли пушки. Рядом с островом на поблескивающих в лучах солнца волнах покачивались несколько кораблей. Одинокая шлюпка, подстегиваемая усилиями гребцов, стремительно мчалась к материку.

— В чем дело? — спросила девушка Родриго.

Тот с громким щелчком сложил подзорную трубу и засунул ее за пояс.

— Невероятно!

— Что? Отвечайте немедленно, я приказываю вам, — потребовал дон Яго.

— На этих кораблях, — сказал Родриго, — реют английские флаги.

Дон Яго побледнел. Сначала он не мог вымолвить ни слова и лишь, как рыба, выброшенная на берег, открывал рот, но потом издал страшный крик, который привел в ужас всех находившихся на корабле.

— К нам приближаются еретики!

Эван Кэроу упал на палубу английского флагмана «Джизус оф Любек» и, схватившись за бока, начал кататься по ней как умирающий. В нескольких футах от него то же самое проделывал Фрэнсис Дрейк.

— Ох, — задыхаясь выдавил Эван, — ох, это уж слишком! Я этого не вынесу!

Приподнявшись на локтях, он вытер слезы радости. Громкий хохот Дрейка превратился в судорожные всхлипывания.

— Ты видел лицо лорда-казначея? Он был уверен, что мы собираемся заколоть его вилами.

— Бедняга. Они спешили в этой шлюпке встретить нас, думая, что это корабли какого-нибудь испанского гранда.

Эван поднялся на ноги и посмотрел в сторону форта.

— Признайся хоть теперь, — сказал он, — ты ведь испугался, когда они выкатили пушки.

— Едва не намочил штаны, — ответил Дрейк, приглаживая рукой свои темно-рыжие волосы. — Откуда мне было знать, что это холостой выстрел?

— Милорд капитан?

К ним решительно подошел Чарли Мун, корабельный юнга, худенький паренек с большими глазами навыкате. В берет он воткнул большое зеленое перо попугая — предмет его величайшей гордости.

— Зачем испанцы стреляли по нам вхолостую?

— Это был салют, хомячок, — ответил Дрейк и ласково потрепал мальчишку по плечу.

— А почему они нам салютовали?

Эван усмехнулся:

— Казначей и тот, другой…

— Помощник губернатора Веракруса, — уверенно вставил Дрейк.

— …они приняли нас за флотилию наместника короля. Вот почему они вышли приветствовать нас.

Эван облокотился на поручни и стал наблюдать за испанцами, поспешно покидавшими остров. Как только те разглядели на мачте флагманского корабля «Джизус оф Любек» английский королевский штандарт, одни перекрестились, прыгнули в море и устремились к берегу, другие бросились к лодкам и плыли сейчас к материку с такой скоростью, будто сам дьявол преследовал их.