Мои родители умерли в канун светлого праздника Рождества. Нет, точнее сказать «отошли в мир иной». Именно так говорили пришедшие поддержать меня толпы соболезнующих деревенских жителей. Они сочувственно сжимали мою руку и горестно вздыхали, выдавливая скупые слезы. И в то же время я не могла не заметить, с каким безжалостным любопытством все обсуждали случившуюся со мной беду. Мне кажется, в это тяжелое время я была больше напугана не потерей близких, а непрерывным перешептыванием у себя за спиной. Резкие пшыканья и цыканья, когда кто-то слишком громко высказывал свои мысли, косые взгляды и желчные ухмылки — всему этому я не могла найти объяснения и потому пугалась еще больше.

Я хорошо помню тот день. И чем сильнее я пытаюсь забыть, тем отчетливее становятся воспоминания. Порой, все случившееся со мной как в те дни, так и в будущем, кажется мне не столько чередой случайных совпадений, сколько чей-то кошмарной шуткой.

Помню, я проснулась ранним утром от жуткого холода. В детской никогда не разжигали камин. Впрочем, камины редко разжигались и в других комнатах. При нашей строжайшей экономии тепло считалось роскошью. Чтобы хоть как-то прогреть дом, отец провел от кухонной печи во все комнаты трубы. И, несмотря на то, что он лишь разработал план, а всю строительную работу сделали за него деревенские каменщики, это не помешало ему гордиться отопительной системой, и называть ее своим детищем. Как бы то ни было, в доме тепло было только тогда, когда на кухне кипела работа. По ночам же мы довольствовались остатками тепла. А к утру наши зубы стучали так громко, что мы будили друг друга вместо петухов.

Моих родителей отсутствие нормального отопления ни в коей мере не смущало. Они были настолько заняты друг другом, что для посторонних мыслей у них не было времени. Их взаимная привязанность была поводом для сплетен в Филдморе, особенно в первое время после приезда, однако родители совершенно не замечали этих пересудов.

Когда таинственность, окружавшая мистера Эдварда Сноу и его жену миссис Каталину Сноу немного поблекла, жители небольшой деревеньки не только приняли их в ряды уважаемого общества, но и со всем радушием стали опекать, словно боясь, что без присмотра этот ценнейший источник вдохновения для сплетен может иссякнуть.

Но тайное, сколь не оберегай, всегда становится явным. И уже через пару месяцев весь Филдлмор передавал из уст в уста историю мистера и миссис Сноу. Мне ее много раз рассказывала Мэг, пышная розовощекая кухарка, приехавшая вместе с матерью в Литтл-Хаус. Правда, с каждым разом история дополнялась какой-нибудь незаметной на первой взгляд деталью, так что вскоре стала походить на прекрасную сказку о любви.

Когда унылые мысли одолевали меня или хотелось отвлечься от блеклых страниц книг, я всегда бежала на кухню. Кухня в моей памяти была необыкновенно светлой и теплой, с парами кипящего мясного бульона и сладким запахом орехового кекса. Мэг уже как будто знала, что я вот-вот появлюсь, и встречала меня кружкой теплого молока. Она улыбалась и непременно жевала красное яблоко. Я знала, что ее улыбка была не столько для меня, сколько от выпитого имбирного эля. А непременное яблоко — чтобы скрыть кисловатый запах. Но это были пустяки, по сравнению с той заботой, какой она окружала меня. Конечно, родители любили меня, но все же их счастье было друг в друге. Порой мне представлялось, что без меня им было бы намного удобнее… В такие-то минуты я и бежала к Мэг. Залезала на стул, брала в одну руку кружку, а в другую — кусок орехового кекса, прислонялась к теплой печи и восклицала те главные слова, без которых, как я знала, она не начнет свой рассказ:

— Ты же была там с самого, самого начала! Расскажи, как все было на самом деле!

Я хитро улыбалась и отпивала из кружки большой глоток молока. Время шло, а кухарка делала вид, что пребывает в раздумьях, наконец, она снисходительно кивала:

— Ну, что ж, раз маленькая мисс Роб просит…

Она с хрустом откусывала яблоко и заговорщически подмигивала мне.

— Я, конечно, расскажу, что помню. Только вот беда — память то не молодеет с годами!

— Да ты что, Мэг! У тебя память самая лучшая во всем Филдморе. Кто в этот вторник напомнил матушке про цветы, которые нужно подготовить ко дню урожая, чтобы украсить церковь? Если бы не ты, она бы так и не вспомнила про праздник.

Моей матери нравилось принимать участие в сельской жизни. Но чаще всего она занималась этим только в отсутствии мужа, чтобы хоть как-то скоротать время до его прихода.

— Тем более с такой хорошей памятью, — горячо продолжала я, — ты просто обязана вспомнить что-нибудь еще. Что-нибудь интересное, что пропустила в прошлый раз.

Мэг одобрительно кивала головой и лукаво поглядывала на меня.

— Мне кажется, все интересное я вам уже поведала, мисс!

— Ну, может быть, есть что-нибудь незначительное, — не унималась я.

— Ну, может быть, и есть…

Это была своего рода игра. Игра, по своим правилам и записанным ходам, которая объединяла нас и была нашим маленьким секретом.

— Твой отец, единственный сын графа Китчестера, что живет в Ултшире в огромном замке, — так начинала она свою историю. — Этот замок настолько велик, что там может поместиться вся королевская гвардия!

Обычно на этом месте Мэг поднимала глаза к потолку и раздвигала широко руки, видимо, пытаясь показать величину замка.

— Расскажи, что за семья была у отца.

— О, это самая жуткая семья, скажу я вам, мисс Роби!

— И, что же в ней жуткого? — не терпела я.

— Старик! Сам граф Китчестер. У него густая бородища, а глаза, как у бешеной собаки… вот каков ваш дед, мисс Роби! Про него ходило столько слухов, что и не знаешь, где правда, а где враки… Говорят, под замком есть подземелья, где он пытал своих врагов, — на этом месте она всегда понижала голос до шепота. — Там ржавые решетки и длинные цепи, к которым приковывали измученных пленников. Если кто и выходил оттуда живым, то уже не мог смотреть на солнце…

— Ты так рассказываешь, Мэг, будто сама спускалась туда!

— Что вы, избави меня бог от этого ужаса! — всплескивала она руками. — Там творится зло, и мне, праведной христианке, в таком месте делать нечего! Еще, я слышала, что души замученных вечно бродят по подземелью. И те, кто живет в замке, слышат по ночам их скорбный плач…

— Ваш отец всегда был чудаком, — продолжала кухарка. — Он любил гулять в лесу или сидеть на берегу озера и мечтать. А старый хрыч ненавидел его за это и даже отослал в какую-то строгую школу. Но это не сломило вашего отца.

Я согласно кивала головой.

— Я тогда работала в Оурунсби. Только, только пришла в дом. Но уже благоговела перед вашей матушкой. Мисс Каталина была любимой дочерью лорда и леди Оурунсби. И самой красивой девушкой во всей Англии. И, естественно, этим двоим суждено было встретиться!

Она замолкала, бросая на меня победный взгляд, и после короткой паузы продолжала.

— А произошло это благодаря мне! Да, да, вы не ослышались, мисс, благодаря вашей Мэг!

Я делала круглые глаза от удивления и восхищения и требовала немедленно все рассказать.

— А вот как было дело…Как-то отправили меня в лес за грибами. Сначала я боялась заходить вглубь леса и бродила по опушке. Но вскоре поняла, что так я грибов не наберу. Тогда, переборов страх, пошла в самую чащу. А грибов там тьма-тьмущая! Ну, глаза то у меня и разбежались! А когда опомнилась, поняла, что заблудилась. Ох, и жутко мне стало! Я звала на помощь, но кто мог услышать меня! Хоть я и испугалась, а корзину с грибами не выбросила! И вот бреду я по лесу, волоку эту корзину, и тут прямо из кустов выезжает он…

— Мой отец?

— Ну, кто же еще! Ох, уж я и обрадовалась! Мой спаситель слез с лошади, посадил меня на нее, а сам взял корзину и пошел рядом. Он так переживал за меня, что решил проводить прямо до Оурунсби. Нам на встречу вышла мисс Каталина, волновавшаяся за меня. Оказывается, я проблуждала в лесу целый день! Представляете, мисс! Когда мистер Эдвард увидал мою госпожу, никакие благодарности ему были не нужны. Во все глаза смотрел на нее. А она на него…