Парень с самого начала сомневался в том, что Катя пыталась ему навязать. Ведь если он был в состоянии, когда у него стоял, значит, полной амнезии у него быть не могло. Потом он увидел фото, и это были доказательства, что все же секс был. Тогда Слава, пытаясь понять и объяснить для себя причину провала в памяти, списал все на то, что Катя в постели была бревном. Что помнить просто-напросто было нечего.

Катя бревном не была.

И все же он дал ей шанс самой признаться во всем. Она его упустила. Второй раз спрашивать или выслушивать ее не было смысла.

Эх, а он-то уже начал верить в то, что Катька на самом деле не такая дрянь, какой казалась ему раньше. Он даже начал думать о том, справедливо ли было винить одну ее в том, что произошло с ними и что? По всему выходит он попал в этот переплет совершенно ни за что. И получается, наказание он понес за деяние, которого не было! А если бы на армию согласился?

Вот бабы… все одинаковые дуры, что Зоя, что Катя! Спрашивать, зачем Катерина все это затеяла, даже не хотелось — уже не имело значения. И ведь могла бы сказать отцу, что на фото изображено вовсе не то, что кажется, так нет, промолчала. Позволила ситуации зайти так далеко. И почему расхлебывать всю эту кашу пришлось ему?

Мелькнула мысль завтра же утром притащить Лаврентьеву к отцу и заставить признаться во всем и так же быстро пропала. Он уже понял, что с Валерием Сергеевичем говорить на эту тему бесполезно — есть фото, которые видел весь институт. Остальное ему не суть важно. Так стоит ли ломать копья, доказывая, кто прав, кто виноват, что было, а чего не было?

Слава встал с постели и пошел на кухню, к холодильнику, за водой. На обратном пути он увидел, как из-под двери Катиной комнаты пробивается полоска света — видимо девушка все еще боялась оставаться в темноте. Слава опять вспомнил, как она проснулась напуганная страшным сном прошлой ночью и как он ее успокоил. Захотелось курить.

Вячеслав не любил разочаровываться в людях. А еще больше он не любил разочаровываться в себе. А сейчас он испытывал что-то похожее на недовольство собой за то, что там, на Алтае позволил себе отступиться от принципов и расслабиться. А расслабляться с Катериной было непозволительно. Но не смог он ее оттолкнуть в ту ночь, потому что на какой-то миг ему показалось, что он разглядел за маской эгоистки и стервы настоящую Катю. Напуганную ранимую девушку, которая совсем недавно проявляла чудеса стойкости, наравне с ним исходила вдоль и поперек пещерные лабиринты, почти не кисла и не жаловалась, чем вызывала в нем чувство похожее на уважение.

Занимался сексом он с той девушкой, которую начал узнавать в Кате совсем недавно. Но войдя утром в спальню, увидев, как она демонстрирует ему свое желание, абсолютно уверенная в том, что он сейчас броситься в ее объятия и начнет удовлетворять по первому разряду, Слава вспомнил, с кем имеет дело и поступил так, как того Катя и заслужила — вернул с небес на землю.

Не станет он для нее одним из тех, исходящих по ней слюной мальчиков-сокурсников, которыми Катя в институте вертела по своему усмотрению.

Вернувшись в постель парень подумал о том, как вся эта ситуация ужасно бесит его. И больше всего его бесит то, что сейчас он вопреки здравому смыслу лежит и думает о том, что в Катькиной комнате горит свет. И ему хочется пойти туда и сделать так, чтоб ей больше никогда не было страшно просыпаться ночью в темной комнате. Но в таком случае он пойдет против себя.

Катя обманула его.

Из-за ее обмана его принудили сделать то, чего он никому не позволил бы с собой сделать. И до сих пор ему было тошновато от мысли, что он позволил распоряжаться своей жизнью и принимать за него решения.

И главное — он не простил Зою за предательство. Зою, с которой встречался два года, на которой хотел жениться. И которую считал, что любил. И почему он должен на Катин обман, который стал катализатором всех последующих событий, закрыть глаза?

О возможности пробуждения в нем к Кате каких-то глубоких чувств Слава даже думать не хотел. Вместо этого мысли его повернули к Зое, о которой он нужно признаться в течение последнего месяца вспоминал, лишь сравнивая ее с Катей или для того, чтоб Катю спровоцировать на безрассудные поступки. Алтай действительно помог ему отвлечься и забыться, как он и подозревал уезжая. Но он вернулся. И вместе с тем вернулись мысли о ней.

Слава позволил себе подумать о возможности вернуть их отношения. Помириться с девушкой. Простить ее. О том, что может быть по-другому и все может зависеть не от него, Слава не подозревал. Он не звонил ей сам. Не получил от нее ни одной смс-ки, и все же полагал, что ситуация в его руках, а Зоя смиренно сидит дома и ждет его. Как всегда.

Мысленно представив их возможное будущее, Слава понял, что все это бессмысленно. Бессмысленно думать о ней, пытаться что-то вернуть. Ничего не выйдет. Он больше не сможет ей доверять, и эта глупость ее всегда будет между ними стоять. Он разочаровался в ней — это главное. Он больше никогда не сможет относиться к ней так, как раньше. Поэтому проще всего будет забыть о ней и перестать об этом думать.

Конечно, в нем еще осталась горечь от того как все закончилось и злость… на Катю, которая во всем одна была виновата! Вот в ней он не разочаровался, нет! На нее это вполне было похоже. На нее он разозлился. Сильно. Так сильно, что едва сдержался утром, чтоб не покалечить заразу.

А еще он еле сдержал себя от того, чтоб не отдаться в Катины руки. Еле нашел в себе силы демонстративно оттолкнуть ее. Тем самым унизив ее. Наказав за вранье.

А еще эти фото… Хотел бы он знать, что за мысли мелькнули в ее головке, когда она их увидела. Решила, что он уже ее с потрохами? О чем он вообще думал, когда делал снимки? Но стоит признать очевидное — на них он видел совсем другую Катю. Не ту, на которой его заставили жениться всего полтора месяца назад. И в глубине души он уже понимал, что его жена больше походит именно на эту девушку на снимках, чем на прежнюю себя.

Когда небо за окном начало понемногу светлеть Слава послал к чертовой матери и Зою и Катю и всех женщин вместе с ними и, закрыв глаза, решив взять передышку и не думать ни о чем хотя бы несколько дней, наконец, уснул.

После возвращения ребят прошли две недели, в течение которых Катя почти не видела Славу дома. Он уходил рано, возвращался поздно, поужинав, ложился спать. И вообще он вел себя так, словно ее рядом с ним не было, и как бы Катя не пыталась внушить себе, что ей это не важно, переживала очень сильно.

К тому же ее почти каждую ночь одолевали кошмары, из-за чего она спала с включенным ночником. Так было не страшно, но свет мешал ей спать. Замкнутый круг получался! А еще она за месяц успела привыкнуть, как это удивительно, просыпаться по ночам в темноте и слышать дыхание спящего рядом парня и от этого чувствовать себя… в безопасности что ли… Защищенной от ночных страхов. Которые, кстати, не слишком ее беспокоили до того дня, когда они заблудились в пещерах, а после словно ожили и мучили теперь, когда она осталась темной ночью в постели одна.

Сегодня Слава впервые не сбежал на работу, пока она еще спала. Он открыл дверь в ее комнату, посмотрел на турник, закрепленный в дверном проеме и скоро повиснув на нем руками и скрестив щиколотки, принялся подтягиваться.

Девушка лежала на постели, повернувшись на живот, и, подперев голову рукой, наблюдала за ним. Она скользила взглядом по его телу, поигрывая ножками, болтая ими в воздухе, то скрещивая, то разводя в стороны. Слава обращал на нее внимания не больше чем на любой другой предмет мебели в комнате, он методично подтягивал свое тело, стараясь дотянуться подбородком до железной перекладины. Катю же игра мышц на его руках просто завораживала и окунала в воспоминания. На нем были надеты только черные «треники» с лампасами, и ничто не мешало Кате разглядывать его вздувающиеся бугорки на руках, рельефную грудь и плоский живот с тонкой дорожкой темных волос, убегающих под резинку штанов.