А еще эта поза казалась ей смешной. А Катя в жизни не позволила бы себе быть смешной. Она всегда считала, что в сексе она смотрится красиво. И только в ту ночь со Славой все эти глупые мысли ни на миг не посетили ее голову.

Славина ладонь легла между ее лопаток, принуждая прогнуть спину. Она услышала, как упали на пол его джинсы, не удержавшись на бедрах, поняла, что он оттолкнул их ногой куда-то. Вся эта ситуация, она в этой позе, беспомощная… Все это до дрожи возмущало ее. Но вот тело ее вспомнило Славины руки, его ласки и вопреки разуму, который злился на то, как парень сейчас поступает, жаждало их и того, что за ними должно было последовать.

Слава, однако же, не торопился, а медленно сдвигал к затылку платье, обнажая ее спину. Когда пестрая ткань свалилась с Катиной шеи, он нежно прошелся по позвоночнику кончиками пальцев, отчего кожа ее тут же покрылась мурашками. Катя, кажется, даже почувствовала, как у нее на затылке поднялись тонкие волоски.

Слава кончиком пальца обвел окружность родимого пятнышка, а после его рука скользнула вниз и легла на ее грудь. Вобрала ее в ладонь, сжала нежно, а потом выпустила из своего захвата и двинулась вниз.

А Катя уже не думала о том, как она со стороны выглядит. И дрожала она уже не от возмущения, а от предвкушения тех потрясающих ощущений, что она испытала с ним на Алтае и никак не могла забыть. О которых не переставала мечтать каждую ночь.

Ну и наплевать, что он так наказать ее за то, что она его раздражает, решил. Разве это важно?

Его ладонь тем временем добралась до ее живота и замерла на нем. Вторая рука, держащая ее за бедро, легла на поясницу и через секунду Слава, резко дернув ее на себя, вошел в нее до основания.

Катя всхлипнула и замерла. Только ее руки судорожно сжали ткань платья, валявшегося рядом. Она не мигала и едва дышала, прислушиваясь к себе и к ощущениям, что вызывали в ней размеренные и сильные движения парня за спиной. Что-то у нее внутри сжималось все сильнее и сильнее, словно пружина затягивалась все туже. Словно душа заходилась. И от каждого толчка сильного мужского тела, волны будоражащего удовольствия растекались по ней.

Слава поставил одну ногу на постель, отчего проникновения стали глубже, а ощущения острее. Катя уже не могла сдержать стоны, которые он выбивал из ее тела каждым толчком. Ей казалось, эта мука сладкая никогда не закончится и не понимала, к чему ее должен был привести Слава, к какому финалу. Ведь если этим ощущениям есть закономерный исход, переживет ли она такой шквал эмоций? Ответ на свой вопрос она получила немного позже, когда его ладонь с ее живота переместилась ниже. Пальцы нашли самую чувствительную точку ее тела, и принялась вытворять с ней такое, что девушка уткнулась лицом в ту самую подушку и так сжала в кулачках платье, что ногти впились в ладони сквозь тонкую ткань.

Наслаждение накатывало волнами, одна за другой. На грани сознания она поняла, что движения Славы стали резкими и словно рваными, он впился пальцами в ее тело и глухо застонал. Качнулся в нее еще пару раз и остановился. А потом они рухнули на постель оба, тяжело дыша, не в состоянии даже говорить, не то что шевелиться. И все же Катя нашла в себе силы повернуться к Славе лицом. Он лежал с закрытыми глазами и улыбался. Девушка провела рукой по его щеке, стерла испарину со лба. Слава перехватил ее ладонь и поднес к губам. Все еще не открывая глаз, он поцеловал ладошку и прошептал:

— Хорошо-то как было, Зоя, правда?

Ответом ему была звонкая пощечина. А следом истеричный Катин визг.

— Как ты меня назвал?! Ты охренел что ли, Артемьев? А ну встал и вышел вон отсюда, кобель!

— Катя, не дури, — Слава, поморщившись, лениво встал на ноги и нашел на полу свои джинсы, — я всего лишь оговорился, что ты раздуваешь?

— Оговорился? — Катя лихорадочно натягивала на себя платье, не замечая, что надевает его на левую сторону. — Оговорился, да? Лучше признайся, что представлял ее на моем месте. Вот уж чего со мной никогда не случалось, так это чтоб меня… вместо кого-то!

— Ты совсем больная, Кать? Сказал же, оговорился. И переодень платье — бита будешь.

— Пошел ты. Выйди вон и никогда больше, ты слышишь меня, никогда больше не смей ко мне прикасаться. Иди и Зою свою… Димка поделится, вы же друзья.

— Заткнись, Катя. И не волнуйся — не трону больше. Даже если сама попросишь.

— Не дождешься! — Девушка смотрела, как Слава вышел за двери, и упала лицом в многострадальную подушку.

Он же, выпустив пар, завалился на свой диван в гостиной, и когда Светлана Алексеевна вернулась от старой знакомой, которую периодически навещала, он крепко спал, отравляя воздух алкогольными перегарными парами.

А Катя в ту ночь долго не могла уснуть. Переваривая в себе то, что произошло, ненавидя себя за то, что позволила ему завалить ее на постель в нелепой позе, да еще и удовольствие от этого получила нереальное. А он в этот момент с Зоей сексом занимался, и Димке мстил — какая прелесть! Катино самолюбие было не просто ранено — оно было ранено смертельно.

Но что ей было делать? Когда он «успокаивал» ее подушкой, Катя действительно испугалась, что он, пьяный, сейчас увлечется и придушит ее. Ну а дальше его умелые ласки сделали свое дело — девушка потеряла голову, отдавшись своим чувствам и ощущениям. И от этого сейчас было горько.

Черт побери эту Зою, вот кто бы знал, что она к этой серой мышке когда-нибудь станет ревновать! Да еще было бы к чему, так нет — к Славиным фантазиям. Кому расскажи — не поверят.

Утром Слава проснулся в прекрасном настроении. Правда щека немного побаливала, словно по ней кто-то хорошенько приложился ладонью. Зато не было привычной за последние пару недель утренней эрекции.

Вчерашние события отрывками всплывали в памяти, и Славе стало немного стыдно — вел он себя вчера как животное — напал на Катьку, чуть не задушил… Когда он стал пользоваться подобными методами для соблазнения женщины? Хотя надо признать — метод действенный. Да и довела она его сама… язва желудка…

Слава на короткий миг задумался о том, стоит ли принести девушке извинения за вчерашнее девиантное поведение, но вспомнив о том, что она вчера тоже получила удовольствие, передумал. Насчет того, что он спьяну назвал Катю Зоей, извиняться не собирался. Слава еще вчера объяснил Кате, что оговорился и если она не верит ему, а верит в свои какие-то фантазии — это ее проблемы.

А он оговорился. В самом деле оговорился. Наверное, встреча с Зоей, разговор с Димой, пьянство в одиночестве и мысли о том, что произошло — все это спровоцировало его на то, что вместо имени жены с его губ сорвалось совсем другое имя. Так бывает, кто хоть раз да не называл собеседника чужим именем?

Не представлял он Зою на месте Кати, он что, совсем ненормальный? Катя была совсем другой. И эта ее спинка, черт, ее чудесная спинка — еще ни к одной он не испытывал подобной тяги. Как красиво она сужалась к талии, а потом плавно переходила в попку — таких совершенных линий он не видел ни у одной девушки…

А Зоя — это теперь пройденный этап. Вчера он подвел черту под этими отношениями и сегодня утром проснулся с ощущением предвкушения чего-то нового впереди. А на то, что было, он оглядываться не станет.

Слава, насвистывая, пошел в душ. По дороге заглянул на кухню и увидел там маму. Она пекла блинчики на завтрак. Катя видимо еще спала.

— Привет, мам. — Он потянулся к ее щеке с поцелуем.

— Ты как сынок? — Обеспокоенно спросила женщина. — Сильно из-за Димки и Зои расстроился? Ты не переживай — дело-то молодое…

— Откуда ты знаешь? — Спросил, прервав ее причитания.

— Так, мне Катя рассказала… Я вернулась, ты спишь, пьяный, еще и во сне что-то бурчал, пытался куда-то пойти… Я Катю спросила по какому поводу праздник, она сказала, что Зоя к Диме ушла, а ты расстроился, вот и напился… Правда что ли, сын?

— Мам… — Слава иронично изогнул бровь и, схватив с тарелки готовый блин, свернул его и отправил в рот.