— Я разве угрожаю твоей жизни? — он еще больше склонился ко мне.

Возле его губ пролегла жесткая складка, глаза смотрели холодн о. Меньше всего этот мужчина сейчас напоминал того, кто вечером гулял со мной за руку, а потом любил… Это был тот самый монстр из мчащегося автомобиля. Я тяжело сглотнула, отчетливо ощущая страх перед ним.

— Саш, прекрати, — попросила я. — Или ты успокоишься, или я воспользуюсь твоим обещанием отпустить меня.

Он резко дернулся и отошел от меня. Я выдохнула с облегчением и слезла на пол, попытавшись покинуть его кабинет, но Алекс стремительно развернулся, больно схватив меня за руку. Я возмущенно вскрикнула и тут же оказалась снова на столе.

— Я тебя отпускал? — спросил он холодно.

— Александр Романович, что вам от меня нужно? — голос неожиданно сел.

— Александр Романович? — прошипел заведующий и сузил глаза.

— Отпустите, — испуганным шепотом произнесла я, голос вдруг пропал. — Пожалуйста. Вы делаете мне больно.

— Вы? — теперь его голос напомнила рык.

— Ой, мамочки, — всхлипнула я, когда оказалась лежащей на столе. — Отпусти меня, я больше не хочу давать тебе шансы. Я хочу, чтобы это все закончилось. Отпусти. Я заявление напишу, я не хочу даже работать с тобой рядом, ты ненормальный.

— Нет, котенок, — более спокойно ответил Алекс. — Я не отпущу тебя ни из кабинета, ни из больницы, ни из своей жизни.

— Ты маньяк! — голос немного вернулся ко мне.

— Почти. — Алекс недобро усмехнулся. — Одержимый я, Лиличка, тобой одержимый, уже полгода. Неужели думаешь, могу отпустить столь желанную добычу? Мы сейчас успокоимся оба, ты меня поцелуешь и поклянешься больше не приближаться к четвертой палате. Или я твоего Сказочника на улицу выкину вместе со всеми его переломами.

— Но это же шантаж, — снова прошептала я.

— Это всего лишь просьба, котенок, одна маленькая просьба. И все у нас будет хорошо, ты больше никогда не увидишь меня такого. Я буду с тобой нежным, добрым и покладистым, только не подходи к этой чертовой палате! — последнюю фразу он проорал, и я зажмурилась. И вдруг тон его поменялся. — Пожалуйста, Лиля, послушай меня. Так надо. Котенок, маленькая, — и нежные поцелуи покрывают мое лицо

«Безумец, он безумен!» — с ужасом думала я, лихорадочно ища пути к бегству. Безумцу нельзя противоречить, это главное. Я открыла глаза и посмотрела на него. Лицо Алекса было искажено гримасой почти физической боли. Я обвила его шею руками и ответила на поцелуй. «Лиля», — простонал он, с силой сжимая меня. Я попыталась сесть, и Алекс не стал мне мешать, но рук не опустил. Постепенно сползла на пол, продолжая с ним целоваться.

— Подожди, Сашенька, — попросила я, он оторвался от меня, тяжело дыша.

Я взяла его за руку, подвела к диванчику, который стоял в кабинете, толкнула на него и начала расстегивать халат. Алекс завороженно следил за мной, я напряженно за ним. Потом сделала небольшой шаг назад, он протянул руки, и я рванула к двери, вспоминая, что он ее не закрыл, когда вернулся в кабинет. Выскочила в коридор, сделала несколько шагов и с ужасом поняла, что лестница по ту сторону коридора. Я резко обернулась, Алекс стоял в дверях. Он не спеша пошел ко мне. А куда спешить, если я сама себя загнала в ловушку? Я стремительно отступала.

— Лиля, остановись, — спокойно сказал он. — Глупая, тебе некуда бежать, стой.

— Отстань от меня, ну, пожалуйста, — у меня начали сдавать нервы.

— Нет, Лиличка, не могу. Так для тебя лучше, поверь. — Алекс продолжал идти на меня, а я лихорадочно оглядывалась, понимая, что ни палаты, ни туалеты меня не спасут.

Вдруг рядом открылась дверь, и меня втащили внутрь. Я резко обернулась, это был Сказочник, совершенно здоровый сказочник. Гипс оказался свален возле его кровати. Шаги в коридоре ускорились, и громкий рев разорвал больничную тишину:

— Лиля, нет!

— Он сейчас ворвется сюда, — с ужасом сказала я Сказочнику.

— Мы успеем, — ответил он. — Пошли.

— Куда? — я огляделась и начала соображать, что здесь что-то не так. — Почему вы без гипса? Почему вы стоите?!

— Нет времени, Лили, все после, скорей! — Эд быстро шагнул ко мне, перекинул через плечо, и я завизжала, понимая, что оказалась во власти еще одного безумца.

— Лиля! — р ычал зверем в коридоре Алекс, пытаясь войти в палату. — Лиличка, держись!

— Алекс! — заверещала я.

Потому что Сказочник быстро подбежал к окну, рванул рамы, вскочил на подоконник, скинул меня вниз с третьего этажа и прыгнул следом.

— Ли-иля-а… — надрывный крик Алекса стал последним, что я слышала…

Сначала появилось ощущение сильнейшего удара, от которого резкая боль, пронизанная треском ломаемых костей, ослепило испуганное сознание, потом падение продолжилось, превращаясь в полет через что-то холодное и вязкое. Боль исчезла, шок остался. Полет длился совсем недолго, и я приземлилась на траву. Приземление было мягким, будто меня аккуратно положили на землю. Я стремительно вскочила, ощупывая себя. Рядом со мной вставал мужчина с седыми волосами. Он широко улыбался мне, и было в той улыбке что-то очень знакомое. Только я могла поклясться, что вижу этого мужчину первый раз в жизни. Он продолжал смотреть на меня с этой счастливой до идиотизма улыбкой, начиная раздражать. Постепенно я начала соображать, что рядом нет больницы, нет вообще ничего мне знакомого. Вокруг нас с седоволосым мужчиной расстилался обширный луг, наполненный ароматом трав, щебетали птицы, жужжали жуки и порхали бабочки. Все это было очень мило, но меня бы устроил вид нашего уродливого здания больницы, машин на парковке и даже красивая рожа моего сумасшедшего начальника, потому что это было нормально. А луг со своими обитателями нет.

— Ну, вот мы и вернулись, Лили, — сказал седоволосый мужчина.

— Я умерла? — задала я единственный интересовавший меня вопрос.

— Смотря где, — уклончиво ответил мужчина. — Вы вернулись домой, моя принцесса.

Я устало вздохнула и села на сочную траву, запоздало подумав, что халат вряд ли отстираю от зелени. У меня было два варианта происходящего. Первый: я умерла и сейчас нахожусь в ином мире. Второй: безумие Алекса передалось половым путем, и теперь я нахожусь в своих грезах. Единственной лишней деталью этих грез оказался седоволосый.

— Ваше высочество, — позвал меня мужчина.

— Уйди, глюк, — отмахнулась я и растянулась на траве.

— Я не Глюк, я Эдамар. Архимаг при дворе вашего брата, славного короля Иллиад ара Милостивого. — с достоинством ответил глюк и сел рядом со мной. — А вы принцесса Лилиан, которую в младенчестве спрятали в другом мире, вселив в тело человеческого ребенка.

— Глюк Эдамар, — лениво отозвалась я, — ты сказки писать не пробовал? — и вдруг подскочила. — Сказочник? Эдамар… Эд?

— Он самый, ваше высочество, — широко улыбнулся мужчина.

— У меня бред, — я начала вслух характеризовать свое состояние. — Меня выкинули из окна, я лежу в коме, а все это всего лишь бред. Значит, надо дождаться, когда я приду в себя.

— Вы уже в себе, Лили, — тихо ответил Эдамар, который Эд и Сказочник. — Вы не в коме, вы умерли при падении, точней, умерло ваше человеческое тело. Это был вынужденный переход. Я не хотел так, но пришлось торопиться. Тело того, в ком был я, тоже умерло. Мне жаль, но это так. Хотите посмотреть на свой настоящий облик? — предложил он.

Я тяжело осела на землю и уставилась на него. Нет, конечно, я ему не поверила, потому что глюкам верить нельзя, но почему-то в душе появилось щемящее чувство потери. На мгновение представила, что он говорит правду, потому что слишком реально ощущался ветер, прикосновение травы к коже, слишком ощутимо припекало солнце. У меня пересохло в горле, потому что я слишком явно представила…

— Эд, — позвала я, — у тебя совсем нет сердца? Ты не человек, да? Мои мама и папа, они ведь думают, что я… — дыхание перехватило.

— Мне очень жаль, принцесса, — грустно отозвался Сказочник. — И все-таки это не ваши родители, и оплакивают они не вас.