Ну, хозяин, готово.

Вот штука-то! Из теста вода пошла. Что ж это ты воду прежде спускаешь?

Это не вода, это она самая и есть.

Что же светлая? Я думал, она будет красная, как пиво. А эта ровно вода.

Да ты понюхай дух-то.

Ух, духовитая! Ну-ка, ну-ка, как она во рту-то будет, дай отведать.

(Рвет из рук.)

Погоди, прольешь.

(Завертывает кран, сам пьет, пощелкивает языком.)

Поспела! На, пей.

Ну-ка еще. С малости вкуса не разберешь.

Аль полюбилось? (Наливает еще.)

Ну, штука! Надо бабу позвать. Эй, Марья, иди. Готова! Иди, иди, что ль!

Ну, чего? Что орешь?

Да ты вот отведай, чего мы накурили.

(Подает.)

Понюхай, чем пахнет.

Вишь ты!

Пей!

Как бы чего от нее не было?

Пей, дура!

И то хороша!

То-то хороша. Да ты погоди, что будет. Потап сказывал, что от нее вся усталь из тела выходит. Молодые старыми сделаются... то, бишь, старые молодыми сделаются. Вот я всего два стаканчика выпил, и то все кости расправились.

(Куражится.)

Видишь? Погоди, мы с тобой, как каждый день ее пить станем, опять молодые будем. Ну, Машенька!

(Обнимает ее.)

Ну тебя! Ты и то одурел от нее.

А, то-то! Говорила, что мы с Потапом хлеб губим, а мы какую штуку спроворили. А? Говори, хороша?

Да как же не хороша, коли старых на молодых переделывает. Вишь ты какой веселый стал! И мне весело стало. Подтягивай! И... и... и...

(Поет.)

То-то. Все молодые, все веселые будем.

Надо свекровь звать, а то она всё ругается да скучает. И ее переделать. Она помолодеет, добрее будет.

Зови мать, зови сюда. Эй, ты, Машка! Беги, бабку зови да и деду вели итти. Скажи, я велю, чтобы слезал с печи. Что он валяется! Молодым сделаем. Ну, живо! Чтобы одна нога здесь, другая там. Стреляй!

(Девчонка бежит.)

Ну-ка еще по стаканчику!

То сверху помолодила, в языке, потом в руки прошла. Теперь до ног дошла. Чую, ноги помолодели. Вишь, сами пошли.

(Начинает выплясывать.)

Ну-ка, ты мастер, Потапушка, заиграй!

(Потап берет балалайку, играет. Мужик и баба пляшут.)

Заплатишь мне за краюшку; готовы молодцы — не отвертятся. Пускай посмотрит.

Что вы, очумели, что ли? Люди работают, а они плясать.

Их, их, их!

(Припевает.)

Согрешила перед Богом. Один Бог без грехов!

Ах, ты, паскудница! Печь не убрана, а она плясать!

Ты, матушка, погоди. Что у нас тут сделалось! Старых на молодых переделываем. Вот, на! Выпей только!

(Подает.)

Воды-то и в колодце много.

(Нюхает.)

Чего же ты туда напустил? Вишь, дух-то какой!

Да ты выпей!

Ишь ты! А не помрешь от нее?

Вовсе оживешь. Совсем молодая станешь.

Ну!

(Пьет.)

А хороша! Лучше пива. Ну-ка, батюшка, покушай и ты.

Оставьте его. А вот бабушке еще стаканчик надо.

(Подносит бабушке.)

Как бы чего не сделалось? Ой, жжет она! А тянет.

Выпей. Почуешь, как она по жилам пойдет.

Ну уж, видно, попытать.

(Выпивает.)

Что, дошла до ног-то?

И то доходит. Вот она, тута! И то легость от нее. Ну-ка еще!

(Выпивает еще.)

Важно! И то совсем молодая стала.

Я тебе и говорил.

Эх, старика моего нет! Поглядел бы он еще разок, какая я молодая была.

Разве так пляшут? Я вот покажу. (Пляшет.) Вот как. Еще этак да вот так. Видали?

Что ж ты это, злодей, наделал? Добро такое упустил! Ах, ты, старый хрен!

(Толкает его и подставляет стакан.)

Всё упустил.

Зло это, не добро. Хлеб тебе Бог зародил себя и людей кормить, а ты его на дьявольское питье перегнал. Не будет от этого добра. Брось ты эти дела. А то пропадешь и людей погубишь! Это, думаешь, питье? Это — огонь, сожжет он тебя.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

Хлеба много, девать некуда, а вкус-то уж он в нем разобрал. Теперь опять накурили и в бочку слили и от людей спрятали. Даром поить людей не будем. А кого нам нужно, того попоим. Нынче вот я научил его стариков-мироедов позвать, попоить их, чтобы они его от деда отделили, ничего бы деду не дали. Нынче и срок мой вышел, три года прошло, и дело мое готово. Пускай сам старшой приходит смотреть. Не стыдно и ему показать.