Она пошла дальше.

Он задержался здесь, – подумал Эрик.  Возможно, всё это и необычно, но его ждет работа. Дела не любят, когда им уделяют мало должного внимания. Почти, как женщины.

В полумраке палаты он ощущал себя так же, как и на самом ярком свету – погруженным в море звуков, рисующих вокруг него картины окружающего мира. Так, какая для него разница – светит ли солнце или царит непроглядная тьма?

* * *

– Подготовьте документы для пациента из третьей  палаты на выписку, – сказал дежурный врач Лии, – Обследование завершено.

Лия послушно забрала пухлую папку и вышла из кабинета. Проходя мимо третьей палаты, она поймала себя на том, что действительно идет на носочках, но вместо того, чтобы обругать себя, вдруг задумалась, что ей будет не хватать в какой-то мере  полумрака и странного ощущения спокойствия, когда этот человек выпишется.

“Все это глупости, – оборвала себя Лия, – я действительно переработала. Надо сегодня пойти домой и пораньше лечь спать. Иначе я начну горевать о каждом выписывающемся пациенте”.

Лечащий врач предупредил Эрика, что уже завтра он может покинуть госпиталь, поскольку обследование завершено, и его здоровье не нуждается в медицинских вмешательствах. Эрик поблагодарил врача и вернулся в палату.

  Что же, день обещал быть вполне сносным, тем более что вечером она будет дома пораньше, – решила Лия. Только закончить процедуры, передать списки сестре-хозяйке и можно отправляться домой.

Лия всегда побаивалась темноты, сколько себя помнила. Поэтому, единственный уголок, который её нервировал на отделении – это зона отдыха, сплошь заставленная цветами и комнатными пальмами. В вечернее время это был достаточно темный угол, который сейчас Лия стремилась пройти как можно скорей.

– Вы опять спешите?

На этот раз первым желанием Лии было – не останавливаться, а лучше даже – прибавить шаг. Но здравый смысл возобладал, и она, чуть притормозив, кивнула:

  –  Да,  слишком много пациентов.

  – Уделите мне минуту?

Ян шагнул  навстречу ей из света, и Лия сообразила, что если не отойдет назад – окажется стоящей вплотную к нему, а если отойдет – попадет в “сумеречную зону” темноты. Кажется, выбирать  было не из чего, поэтому она незаметно сделала шаг назад, создав небольшое, но безопасное пространство между ними.

– Я очень спешу, – извиняющим тоном сказала Лия, – Не задерживайте меня.

Дорнот некоторое время молчал, глядя на нее, а затем произнес:

  – Такая необычная девушка в обыденном мире. Вы восхищаете меня.

Лия подумала, что с удовольствием сбежала бы прямо сейчас, но пройти мимо, не минуя доктора, не представлялось возможным. Поэтому она стала срочно искать выход из создавшегося положения. Но, кажется, Ян уже имел собственное решение на этот случай, приготовленное заранее – он преодолел зону отчуждения одним шагом. Лия пожалела мысленно о своем маленьком росте, когда он почти прижал её к стене.

  “Сейчас я закричу, если он попробует предпринять что-то”, – подумала Лия с неопределенным чувством раздражения. Удивительно, но ничего делать не пришлось.

  Он приблизил лицо к ней, вглядываясь в её глаза. Лии показалось, что он словно хотел что-то сказать. Это было непонятно, и к раздражению примешалась доля любопытства, Лия постаралась не шевелиться, чтобы не провоцировать его.

  Доктор отступил на шаг, вновь восстанавливая между ними расстояние. Он не пытался больше что-то сказать или сделать, просто закрыл глаза на секунду. Затем произнес: “ Простите” и резко шагнул прочь.

Она поправила выбившиеся волосы и раздраженно выдохнула, стараясь вернуть себе спокойное состояние, в котором было легче оценивать ситуации и принимать решения. Но, даже спокойная, она не могла объяснить себе, почему этот человек вызывает у неё ощущение  раздраженного беспокойства, будто её потревожили, пробуждая что-то новое, чего она не могла назвать. И от этого становилась еще более раздраженной.

* * *

– Возьми Мелани и пройдись с ней по магазинам, – посоветовал брат, смотря футбольную передачу, при этом поглядывая на сидящую в углу дивана сестру, которая явно скучала. Лия скептично вздохнула:

– Ты же знаешь, что с твоей женой я общаюсь лишь тогда, когда этого требует необходимость или правила приличия. У неё слишком высокий ум для моего скромного опыта в жизни. Я вполне переживу вечер одна дома. Возьму кусок пирога, залезу в интернет и буду радоваться жизни.

Брат что-то пробурчал, но от комментариев воздержался. Лия не то, что скучала, ей просто было некомфортно на душе.

“Мне уже даже не двадцать четыре, я – маленькая, слишком обычная и не имеющая претензий на особенность. И кажется все мои знакомые, включая даже брата, который младше меня, уже с радостью умчались в направлении брака и семейной жизни, а кто-то  даже успел сделать парочку детей. Видимо, я не скоро найду себе пожилого офисного работника и буду доживать с ним после тридцати лет жизнь. А возможно – вообще буду стариться в компании нескольких кошек”, – размышляла Лия, глядя на кусок пирога и безуспешно пытаясь справиться с зависшим ноутбуком. Видимо, сегодня ей придется ограничиться унылым киданием мяча Жулибо и его компанией в поедании пирога. “Что ж, –  подумала Лия, –  Это далеко не грустный вариант, чем жизнь замужней женщины, понимающей, что она все равно остается одинокой, даже при наличии рядом некоего мужа, живущего отдельно и пересекающегося с ней на кухне, в постели и по выходным”.

Маргулис вернулся в офис в тот же день, когда покинул госпиталь. Дел скопилось невпроворот, и возвращению босса были рады абсолютно все. Через час Эрик вдруг понял, что его мысли не могут сконцентрироваться на таких привычных для него с детства числах.

Маленьким мальчиком он развлекал себя, считая в уме многозначные числа, и был первым в учебе. Поэтому, он смог легко окончить  школу и удивить всех, поступив в университет на факультет финансов и экономики. Никому не известный студент решил познакомить с собой мир биржи, и начал он с игры на росте акций. Для его тренированного годами мозга не составляло труда составить прогноз и вероятность падения или роста. И через полгода он стал владельцем контрольного пакета акций строительной фирмы, где работал когда-то его отец. Он помнил лишь его голос и большую руку, трепавшую его по волосам вечерами, когда отец возвращался с работы. Порадовать его своим успехом Эрик не смог – отец умер за год до окончания им школы. Мать умерла еще раньше. Если бы он мог её помнить лучше, возможно в его жизни было бы место чему-то еще. Но всё, что он о ней знал, это то, что она работала в этом госпитале, и он проходил ежегодное обследование именно здесь, простым пациентом Маргулисом, воздавая ей, таким образом, дань уважения и словно пытаясь сказать, что не забывает о ней.

Сегодня Эрик ощущал недостаток чего-то, что было ему нужно.

    – Мне необходимо пройтись,– бросил он, выходя из кабинета, удивленному секретарю. Маргулис просто шел вперед, не слушая звуков, не ища ничего.  Он не мог объяснить, что именно он ищет или чего хочет. Он просто шел вперёд. Дальше от офиса, от зданий, от суматохи и размеренности графиков. Как бы ни звучало издевательски – он шёл, куда глаза глядят.

Лия не ожидала, что весь день проведет в парке. Но, поскольку  брат с женой приехали к матери на несколько дней, дабы  избежать ненужных лишних встреч, Лия отправилась гулять, взяв с собой собаку.

Городской парк находился в  центре, объединяя собой и жилую часть, и  деловые кварталы. Низко клонящиеся к воде пруда посреди парка, ивы образовывали тенистые аллеи вокруг прохладного водоема. Эти аллеи были излюбленным местом для прогулок всех горожан. Лия медленно шла по дорожке, изредка останавливаясь когда пес не хотел следовать за ней, чем-нибудь увлекшись. Вокруг гуляли парочки, матери с детьми всех возрастов, несколько художниц, пристроив свои мольберты почти у кромки воды, ловили моменты, чтобы остановить их в своих этюдах.