- Приветик, Зад! - сказал Фредерик. - Хочешь прогуляться?
- Нет, спасибо, я немного занят, - хотел сказать я, вышло же немного другое, больше похожее на: - Нет, хпаиба, я неого санят, - опухшие губы не могли удержать слюну.
Фредерик рассмеялся.
- Не думаю, что можно выглядеть уродливей. Свяжи его.
Бруно опустился на колени и схватил меня за руки, чтобы связать запястья. Ему пришлось повозиться, они так опухли, что их почти невозможно стало соединить. Наконец, он связал мне локти, пожалуй, единственное место, куда не добрались феи.
- Мы так скучали по тебе, Зад, - Фредерик похлопал меня по опухшим щекам. Я поморщился.
Бруно рассмеялся.
- Как и наш отец, и наша сестра-королева.
Вдруг сейчас они скажут, что Опаль родила ребенка! Но этого не произошло, и я выдохнул. Пока она не родила, ну, или пока я не слышал об этом, был способ покончить со всем этим. Мельник, наверняка хочет, чтобы я прял для него, но я не обязан это делать. Да я ни за что не стану!
Мы вышли из леса и двинулись вниз по дороге, в том направлении, откуда я пришел, и возвращаться куда не хотел совершенно. Я понимал, что происходит нечто ужасное: Фредерик и Бруно похищают меня, угрожая ножом, мне должно быть страшно. Вместо этого я кипел от злости, вспоминая рой фей и расплывчатые советы бабушки Краснушки. Ко всему прочему мои пальцы напоминали сосиски, я едва мог видеть, изо рта текли слюни, а зад наполовину опух, так что ходить было затруднительно.
Пока я ковылял вниз по дороге, мое сердце наполнялось печалью. Казалось бы, что такого произошло, нужно смириться и позволить обстоятельствам продолжать запутываться в клубок вокруг меня. Что с того, что Фредерик и Бруно поймали меня? Что с того, что они тащат меня к мельнику, который мечтает заставить меня всю жизнь прясть для него золото? Но в глубине души мне было не все равно. Я не желал быть загнанным в ловушку. Я хотел расти, хотел вырваться на свободу.
На закате мы разбили лагерь и меня привязали к дереву недалеко от дороги. На самом деле, я был даже признателен, за то, что сидел на снегу, холод и лед приносили облегчение. Еще я был ужасно голоден, но пришлось наблюдать, как Фредерик и Бруно вытряхнули рюкзак и съели все мои запасы. Они бросили мне лишь кусок хлеба, который я, как собака, должен был подобрать с земли и съесть.
Фредерик приказал Бруно охранять меня. Когда он был рядом, Бруно беспрекословно его слушался, но сам по себе он был более жестоким. Возможно, эта жестокость была направлена на меня, потому что остальные заставляли его чувствовать себя маленьким, а ему так хотелось быть значимым. Внезапно мне стало, как никогда, жаль Бруно, и Фредерика, который должен был чувствовать себя таким маленьким рядом с мельником, а тот, в свою очередь, чувствовал себя также рядом с кем-то, например, с королем Барфом. Но мне было не слишком их жаль. Чувствуй Бруно себя даже менее значимым, чем я, не думаю, что в нем поубавилось бы жестокости. Ведь жестокость не судьба, а наш выбор.
Вначале мы просто сидели в тишине, но Бруно стало скучно, и он ткнул меня прямо в опухшее лицо.
- Они из тебя знатную отбивную сделали, гляди-ка! - он смеялся до тех пор, пока не упал в снег и не зашипел от холода.
С наступлением темноты стало очень холодно. Дрожа, я прислонился к дереву, пока Фредерик укутывался в толстое шерстяное одеяло. Бруно хотел было сделать то же самое, но Фредерик вырвал одеяло из его рук.
- Продолжай следить за Задом, - велел он.
- Он и так крепко привязан, - пробубнил в ответ Бруно.
- Я сказал, следи за ним!
Бруно развернулся и сердито глянул на меня, но как только Фредерик заснул, он укутался в свое одеяло и свернулся калачиком возле огня.
- Приятных снов, Зад! - громко прошептал он, и вскоре они уже храпели вдвоем.
А потом случилось чудо. Наверное, благодаря холодному воздуху мои отеки начали спадать, а вместе с этим путы ослабли, хотя и недостаточно для того, чтобы освободиться.
Я постепенно сдувался, словно шарик, и выворачивался, пока Фредерик и Бруно продолжали храпеть. Только когда небо начало светлеть, мои руки и запястья почти вернулись в прежнее состояние и выскользнули из веревок.
Да здравствуют феи! Я был бы готов к лишней сотне укусов, да и стать таким же толстым, как мельник. Красивейшие, чудесные создания! Удивительно, как некоторые события, казавшиеся ужасными, оборачиваются совсем другой стороной. Теперь я был в восторге от своих отекших рук, пальцев, а особенно от наполовину опухшего зада!
В кустах что-то хрустнуло, возможно, белка или кролик. Бруно перестал храпеть. Он причмокнул губами и натянул посильнее одеяло на себя.
Я двигался так быстро и бесшумно, как только мог. Со свободными руками я смог освободиться от остальных веревок. Но как только я перекинул через голову последнюю, снова раздался шорох, и из кустов показался нетерпеливо подпрыгивающий гном.
- Вести из Королевства! Король Барто-хью Арчибальди Реджинальди Флейта и королева Опаль рады сообщить о рождении своего первого сына, наследника престола Королевства, именуемого...
Я зажал гному рот, но было уже поздно - я уже услышал то, чего не хотел слышать, а Фредерик и Бруно проснулись, переводя сонные глаза с гнома на меня.
Я вскочил на ноги, опрокинул гнома и бросился бежать. Правда, бежал я в сторону противоположную той, куда хотел. Хоть я и освободился от веревок, которыми меня связали Фредерик и Бруно, но настоящие путы, которые находились внутри меня, затягивались сейчас узлом, они тянули меня словно упрямого осла в направлении Королевства.
Наступило время худших сделок в моей жизни.
Мельник и Торговец
Это очень странное ощущение, когда твой мозг думает об одном, а тело делает совершенно другое. Словно какое-то странное существо захватило меня и тащит в плен.
Вскоре Фредерик с Бруно догнали меня и весь остаток пути они вели меня на веревке, словно корову, но я не обращал на это внимания. Румпель гораздо крепче любой веревки, его нельзя ни разрезать, ни ослабить. Ноги несли меня через мост, вверх по холму к стенам замка. Они бы пронесли меня и через сами стены, огонь, копья прямиком к Опаль, настолько беспомощен я был по отношению к магии. Но с Фредериком и Бруно все было гораздо проще. Когда мы достигли замка, стража поприветствовала их и открыла ворота.
Мы прошли через сад, вошли в двери замка, нынче позолоченные, поднялись по большой золотой лестнице, потом пошли по длинному коридору и уперлись в золотую дверь с золотым ручками. Фредерик постучал и мы вошли.
Комната была меньше, чем я ожидал. В центре стояла колыбель, закрытая таким образом, чтобы ребенка нельзя было забрать.
Колыбель заныла и Опаль полезла внутрь, достала малыша и прижала его к груди. Она вздрогнула, ее глаза наполнились слезами, когда она увидела, что я наблюдаю:
- Пожалуйста...
Я открыл было рот, чтобы сказать, что ее ребенок мне не нужен. Я просто хотел убраться отсюда и никогда больше в своей жизни не давать обещаний. Но не смог. Язык просто прилип к небу. Я не мог вымолвить ни слова против заключенной сделки.
- Так, так, так, - произнес другой голос. - Наш юный друг вернулся, чтобы получить обещанное, - это был мельник Освальд и был он толще, чем обычно. Его тело было покрыто красным бархатом с отделкой из золотых нитей. Он выглядел, словно огромный помидор, созревший до такой степени, что вот-вот лопнет.
- А теперь, дочка, отдай этому молодому человеку то, что обещала, - сказал он маслянистым голосом.
Опаль крепко сжала челюсть и застыла, явно сопротивляясь команде отца. Но что-то мешало ей: волшебство. То же самое, что управляет мной. Она боролась так же, как и я, с этими невидимыми путами, которые тянули меня к малышу. Когда я прял ей золото, Опаль смеялась над самой идеей отдать мне своего первенца. Она не восприняла это обещание всерьез или, возможно, она не осознавала в тот момент, что значит быть матерью, что значит любить свое дитя. Она рассматривала это обещание в качестве отличной шутки. Я и представить не мог, что она даст такое глупое обещание. Мы оба оказались глупцами. Мне не нужен был ее ребенок, а она не хотела его мне отдавать. Какой смысл торговаться, если никому эта сделка не нужна? Но магия надвигалась на каждого из нас. У нас теперь не было выбора.