— Но почему я вас раньше никогда не встречал?

— Ваше сиятельство нечастый гость в церкви на воскресной службе, — сдержанно заметила Аманда и, спохватившись, добавила: — Мы прекрасно понимаем, что вы приезжаете в свое поместье из шумного Лондона отдыхать.

— Так это может служить оправданием? — с улыбкой спросил лорд Ревенскар.

— Ну конечно, — резонно заметила она. — Папа часто говорит, что в Лондоне вы живете бурной, насыщенной жизнью, ведь вы друг его королевского высочества и принца Уэльского.

— Считаю за честь для себя, что вы так много знаете о моей деятельности, — шутливо поклонился лорд Ревенскар.

— Ну что вы, на самом деле мы ничего не знаем, — возразила Аманда. — Просто деревенские жители любят посудачить, а папа всегда говорит, что если говорить открыто о том, что происходит, а не делать какую-то тайну, то всегда можно избежать сплетен.

— Понятно. Должен быть благодарен вашему отцу за мудрый совет.

Они дошли до калитки в конце сада, через которую можно было пройти в парк. Аманда остановилась и опять присела в реверансе:

— Я обычно хожу через парк, милорд. Так ближе до нашего дома, чем по дороге.

— Когда я вас снова увижу?

Он спросил таким тоном, что Аманда внимательно посмотрела на него:

— Если вы хотите зайти к нам, милорд, мама…

— Вы прекрасно понимаете, что я не это имел в виду, — нетерпеливо заметил лорд Ревенскар.

Аманда еще раз взглянула на него, отметив про себя глубокие морщины у носа, мешки под глазами, серый, нездоровый цвет лица.

«Не очень-то приятный человек», — подумала она. Но как это здорово — она сможет теперь рассказать Генриетте, что беседовала с самим лордом Ревенскаром. Она ясно представила вытянувшееся от удивления лицо сестры. Но ей почему-то казалось, что на лицах отца и матери она прочтет не только удивление, но и беспокойство.

— Вы такая хорошенькая, Аманда!

Она сделала шажок к калитке:

— Мне кажется, ваше сиятельство…

— Пожалуй, хорошенькая — не то слово, — восторженно продолжал он. — Очаровательная! Милая, юная, неискушенная. Бог мой! Я и забыл, что существуют на земле такие женщины.

Держа в одной руке лилии, Аманда пыталась другой открыть калитку.

— Я должна идти, милорд.

— Аманда, взгляните на меня.

Это был приказ. Инстинктивно повинуясь, она подняла на него глаза. Он взял ее за подбородок, и внезапно Аманда с ужасом увидела, что толстые жадные губы приближаются к ее губам.

Она вскрикнула вне себя от страха и негодования и бросилась бежать, быстрая как лань, а лорд Ревенскар стоял и смотрел ей вслед. У его ног, в пыли, рассыпался большой букет белых лилий.

Час спустя в дом викария были присланы свежие лилии, а вместе с ними и огромный букет орхидей. К нему была приложена записка на имя мисс Аманды Берк.

— Что это? — спросила миссис Берк, входя в холл в тот момент, когда грум в бордовой ливрее, обшитой золотым галуном, протягивал Аманде букет цветов.

— Это цветы из замка, мамочка, — смущенно произнесла Аманда.

— Что ты говоришь? А я думала, ты сама за ними ходила! — воскликнула миссис Берк. — Да еще орхидеи! Какая прелесть! Раньше нам их никогда не присылали.

— Наверное, Форсайт решил послать их для разнообразия, — поспешно ответила Аманда.

Она взяла цветы и быстро пошла по дорожке к церкви. Аманда не собиралась лгать матери, но в то же время не могла рассказать о своей встрече с лордом Ревенскаром. До сих пор при одной мысли о нем ей было не по себе. Она все еще чувствовала на подбородке прикосновение его пальцев, видела его плотоядный взгляд, когда он пытался ее поцеловать.

«Какой он старый и мерзкий», — подумала она и, положив цветы на крыльцо церкви, развернула послание. На листе бумаги, украшенной гербом, было написано всего несколько слов:

Аманда яростно скомкала записку и, оставив цветы на крыльце, бросилась к мусорной куче в углу церковного двора. Кладбищенский сторож сжигал здесь засохшие букеты цветов и траву, которую срезал серпом.

Костер все еще дымился, Аманда бросила письмо лорда Ревенскара в самую середину. Это принесло ей хоть какое-то удовлетворение, после чего она вернулась в церковь. Украсила лилиями алтарь, а орхидеи — хотя они были необыкновенно хороши — поместила на подоконник самого дальнего окна, где немногие могли бы их увидеть.

Выполнив то, что от нее требовалось, Аманда опустилась перед алтарем на колени и склонила голову. Она попыталась прочесть привычные молитвы одну за свою семью, которую так горячо любила, другую за тех деревенских жителей, которые больны, и последнюю, чтобы война скорее закончилась и армия Наполеона Бонапарта была разбита. Но сегодня слова молитвы казались какими-то бессмысленными. Аманда вдруг обнаружила, что беззвучно и бессвязно молится за себя.

Почему это делает и чего боится, она и самой себе не могла бы, наверное, объяснить. Но у нее было такое предчувствие, что ей следует чего-то опасаться. Однако, подняв голову и взглянув на висевший над алтарем крест — он ослепительно переливался в солнечных лучах, — Аманда вдруг подумала, что страхи ее беспочвенны. Ей нечего бояться, совершенно нечего.

Но когда подходила к дому и увидела высокий фаэтон с черно-желтыми колесами, на козлах которого восседал грум в бордовой ливрее, она поняла, почему ей так хотелось помолиться за себя.

В холле к ней кинулась Генриетта.

— Знаешь, кто к нам приехал? — шепотом спросила она, в глазах от возбуждения плясали веселые искорки.

— Лорд Ревенскар, — ответила Аманда.

— Так ты знаешь! — огорчилась Генриетта. — Жалко… видела, как он приехал, или все-таки догадалась?

— У крыльца стоит его фаэтон.

— А зачем он приехал, как думаешь? — поинтересовалась Генриетта.

На этот вопрос Аманда сама хотела бы найти ответ.

— Может, пригласит нас в свой замок? — тихим голосом, дрожащим от восторга, продолжала Генриетта. — А может, намерен предложить папе другой приход?

— Другой приход? — удивленно переспросила Аманда.

— Ну конечно, у него их полно. Папа часто об этом говорил, сама слышала. И декан фрекенберийский умер месяц назад.

— Ты допускаешь мысль, что лорд Ревенскар может назначить папу на такой пост?

— Естественно, — уверенно произнесла Генриетта.

— Но папа не захочет отсюда уезжать.

— Почему это не захочет? — сердито спросила Генриетта. — Даже если он будет отказываться, его мама уговорит. Он шестнадцать лет сидит в этой дыре. Жалованье не прибавляют, никакой возможности продвинуться. Да его ровесники давно ходят в архидиаконах и епископах!

— Я об этом никогда не думала, — пробормотала Аманда.

— Как здорово было бы жить во Фрекенбери, — мечтательно продолжала Генриетта. — Только подумай: большие магазины, новые друзья… Ох, Аманда, постучи по дереву.

Аманда направилась к лестнице.

— Куда это ты? — спросила Генриетта. — Ты что, не хочешь подождать здесь и посмотреть, как он будет выходить?

— Нет, не хочу!

Казалось, слова Генриетты подстегнули Аманду — она вихрем пронеслась в свою спальню. Там уселась на краешек кровати и стала задумчиво смотреть в окошко на замок напротив. До сегодняшнего дня она и не вспоминала, что лорд Ревенскар является хозяином прихода, где служит ее отец. Он был так далек от них, и вдруг выясняется, что они должны быть благодарны ему даже за пищу, которую едят, одежду, которую носят, за дом, в котором живут.

Короче говоря, с ним нужно вести себя полюбезнее. И в то же время Аманда желала всей душой никогда его больше не видеть.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Генриетта.

— Они тебя зовут. Послали меня за тобой, — задыхаясь, выпалила она. — Мама говорит, чтобы ты сейчас же спустилась вниз.

— За мной? — У Аманды возникло нехорошее предчувствие. — Для чего это я им понадобилась?