Между любыми двумя сколь угодно близкими друг другу по качеству вещами всегда находятся промежуточные, так что градация изменений образует ряд вещей, который характеризуется непрерывностью. Чем «далее» качественно отстоят друг от друга различные «точки» этой последовательности, тем более резко выступают между ними различия (в качестве примера Лейбниц указывает на различие между заметным и незаметным, которое очевидно) (4, с. 419). При «сближении» такие различия становятся все меньше и меньше, никогда, однако, не сводясь к нулю. Уже здесь возникает приблизительная аналогия с дифференциалом, неточно называемым «бесконечно малой величиной».

Из третьего принципа вытекает, что если бы могли быть указаны «соседние» по качеству вещи, то различие между ними составляло бы нечто вроде dx, никогда не равное нулю. С другой стороны, как бы ни были близки качественно две вещи, между ними всегда можно найти промежуточные. Из рассматриваемого принципа вытекает далее, что в гипотетическом ряду поставленных в одну линию вещей нет пустых промежутков, или пробелов: каждое место в ряду вещей занято, как это было уже видно из второго принципа, только одной вещью, и, как теперь выясняется, в этом ряду нет ни одного незанятого места. Это важное уточнение[2]. Таким образом, принцип непрерывности содержит в себе общую характеристику соседних областей каждой вещи («соседних» в смысле качественной их к ней близости).

Принцип непрерывности был понят и применен Лейбницем очень широко. Согласно ему, настоящее состояние вещей тесно «примыкает» к их прошлому, связано с ним и вытекает из него, так что оно только исходя из прошлого может быть объяснено (4, с. 51). Непрерывность означает у Лейбница временную и содержательную «взаимосвязь» в смысле логической взаимосогласованности: любая вещь «согласована» с ее прошлым и будущим состояниями, а в данный момент времени — со всеми соседними и далее рас положенными вещами. Различия во временной характеристике вещи означают ее изменение, а измененное пространственное положение в один и тот же временной момент свидетельствует о различиях между сосуществующими вещами. При этом принцип непрерывности означает тесное «примыкание» всех свойств данной вещи друг к другу, так что всякая вещь есть нечто целостное, а не конгломерат. В то же самое время этот принцип означает примыкание свойств одной вещи к свойствам наиболее близкой по качеству соседней вещи. Эта мысль Лейбница выражена в следующем положении: «Если существенные определяющие части одной вещи (d'un Etre) приближаются к таковым другой, то также и все остальные свойства первой всегда должны приближаться (s’approcher) к таковым последней» (15, 2, S. 77, 558). Сам процесс «приближения» в смысле «изменения» происходит непрерывно, т. е. непрестанно (3, с. 341).

Таким образом, перед нами отрицание скачков во всех областях и измерениях действительности — и в вещах разного рода, и в движении (4, с. 52, 418; 3, с. 201). На основании принципа непрерывности Лейбниц выдвигает целый ряд тезисов, относящихся к самым различным областям знания — философии, психологии, естествознанию, математике. Равенство в алгебре — это крайний случай неравенства. Прямая линия — это предельный случай кривых, а геометрическая точка — предельный случай минимальных отрезков. Пустоты в физическом мире не существует, ибо она есть только умозрительный предел все более увеличивающихся степеней тонкости вещества (4, с. 268, 372). То, что считают покоем, есть лишь крайне медленное движение либо покой только в отношении к некоторым близлежащим телам, так что любая часть природы динамична.

С точки зрения принципа непрерывности Лейбниц подходит и к анализу психических явлений. Рассматривая непрерывность в процессе восприятия, он высказывает оригинальную мысль о существовании неосознаваемых перцепций. Тем самым им сделана заявка на исследование подсознательных явлений. Лейбниц ищет непрерывность и в эмоциях. В качестве посредствующего звена между активными и пассивными эмоциональными состояниями психики Лейбниц указывает на «беспокойство» как средостение желания и страданий от неудовлетворенной потребности (3, с. 200).

С тех же позиций решается Лейбницем и проблема бессмертия души. Не существует смерти как полного отсутствия жизни, и то, что называют смертью, есть лишь очень глубокий сон (4, с. 52; 3, с. 110 и др.). Душа трансформируется в иное, как бы свернутое, естественное состояние, так что не бывает ни «загробной жизни», ни переселения душ: «нет метемпсихозы (т. е. переселения душ. — И. Н.), но есть метаморфоза» (3, с. 330, 358). Онтологическое значение принципа непрерывности состояло еще и в том, что он был направлен против упрощенных представлений об источниках психической деятельности. «Эта теория ниспровергает учение о душе — чистой доске, душе без мышления, субстанции без деятельности, о пустом пространстве, об атомах, далее учение о неразделенных актуально частицах материи, об абсолютном покое, о полном единообразии какой-нибудь части времени, места или материи, о совершенных шарах второго элемента (т. е. о Декартовых корпускулах того вида, которые составляют якобы воздух, — И. Н.), возникших из изначальных совершенных кубов, и тысячи других выдумок философов, вытекающих из их несовершенных понятий» (4, с. 53).

В теории познания принцип непрерывности размывает жесткую границу между истинностными характеристиками: ложь есть минимальная степень истины, подобно тому как в этике зло есть наименьшее добро. Значит, противоположность лжи и истины не абсолютна, но относительна, незнание переходит в свою противоположность, в знание. Это диалектическая по своей тенденции позиция, неизбежно огрубляемая сеткой значений в логике.

Какой в общем может быть оценка принципа непрерывности с нашей точки зрения? Акцент на бесконечную делимость всего, что существует, и на неисчерпаемость процессов уменьшения, увеличения, упрощения и усложнения структурности, утончения и огрубления связей и отношений сам по себе легко приводит к односторонне метафизическим выводам, и прежде всего к отрицанию диалектических перерывов в постепенном и скачков в развитии. Поэтому сам по себе этот принцип обладает, пожалуй, скорее метафизическим, чем диалектическим содержанием. Но такой вывод, если ограничиться им, был бы поспешным и неточным. Этот принцип может быть верно оценен только в связи с другими составными метода Лейбница, т. е. прежде всего с принципами различия и дискретности.

Однако и самостоятельное содержание принципа непрерывности далеко не так односторонне, как может показаться. Непрерывные переходы рассматриваются Лейбницем не только с количественной, но и с качественной стороны. Он упрекает Аристотеля, например, в статье «О природе самой в себе, или о природной силе и деятельности творений» (1698) в том, что Стагирит недостаточно объяснил несходство, или «различие качеств» (3, с. 165). На принципе непрерывности методически базируется не только общая идея дифференциального исчисления, но и взгляд на дифференциал как на нечто качественно своеобразное. Качественный взгляд на переходы позволил Лейбницу указать на зоофиты как на промежуточное звено между миром животных и растений и на животных как на звено между растениями и людьми.

Если же мы сопоставим принцип непрерывности с казалось бы абсолютно ему противоположным принципом различия, то придем к несомненно диалектическим результатам. Принцип различия говорит о том, что в мире есть неуклонная тенденция к расхождению в различное, а принцип непрерывности — о не менее неуклонной тенденции в противоположном направлении — к сближению различного, к конвергенции. В науке XX в. тесное переплетение и взаимообусловленность этих тенденций, выражающихся в расщеплении знаний и в соединении их через промежуточные научные дисциплины, стало непреложным фактом. Различия есть всюду, но они становятся определенными и заметными (т. е. скачками) только тогда, когда накапливаются, интегрируются. Минимальные же различия утрачивают определенность, они ускользают от анализа, делаются незаметными и как бы исчезают, превращаясь в «точки», однако в то же время не исчезая буквально и абсолютно.