Парни сразу переиначили имя новичка, сделав из него «Фридрись», откуда рукой подать было до краткого мускулистого «Дрись», но употребляли оба эти варианты лишь за глаза, во-первых, потому, что почти сразу выяснили физические возможности парня, которые оказались весьма существенными; а во-вторых, почти каждому рано или поздно захотелось с новеньким познакомиться поближе или даже подружиться, чтобы кое-что полезное для жизни понять и перенять.

И новенький, судя по всему, для дружбы не годившийся совершенно, что никакая не редкость, особенно в наше время, был коммуникабелен, не жаден и не слишком высокомерен, так что некоторые ребята довольно быстро попали к нему в определенную, иногда не осознаваемую даже ими самими зависимость.

Что уж говорить про девчонок, которые все разом, как говорится, «запали» на «Фридриха Великого», коего в пику парням нарекли так, когда весьма кстати познакомились на уроке с данным историческим персонажем, который в иной ситуации, наряду со всем прочим, что называется, в одно ухо влетел бы, а в другое со свистом вылетел.

Девчонки, говоря по-старинному, по уши втрескались в залетного кумира — стадный инстинкт довольно часто проявляется и подобным образом, притом ничего нового в этом нет — втрескались, хотя до того почти каждая, имея даже минимальную привлекательность, с кем-нибудь «ходила» и почти у каждой был некоторый сексуальный опыт.

А начал Фридрих с того, что пригласил весь класс к себе на вечеринку. Ну, весь не весь, а, как говорится, «костяк», что нельзя путать, кто не помнит, с «активом». Ибо два эти понятия если даже совпадают, то лишь частично.

— По скоко? — тотчас деловито осведомился кто-то.

— Ты — о чем? — последовал встречный вопрос.

— О башлях, само собой.

— И кому какой хавчик тащить? — добавил уже другой голос.

Вместо ответа Фридрих минуты две заразительно хохотал, а смущенные ребята, через силу улыбаясь и недоуменно переглядываясь, терпеливо ждали, пока он закончит.

И он, закончив, снизошел до пояснений:

— Хотя национальность у меня не кавказская, но у нас на Кавказе, где я родился, нет такого обычая, чтобы ходить в гости со своей жратвой. И я вас именно в гости приглашаю, а не на свадьбу комсомольскую. Особо изысканных кушаний не обещаю, кухарки у нас пока нет, но основной ассортимент гарантирую. Кроме того, просто оттянемся, отдохнем от изнурительного школьного труда, возможно, смогу удивить вас чем-нибудь и просветить, постараюсь, по крайней мере…

А еще отсутствие взрослых пообещал обеспечить твердо. Как же не пойти. И ребята пошли. У кого были пары — парами, кто временно гулял сам по себе, пошел сам по себе.

Все тогда первый, а многие и единственный раз в жизни побывали в жилище по-настоящему цивилизованных людей, ибо, не осознавая ущербности своей, покорно ютились в стандартных советских квартирах. Тогда как у некоторых родители служили пусть не большими, но начальниками, и двух-трехэтажные особняки уже вовсю строились, правда, не в их микрорайоне, а в других местах.

То есть Фрид и доставку гостей обеспечил, потому что уже собственную машину имел, отечественную пока, и даже права, которые — совсем уж фантастика, если кто понимает. Четыре рейса пришлось делать — четыре лихих заезда по довольно тесным и разбитым улочкам, но гаишники, как по заказу, в тот вечер словно вымерли поголовно.

Хорошего пива было вволю, «шампусик» — само собой, для любителей нашлась и водочка, закусывали вкусной сибирской рыбой, которая натурально таяла во рту, жарили на огне камина истекающие соком шпикачки, при этом жирный сок капал на шикарный ковер, а хозяин только беззаботно улыбался. Еще был огромный торт и кофе со сливками. В общем, «нормально» — это словцо уже тогда стало успешно заменять превосходную степень.

Конечно, надурачились ребятишки вволю, натрудили ноги «быстрыми», а также «медленными» танцами, настрадались. А еще наигрались детишки в древнюю игру под названием «Бутылочка», наобжимались в темных углах, накурились прикольных сигареток даже те, кто из-за неразвитости своей или потому, что «качался», то есть пытался спортивные вершины штурмовать, курил пока не регулярно, напакостили в доме, само собой, так, как подобает пакостить плохо воспитанным гостям.

А главное «угощение» классный парень Фридрих припас напоследок. Он, с видом факира, повел новых друзей и подружек в специальный просмотровый зал, который действительно не уступал размерами кинозалу сельского клуба средней руки, рассадил всех в уютные кресла, а кому кресел не хватило, устроились на подлокотниках, и включил видео.

Он поставил кассету с каким-то глупейшим фильмом, это была, как сказали бы теперь, самая «мягкая», самая детская эротика, но тогда…

— Порнуха! — охнул кто-то из девчонок, едва пошли титры, а парни заржали, но как-то, пожалуй, обескуражено. Хотя, повторимся, многие уже имели некоторый сексуальный опыт, но опыт этот приобретался всегда в кромешной тьме, а в большинстве случаев, скорей всего, заменяли пресловутый опыт банальные творческие фантазии переходного возраста.

— Эротика, дети, всего лишь эротика! — снисходительно поправил радушный хозяин. — Но несколько позже я, возможно, и впрямь покажу вам кое-что покруче.

Однако и от такого кина многие тотчас протрезвели, внутренне съежились, онемели. Чувствовала себя неуютно и Рита, хотя одновременно сознавала, что такое зрелище безусловно стоит смотреть, но — в полном одиночестве. В крайнем случае, в компании подруг.

Да, это был, видимо, он, доставшийся с генами стыд, его, быть может, даже сейчас способны испытывать недоросли хотя бы на уровне инстинкта, не зная, как оно называется, и думая, что оно называется «комплекс».

А что, все логично, «стыд стыда» просто обязана была привнести в жизнь обывателя эта бесшабашная девушка Свобода, воинственно торчащими сиськами своими зовущая на баррикаду…

Впрочем, ближе к концу сеанса ребята уже малость к зрелищу притерпелись, и кто-то один не удержался-таки от вопроса, не дававшего ему, по-видимому, покоя:

— Одно не понимаю — чо у них всех там выбрито?

И мгновенно прозвучал во тьме ответ того, кто, вероятно, этот же самый вопрос для себя уже успел решить:

— Дак мандавошек боятся, чо больше-то!

И так хохотали все, что с подлокотников кресел на ковер попадали. И то сказать — шутка, причем явно случайно, вышла удачная. То есть успешно шутить можно даже на такую тему, и, значит, не все, что пошло, обязательно глупо…

С вечеринки пришлось возвращаться пешком. Фрид, правда, порывался к машине, но его дружно и великодушно удержали, хотя, возможно, если б не удерживали, он бы и сам передумал, ибо, как подобает хорошему хозяину, был почти трезв. Однако дома не остался, потащился всех провожать. Обратно, мол, — на «моторе».

Под веселую глупую болтовню, то и дело прерываемую взрывами хохота, который всегда очень злит и пугает взрослое население, ребятишки даже не заметили, как дошли до своего микрорайона. Само собой, очень не хотелось расставаться, так что еще не меньше часа они просидели на лавочках в сквере, бесцеремонно испытывая терпение окрестных жителей, в том числе и кое-кого из своих учителей. Однако никто урезонить шалунов не решился, к тому ж понятно — это бы еще им веселья прибавило.

А так, часам к двум, они уже притомились. И стали понемногу расходиться по домам. По одному, группками и парами. Неотразимый Фридрих на прощанье к ручке каждой «мадемуазели» приложился и каждой в глаза проникновенно поглядел, но уже ни у кого не было сил для подобающего восторга по этому поводу.

Рита согнала себя с дивана ровно через сорок минут. Сперва мягко уговаривала, потом все суровее, но, когда стало ясно, что никакие уговоры опять не действуют, выразилась нецензурно и, образно говоря, — за шкирку.

Скинула с себя все, распахнула настежь обе створки допотопного и массивного, как танк, гардероба, а там опять, само собой, — зеркало. Хотя и сильно потускневшее в силу преклонного своего возраста, зато высотой в человеческий рост.