Она чуток толкнула Рыжову:

— Ты классно развлекаешь аборигенов.

— Ну, и что? — пожала та плечами, выставляя на обзор и суд подруги аляпистую коттоновую блузку с серебристыми нитями по вороту. — Как, а?

— Неплохо, — кивнула. — Оживляет.

— Сколько? — кивнула Надя продавцу, встряхнула шмоткой, вопрошая.

Тот давай руками махать, пальцы выставлять – торговаться, не забывая улыбаться и заглядывать в вырез Надиной кофточки, якобы поправляя выставленный товар.

— Классный стриптиз, — бросила Женя подруге, намекая о проделках парня, и принялась разглядывать ассортимент. — О-па! Надь, глянь!

Белая легкая кофточка, вышитая блесками по летящим рукавам, собранная резинкой у ворота, была просто чудо, так хороша.

— Тебе идет, — заявила Надя, когда Женя приложила кофточку к груди.

— Можно на плечи резинку спустить, какую-нибудь безделушку под горло и будет чудно!

Парнишки моложе продавца, лет шестнадцати от силы, принялись кивать Жене, выставлять большой палец, одобряя выбор, и наглеть, прикладывая к ней другие кофты, гладить по руке, что-то лапоча с усмешками. Раздался хохот товарищей, гортанные выкрики других продавцов.

— По-моему, они над нами не просто смеются, а издеваются. Давай купим побыстрей и уйдем? — предложила Женя, отталкивая липучих пацанят.

— Добиться не могу цены, — начала злиться Надя.

— Сколько, сколько? — тыча кофтами в сторону продавца, спросили в унисон. Тот опять начал крутить ладонью, щериться, отбирать товар и прикладывать к девушкам, оглаживая. А пацаненок чуть не обнял Женю, как подружку в парке на скамейке, под одобрительный гогот толпы положил ладонь ей на плечо и, кинув кофту ей на грудь, начал лопоча на своем болтать, тыча в материю и в то, что под ней.

Женя уже хотела плюнуть на покупку, выбраться из толпы, что разглядывала их как клоунов на манеже, норовя еще и пощупать. И в это время раздался гортанный весьма грозный крик. Смех смолк, лица насмешников вытянулись и застыли, взгляды ушли вниз. Толпа расступилась, пропуская Хамата и охрану, рассосалась за пару секунд. Хамат выглядел настораживающе: лицо каменное, взгляд тяжелый. Парень молча схватил наглого мальчишку, что пытался обнять Женю, за запястье и вывернул его, глядя в глаза продавца. Мальчик, всхлипнув, поморщился, опускаясь на колено, и виновато затараторил, умоляюще глядя на Хамата. Продавец с расстроено несчастным лицом замахал руками, видно, убеждая в чем-то, и давай пихать в руки парализованной от страха и непонимания Наде тряпье, сгребая все подряд под немигающим взглядом Хамата. Он явно испугался и откупался. И никто не заступался. Более того, даже не смотрел в их сторону – все делали вид, что жутко заняты своим товаром и ничем более. Мальчишка тем временем уже всхлипывал и плакал не стесняясь. Выглядело это ужасно.

Женя не на шутку разволновалась:

— Хамат, отпусти, ты сломаешь мальчику руку, — попросила, разворачивая его к себе за плечо. Он с минуту смотрел на нее, но видел ли, она б не взялась сказать. Но вот ослабил руку, выпуская мальчика, и что-то сказал продавцу. Тот чуть не поясной поклон положил. Охранники сгребли выбранное девушками кофты вместе с тем, что попалось в охапку, а Хамат, обняв Женю, пошел дальше, не оборачиваясь и не давая обернуться ей. На них даже не смотрели, старательно отводили взгляды, и ни улыбок, ни смеха ни призывно -зазывных криков.

Женя шагала в его объятьях, не думая ни сопротивляться, ни говорить. Надя шла рядом, ошарашенно косясь на них, но молчала, словно язык проглотила. Так они и дошли до Сусанны, торгующейся, бодро размахивая руками, с дородным мужчиной.

— Что случилось? — испугалась та, увидев их лица.

— Кофточку купили, — хрипло сообщила Надежда. Женя, опомнившись, наконец, решила оттолкнуть Хамата, высвободившись из его объятий, но была сильнее стиснута руками. Ему нужно было время, чтоб успокоиться, справиться с нахлынувшим гневом, но девушка не понимала этого, потому что не видела его лица, прижатая спиной к его груди. Сусанна зато все поняла и пришла на помощь, попросила показать Надю кофты и отвлекла Женю. Пара минут и Хамат нехотя разжал объятья, повернулся к охранникам, что-то выговаривая довольно неприятным тоном.

— Поехали домой, а? — попросила Надя Сусанну. На подвиги по закупке сувениров ее больше не тянуло. Женщина поняла и повела подруг в ту сторону, где остались машины.

— Что случилось, можете сказать?

— Когда в себя придем, — кивнула Женя.

Они дошли до машин без приключений и встали, сообразив, что половины группы нет: Хамата и еще трех мужчин.

— Кто такой Хамат? — спросила Женя у Сусанны, глядя в упор в глаза подруги. Та отвернулась и принялась рассматривать пейзаж за машиной.

— А ответ? — уже раздражаясь, насела на нее Женя.

— Найдет нужным, скажет сам, а я не могу. Пойми, это не мое дело и мне не нужны неприятности и трения с родней Самшата.

— Трения? — усмехнулась Надя. — По-моему у нас с тобой. Умалчиваешь, крутишь, а мы попадаем в истории. Хамат твой, загадочный, мало уже Женьку в открытую под себя подгребает, так еще и руки мальчишкам ломает.

— Ну, и что?

— Ты совсем что ли, Заранян? — возмутилась Женя. — Что происходит, кто он такой?!

— Придет, спроси сама.

— Та-ак… Подруга, да? Любимая и любящая?

— Женя, Надя, я жена и обязана блюсти интересы мужа, а потом свои и ваши.

— Эгоистка!

— Да хуже!

— Чего вы испугались? Что вас шокировало? Хамат? Руку чуть не сломал? А что эта рука до этого делала? Спорю, прикасалась к вам! … Не Хамат виноват – я. Отошла и охрана за мной, вот и получилась неприятность. Вы новенькие, еще не все знают, что вы гости Бен-Хаджаров, вот и ведут себя как с туристами. Народ здесь разный, и хамов хватает, и наглецов, нужно ставить их на место сразу, но не вам – мужчинам. Если у вас нет авторитета – бесполезно - оскорбят, обманут, потому что вы для них …

— Тля, да?

— Нет, здесь терпимо относятся к своим, но к посторонним презрительно и настороженно.

— Где логика?

— Вы гости Бен-Хаджаров, значит, свои. Теперь об этом знают и будут относиться уважительно, больше эксцессов не будет, хоть без охраны ходите.

— Успокоила? А как можно понять, кто свой, кто чужой?

— Осуждаешь? Легко тебе. А вспомни, как ты относишься к тем, кто приезжает к вам? Как отличаешь свой или чужой?

— Я не веду себя, как они, а они ведут себя одинаково везде, что здесь, что там!

— Вот они, стереотипы мышления! Вылезли, — начала кипятиться Сусанна. — Попадется один идиот, а ты по нему портрет всей нации создашь и будешь свято в него верить. У русских тоже негодяев хватает!

— И у армян!

— Ну, хватит! — рявкнула Надя, выставляя руки. — Вы еще татар приплетите и предъявите им иск на возмещение дани за сто пятьдесят лет!

Женя смутилась, качнула головой:

— Извини, Сусанна, я неправа и не имела права … бред! Что на меня нашло? Я ведь вообще никогда не думала кто ты – моя подруга, самая лучшая, самая близкая, а тут… Прости!

— Забыли, я тоже вспылила и тоже не права. Извини… Просто надоело мне, Жень, слушать про разделение на нации и религии. Мне в России на эту тему, миллион лекций прочитали, массу руководств дали и наставлений- прогнозов. Мол, куда ты едешь, дура, поматросят – бросят, продадут, обменяют, ноги вытрут, станешь сотой женой в гареме. Ну, бред! Подумай сама, Женечка, какая разница какой нации, исповедания человек? Ведь все мы не идеальны, но мы люди! И важно, какой ты человек, а не кто – курд, славянин, араб, армянин! И важно как ты к нему относишься, а он к тебе.

— Ты это мне рассказываешь? Может, еще в шовинизме обвинишь? А сколько темперамента в голосе и прочей патетики! — начала опять злиться Женя, но не успела высказаться более доходчиво – появился Хамат и охранники с объемными пакетами в руках.

— Они весь рынок скупили? — спросила Надя в растерянности.

— Даром взяли, — буркнула Сусанна то ли пошутив, то ли всерьез.