Ид может быть описано следующими характеристиками:

1. Ид — источник инстинктивной энергии индивида, резервуар его либидной энергии (прим. 7).

2. Ид служит удовлетворению либидных побуждений, повинуясь принципу удовольствия.

3. Ид — аморально и алогично, не отличается единством намерений.

4. Ид обладает филогенетической памятью.

Юнг (46) предлагает собственную концепцию бессознательного, которая лишь частично совпадает с подходом Фрейда. Прежде всего Юнг разделяет бессознательное на две сферы: личное бессознательное и коллективное бессознательное. Личное бессознательное содержит забытые впечатления, вытесненные тягостные мысли, подпороговые апперцепции и, наконец, материал, еще не «созревший» для осознания. Основные отличия от фрейдовской интерпретации следующие: 1) меньшее подчеркивание вытеснения — личное бессознательное для Юнга не столько результат вытеснения, сколько следствие тенденции каждого индивида к одностороннему развитию, какая-то часть возможностей вытесняется, открывая простор реализации других возможностей; 2) бессознательное не обязательно содержит неприемлемые черты, положительные особенности оказываются в бессознательном в силу одностороннего развития.

Коллективное бессознательное связано с наследованием человеческих первообразов. Оно содержит «материал из самых глубин бессознательного», из той области бессознательного, которая никогда не станет осознанной. Юнг пишет (40, с. 27): «У каждого индивида имеется (помимо его личной памяти) множество «первобытных образов». Это прообразы представлений человека о мире, носящие непреходящий характер и наследуемые посредством мозговых структур из поколения в поколение». Что касается наследования идей, Юнг говорит (40, с. 29): «Я никогда не делал утверждений о наследовании идей, но предполагал наследование предпосылок к возникновению идей, их зачатков, а это нечто совершенно другое. Мне еще не доводилось обнаруживать бесспорных доказательств наследования образов памяти, но я не исключаю, что, кроме коллективных хранилищ, не содержащих ничего индивидуального, психикой унаследуется опыт с индивидуальным отпечатком» (прим. 8).

Первообразы, или архетипы, становятся известными благодаря интерпретации символики сновидений. Метод ассоциаций раскрывает в значении сновидений не только личное, но и коллективное бессознательное. Архетип — универсальная познавательная категория, общая для целой нации или даже эпохи. Это унаследованная организация психической энергии. Мифы — излюбленные носители расовых архетипов. Примерами являются архетипы матери и отца. Собирательный прообраз матери, оказывающий влияние на любого человека, выражен в паттерне всего защищающего, обогревающего, кормящего. Защищающая мать одновременно ассоциируется с кормящей землей, плодородным полем, теплым очагом, пещерой, окружающей растительностью, дающей молоко коровой, травой. Символ матери обращен к месту рождения, творящему пассивно, такому, как природа, материя, бессознательное, инстинктивная жизнь. Архетип отца, с другой стороны, означает такие вещи, как сила, мощь, авторитет, творческое вдохновение и вообще все движущееся и динамичное. Отцовский образ ассоциируется с реками, ветрами, штормами, битвами, разъяренными животными наподобие быка, порывистыми и меняющимися явлениями мира, он в то же время — причина всех изменений.

Этот особый аспект системы Юнга, касающийся первобытных образов, имеет нечто общее с фрейдовским представлением о филогенетической наследственности, как в размышлениях о первобытной орде. Юнг, однако, приписывает совершенно другую роль функции бессознательного. Он считает, что коллективное бессознательное является хранилищем мудрости времен, скрытым в мозге. В бессознательном не прекращается активность по созданию комбинаций в целях указания будущего индивида. Результат деятельности бессознательного, по мнению Юнга, превосходит в утонченности и масштабе работу сознания. Поэтому Юнг расценивает коллективное бессознательное в качестве «непревзойденного руководителя» человеческих существ... могущественной духовной наследственности в развитии человека, возрождающейся в каждом индивиде».

Неофрейдисты считают концепцию бессознательных психических процессов величайшим достижением Фрейда. Томпсон, например, старается показать, что отбрасывание понятий либидо и инстинктов никоим образом не препятствует допущению разных уровней осознания как ключевого теоретического построения. Основная критика сосредоточивается на рассмотрении Фрейдом бессознательного в качестве места размещения инстинктов и их психических заменителей; его последующее представление об ид еще уязвимее в этом отношении. Хотя Фрейд заявляет, что ид просто речевая конструкция и не может размещаться в какой-либо части тела, Томпсон, читающая между строк, чувствует актуальность для Фрейда идеи локализации.

Критика более частного характера относится к мнению Фрейда о совместном нахождении в бессознательном вытесненного опьгга и сил ид, которые как-то соединяются в целях получения сознательного выражения. Согласно Фрейду, вытесненный материал, например, может заимствовать энергию у ид, чтобы получить выход. Томпсон считает это утверждение очень спекулятивным и не поддающимся научной проверке.

Состояние первичного нарциссизма является еще одной особенностью новорожденного. Под нарциссизмом понимают обращенность либидо в большей степени на себя, чем на объекты внешнего мира. Первичный нарциссизм представляет изначальное состояние новорожденного, неспособного проводить различие между собой и внешними объектами. Сексуальные цели этого периода целиком аутоэротичны, т.е. связаны с любовью к себе. Эго еще не отдифференцировалось, и ребенок ощущает себя всемогущим, поскольку его потребности удовлетворяются как само собой разумеющееся. Считается, что он обладает «океаническим чувством». В последующей жизни перед лицом серьезных стрессов индивид испытывает соблазн возвратиться к первоначальному идиллическому чувству безопасности — иллюстрацией служит кататонический шизофреник. Это возвращение к самовлюбленности вследствие неудовлетворенности социальными связями называется «вторичным нарциссизмом».

Фрейд в работе под заглавием «О нарциссизме» (1914) пытается обосновать концепцию первичного нарциссизма дедуктивным методом из наблюдений за родителями. Он пишет (28, с. 48-49):

«При наблюдении отношения любящих родителей к ребенку мы не можем не заметить оживления и воспроизведения их собственного давно оставленного нарциссизма. Их чувства, как известно, характеризуются переоценкой объекта, что достоверно указывает на нарциссическое происхождение. Они приписывают ребенку все совершенства, которые не подтверждает трезвое наблюдение, и пренебрегают его недостатками — с этой тенденцией связано отрицание сексуальности ребенка. Родители отказываются в пользу ребенка от культурных приобретений и воскрешают в его личности свои былые притязания. Ребенку покупаются лучшие, чем у родителей, вещи; он не должен подвергаться необходимым требованиям жизни. Болезнь, смерть, безработица, неизбежное ограничение желаний не должны касаться ребенка, в угоду ему следует изменить законы природы и общества. Он сердцевина вселенной: «Его Величество Ребенок», как нам самим когда-то мечталось быть. Ребенку предназначено осуществить несбывшиеся мечты и желания родителей — вместо отца стать героем или выйти замуж за принца в качестве запоздалой компенсации устремлений матери. Нарциссическую позицию ослабляет эго, находящееся под давлением реальности, тогда безопасным способом удовлетворения нарциссических побуждений становится ребенок. Родительская любовь, такая трогательная и по существу ребяческая, ничего более чем возобновление нарциссизма, трансформированного в любовь к объекту, но безошибочно себя обнаруживающего» (прим. 9).